Бойцовый Петух - настоящий Аполлон в Пантеоне мистера Тутса представил ему маркера, обучавшего игре на бильярде, лейб-гвардейца, обучавшего фехтованью, содержателя конюшен, обучавшего верховой езде, корнуэльского джентльмена, постигшего все тайны гимнастики, и еще двух-трех друзей, не менее сведущих в изящных искусствах. Под их покровительством мистер Тутс не мог не делать быстрых успехов, и под их руководством он принялся за работу.
Но как бы это ни случилось, однако случилось так, что эти джентльмены еще не утратили блеска новизны, а мистер Тутс, сам не ведая причины, уже почувствовал смущение и беспокойство. Зерно его было с шелухой, которую даже Бойцовые Петухи не могли выклевать; мрачных великанов, вторгавшихся в его досуг, даже Бойцовые Петухи не могли сбить с ног. Казалось, ничто не влияло так благотворно на мистера Тутса, как беспрестанное посещение дома мистера Домби, где он оставлял свои визитные карточки. Ни один сборщик налогов в британских владениях - этой обширной территории, где никогда не заходит солнце и где сборщик налогов никогда не ложится спать * - не наносил визитов с большей регулярностью и настойчивостью, чем мистер Тутс.
Мистер Тутс никогда не поднимался наверх и всегда выполнял одну и ту же церемонию в дверях холла, разряженный специально для этой цели.
- О, с добрым утром! - такова была первая фраза мистера Тутса, обращенная к слуге. - Для мистера Домби, - была следующая фраза мистера Тутса, и он протягивал визитную карточку. - Для мисс Домби, - была следующая его фраза, и он протягивал вторую карточку.
Затем мистер Тутс поворачивался, как бы собираясь уйти, но слуга уже знал его и знал, что он не уйдет...
- Прошу прощения, - говорил мистер Тутс, как бы внезапно осененный одной мыслью. - Дома ли молодая особа?
Слуга полагал, что дома, но не был в этом уверен. Затем он дергал колокольчик, звонивший в верхнем этаже, смотрел на лестницу и говорил:
- Да, она дома и спускается сюда.
Затем появлялась мисс Нипер, а слуга удалялся.
- О! Как ваше здоровье? - говорил мистер Тутс, хихикая и краснея.
Сьюзен благодарила его и отвечала, что здорова.
- Как поживает Диоген? - гласил следующий вопрос мистера Тутса.
Право же, прекрасно. С каждым днем мисс Флоренс привязывается к нему все сильнее. Мистер Тутс неизбежно начинал хихикать, словно откупоривали бутылку, наполненную шипучим напитком.
- Мисс Флоренс здорова, сэр, - добавляла Сьюзен.
- О, это не имеет никакого значения, благодарю вас! - был неизменный ответ мистера Тутса; и, произнеся эти слова, он всегда спешил удалиться.
Несомненно, у мистера Тутса была на уме какая-то туманная мысль, побуждавшая его заключить, что, если удастся ему со временем получить руку Флоренс, он познает блаженство и счастье. Несомненно, мистер Тутс какими то окольными путями пришел к этому выводу и на нем остановился. Сердце его было ранено; он был потрясен, он был влюблен. Как-то вечером он сделал отчаянную попытку и просидел всю ночь, сочиняя акростих в честь Флоренс, каковой замысел растрогал его до слез. Но он так и не продвинулся дальше слов "Фиал моей души", - тут его покинуло вдохновение, в порыве коего он предварительно написал начальные буквы остальных шести строк.
Измыслив этот хитроумный и ловкий прием - ежедневно оставлять мистеру Домби визитную карточку, - мозг мистера Тутса больше ничего не изобрел касательно предмета, пленившего его чувства. Но глубокомысленные размышления, наконец, убедили мистера Тутса в том, что весьма существенно было бы снискать расположение мисс Сьюзен Нипер, а затем намекнуть ей о своем душевном состоянии.
Легкое и шутливое ухаживание за этой леди, казалось, было тем способом, к которому следовало прибегнуть в этой начальной стадии романа, чтобы привлечь ее на свою сторону. Будучи не в силах принять окончательное решение, он посоветовался с Бойