— Возможно, тут есть и другая причина, — задумчиво заметил Аристарх, выслушав версию Гончего.
Мы с Вацлавом вопросительно взглянули на него.
— Кровь Жана и Слеза Милосердия, — после томительной паузы сообщил он и поднял на меня взгляд. — Кровь Жана наделила тебя огромной физической силой. Серебряная Слеза, пока ты ее носила, контролировала эту силу.
— Но Слезы больше нет, — возразила я.
Парижские старейшины забрали ее у меня, когда я была под следствием. После моего оправдания Андрей принес ее в аэропорт, хотел вернуть мне, но во время драки с Вацлавом она потерялась.
— В том-то и дело, — угрюмо сказал Аристарх. — Слезы нет, а сила, которой тебя наделил Жан, осталась.
— Я контролирую себя, — поспешно ответила я. — Я полностью собой владею.
Аристарх шумно вздохнул.
— Слышала о законе равновесия? Каждому вампиру дается поровну физической силы и силы духа. Те, кто стремится стать непобедимыми физически, по мере обретения новых навыков тела, теряют способности к психическому воздействию. И наоборот. Самые сильные гипнотизеры и телепаты среди нас — самые физически слабые среди вампиров. Лана тебе разве ничего не объясняла?
Светлана была вампиршей, которая посвящала меня в тонкости жизни в Клубе вампиров.
— Лана, если ты позабыл, действовала по указке вашего же Совета старейшин и старательно вводила меня в заблуждение относительно способностей вампиров вообще и моих способностей в частности. — Я не удержалась от обвиняющего тона. — Так что говори напрямик, при чем здесь я?
— Когда у тебя еще не было Слезы Милосердия, ты пользовалась своей физической силой, — терпеливо объяснил Аристарх. — Потом силу контролировала Слеза. Оставшись без нее, ты начала сдерживать силу сама. И вот последствия. Силу нельзя запереть, она все равно найдет выход. И она его нашла. Ты перестала пользоваться физической силой и обрела особые способности духа.
— Почему ты не говорил мне об этом раньше? — растерянно спросила я. — Вы со старейшинами поначалу считали меня потенциальной маньячкой, готовой в любой момент растерзать людей…
Кажется, я начинала понимать.
— Вы даже не рассматривали тот вариант, что я смогу обуздать эту силу и направить ее по пути разума! — осуждающе воскликнула я, наступая на Аристарха. — А ты не верил в меня даже потом! Ты вытащил Слезу Милосердия из огня, руки не пожалел. — Лицо Аристарха еле уловимо дрогнуло, но я продолжила обвинять его, срываясь на крик: — Ты не верил в то, что я смогу справиться сама, что смогу себя контролировать!
Я внезапно осеклась. Глупо обвинять Аристарха в том, что он не верил в мою выдержку, и при этом вести себя как настоящая истеричка. Спокойствие, только спокойствие. Любимый герой сказки плохого не посоветует. Хотя сомневаюсь, чтобы Карлсону приходилось сталкиваться с тем же, что и мне. Про вампиров сказок не пишут. Про них снимают ужастики.
— Прости меня, — тихо сказал Аристарх.
— Нет, это ты меня прости, — глухо откликнулась я. — Я погорячилась.
— Это точно. — Аристарх коротко усмехнулся и приобнял меня.
— Я благодарна тебе за все, что ты для меня сделал, — прошептала я в его плечо.
— Я сделаю для тебя все, что в моих силах, — пообещал он, по-отечески целуя меня в висок.
Вацлав коротко кашлянул, и я, отстранившись, пристально взглянула на него.
— А ты? Почему все время молчал ты?! Почему ты ничего не сказал мне о законе равновесия?
Вацлав выглядел настолько обескураженным, что я все поняла без слов. Гончий до сих пор переживал из-за моего ментального допроса, в котором принимал участие. Он даже не рассматривал других версий происходящего со мной. Просто убедил себя в том, что все мои беды — по его вине.
— Подумать только — видеть духов и призраков! — проговорил Аристарх, не иначе как для того, чтобы разрядить обстановку. — Обычно вампирам по силам только гипноз и телепатия. Говорить с призраками — это привилегия магов.
— Это ты еще не все знаешь, — угрюмо заметила я и покаялась в том, как отличилась на вечеринке у Пандоры.
— Жанна, — полуобморочным тоном сказал Аристарх, когда я закончила, — признайся: ты меня разыгрываешь.
Я виновато опустила глаза. Я бы и рада, да какие уж тут розыгрыши.
Аристарх застонал сквозь зубы:
— Но этого просто не может быть! Это только легенда!
— Уж извини, что так тебя расстроила, — угрюмо выдавила я.
— Ты представляешь себе последствия? — Аристарх порывисто вскочил с дивана и принялся мерить шагами гостиную, напугав Маркизу, которая забилась под стул и оттуда немигающим желтым взглядом следила за нервным гостем. — Вацлав, ты ей что-нибудь объяснил?
— В общих чертах, — ровным голосом отозвался Гончий.
— В общих чертах! — передразнил его Аристарх и остановился напротив меня. — Так вот, послушай меня, детка. Если об этом станет известно, в лучшем случае тебя изолируют от общества и заключат в четырех стенах, чтобы ты не могла ни на кого воздействовать.
Я вздрогнула от этой «лучшей» перспективы. Какова же тогда худшая?
— А в худшем — тебя втравят в такие высокие политические интриги, что за твою жизнь я не дам и ломаного гроша. — Аристарх скрипнул зубами. — Ты сейчас можешь влиять на решения президентов, начинать и заканчивать войны, испортить репутацию самому безупречному политику…
Уже от одного этого перечисления мне сделалось дурно. Аристарх, увидев, как изменилось мое лицо, решил меня пощадить и свернул свою мысль.
— И в любом из этих случаев я уже мало чем смогу тебе помочь, — удрученно закончил он.
— Значит, наше дело вести себя так, как будто ничего не случилось, — ровным тоном заметил Вацлав. — А задача Жанны — держать себя в руках и забыть о том, что ей по силам слияние. Я правильно вас понял, господин старейшина?
— У нас нет другого выхода, — с отчаянием сказал Аристарх. — Мы должны держать это в тайне.
— Но погодите, — повысила голос я. — В таком случае вы становитесь такими же преступниками по вампирским законам, как и я сейчас.
— Ты не должна об этом волноваться, — отмахнулся мой дед. — Главное, что ты сможешь жить нормальной жизнью.
— Но это ненормально! — воскликнула я. — Вы оба подставляете свои головы под удар ради меня!
— Я готов пойти на все ради тебя, — с решимостью заявил Аристарх.
Вацлав не произнес ни слова, но по его взгляду было понятно, что свое решение он принял еще тогда в Нью-Йорке и считает его единственно верным.
— Жанна, — Аристарх порывисто схватил меня за руки и с отчаянием заглянул в глаза, — обещай, что ты не будешь делать глупостей.
