408. Гравенкамп Эрих, 28.02.1897, погиб 10.03.1917
409. Грубер Карл, 22.09.1897, школьный советник, Франкфурт-на-Майне
410 — 411. Евреи
Ноябрьский выпуск
412. Борнеман Готфрид, 14.11.1898, судебный советник, Франкфурт-на-Майне
413. Янсен Вернер, 15.11.1898, почтовый инспектор, Гризхайм
414. Штаат Бернхард, 27.11.1898, священник, Камберг
415. Ради Николаус, 27.05.1898,?
1917 год
416. Шмидт Рихард, 24.03.1899, пограничная полиция
417. Фезер Курт, 6.03.1899, врач
418 — 419. Евреи
(Список выпускников Франкфуртской гимназии имени короля Фридриха составлен по случаю 50-летнего юбилея гимназии в 1939 году. С. 26–27.)
Раздел девятый
ЧТО ТАКОЕ ГОСУДАРСТВО И КТО ТАКИЕ ГРАЖДАНЕ?
Нацистское определение политики как «абсолютного образа жизни» относится и к государству, и к гражданству. Государство было даже своеобразным средством единения расы, поэтому нацистское мировоззрение, основанное на расовом принципе, определяло действия государства. Законы имели единственную цель — цементировать сообщество людей. Лидер же авторитетом собственной личности объединял государство и народ. Он был живым воплощением идеологии и с помощью государства делал все необходимое для достижения сокровенных целей расы. Поэтому он был одновременно законодателем и судьей. Все области культуры, законодательства и юриспруденции, государства и гражданства были подчинены единой цели — всеобщему объединению.
Ведущий теоретик расизма Карл Шмитт долгие годы был профессором права нескольких университетов: Грайфсвальдского в 1921 году, Боннского в 1922–1933 годах, затем Кельнского и Берлинского в 1933–1945 годах. Во времена Веймарской республики был одним из самых ярых оппонентов демократической, парламентарной концепции права, отдавая предпочтение динамичному взаимодействию между лидерами и народом, объединенных общностью расы. Парламентская демократия была для него устаревшим буржуазным методом государственного правления. Его идеи и, в частности, его книга «Государство, движение, народ» были благоприятно восприняты в Третьем рейхе. Книгу свою он начал с уточнения теории легального прихода нацистов к власти. Концепция его была новой, хотя нацисты и пришли к власти в рамках веймарской конституции. По его мнению, власть исходит от народа, а нацистская партия как раз и представляет народ, объединенный общей целью и единым мировоззрением. Особенно подчеркивалась безотлагательность взятия власти даже вопреки беспристрастным законодательным нормам, поскольку эта часть политики представляла собой совместные действия лидеров и народа, объединенных расовой волей для реализации своих целей.
Устранение правительства «с помощью законов, а не людей» и его отречение от власти придали его концепции законную форму. Для Гитлера, похвалявшегося своим легитимным приходом к власти, такая концепция подходила как нельзя лучше. Систему судов и юридических представителей, доставшуюся ему от ненавистной республики, он изменил в духе новой трактовки теории права. И Шмитт послужил в этом деле авторитетом, на который он мог сослаться. Народ воспринял эту правовую систему, базирующуюся «по внешним признакам» якобы на стародавних принципах, как легитимную, хотя в действительности она была инструментом власти в руках нацистского руководства.
Идеи Шмитта были отражены в официальных комментариях к имперскому закону о гражданстве. Авторами их были крупные чиновники министерства внутренних дел. Так, например, Вильгельм Штуккарт был министром, а Ханс Глобке — начальником департамента.
Штуккарт был молодым человеком, быстро поднявшимся наверх благодаря своим партийным связям. По всей видимости, впоследствии он ушел в отставку из-за несогласия с политикой «окончательного решения» еврейского вопроса. Глобке же был номинальным членом партии. После войны в его защиту была выдвинута версия, будто он представлял католической церкви информацию, которую получал в своем министерстве. После 1948 года он прекрасно чувствовал себя в Федеративной Республике Германии, федеральным канцлером которой стал Конрад Аденауэр.
Имперский закон о гражданстве был составной частью так называемых нюрнбергских законов, которые исключили евреев из германского сообщества и запретили им иметь христианскую прислугу в доме. Из комментариев к этим законам следует, что они были направлены в первую очередь против евреев, так как датчанам и даже полякам предоставлялась возможность получить гражданство рейха. Странность эта — ведь датчане относились к нордической расе, тогда как поляки — к славянам, — объяснялась скорее всего политическими соображениями: в Пруссии большинство населения составляли поляки, а время разбираться с ними еще не наступило. Кроме того, между Гитлером и польским диктатором маршалом Пилсудским был заключен договор о дружбе, что, несомненно, сыграло свою роль в этом вопросе.
Разница между гражданами рейха и гражданами государства дала нацистскому руководству дополнительную власть над людьми, жившими в Германии, но не обладавшими полными гражданскими правами. Более того, провозгласив почетное гражданство рейха, которое еще надо было заслужить, нацистские правители обрели право поощрения или наказания, чем еще больше укрепили свою власть над населением. Гражданство государства имели люди старшего поколения, гражданство же рейха получали арийцы, не совершившие никаких преступлений, главным образом политического характера. В качестве правовой основы этого закона, что особенно отчетливо видно в комментариях, выдвигалась концепция государства как инструмента в руках народа. Штуккарт и Глобке решительно отвергали римскую концепцию закона о государстве как самостоятельной корпоративной сущности.
Гражданские права, согласно определению, были установлены в интересах народного сообщества, поэтому их защита не идеальна ни со стороны самого закона, ни государства. Как сам Шмитт, так и авторы комментариев, утверждали, что прежние либеральные теории свободы личности устарели и потеряли значение. Такой подход к свободе личности и к гражданским свободам вообще превалировал во всех областях нацистской культуры и отчетливо просматривается в нацистских действиях — взять хотя бы рассматриваемую нами академическую свободу.
Выдвинутую Штуккартом и Глобке идею поставить евреев вне закона целиком и полностью поддержал Вальтер Бух, председатель партийной комиссии, созданной специально для рассмотрения вопросов коррупции и случаев подрыва репутации руководства со стороны отдельных членов партии. Его замечания были опубликованы в журнале «Немецкая юстиция». Он писал, в частности, что «снятие перчаток» и прекращение церемоний с евреям и лишь символизирует правомерность поджога синагог 10 ноября 1938 года и необходимость преодоления нерешительности в отношении «окончательного решения» еврейского вопроса.
Изменение законодательных идей в рамках старых форм не даст должного эффекта до тех пор, пока юридическая бюрократия не проникнется «новым духом», считали многие нацистские руководители. Роланд Фрайслер, например, призывал к этому в своем предисловии к справочнику о гражданском юридическом законодательстве, будучи статс-секретарем министерства юстиции. В 1940 году он стал президентом так называемого народного трибунала, созданного еще в 1934 году для проведения скорых судебных разбирательств в случаях предательства, к которым относились не только конкретные антиправительственные действия, но и любая форма оппозиции к идеологии нацистского государства. Фрайслер показал себя весьма послушным исполнителем. Именно он возглавлял судебный процесс над участниками июльского 1944 года покушения на Гитлера и беспощадно с ними расправился. Был убит во время одной из бомбежек Берлина союзной авиацией.
Наряду с этой деятельностью, он стремился сломать сопротивление старомодных прусских гражданских чиновников, пытавшихся поставить себя вне политики. Ведь ни один человек и ни одно учреждение не могли оставаться вне воздействия народа и господствующей идеологии! На деле же многие из этих чиновников так и не были «реформированы», хотя нацисты и достигли определенных успехов в отношении консервативного чиновничества.
Государство было, по сути дела, «внешним» инструментом народа: законы и судебная администрация должны были подстраиваться под навязываемое мировоззрение. Соблюдались лишь те внешние формы, которые соответствовали гитлеровскому представлению о рейхе как о «революции духа». Однако такая революция изменила реальность, существовавшую в Германии, главным образом благодаря различию между формой и содержанием, что отражает документация, приведенная в этой книге.
Карл Шмит
Государственный закон в новом контексте
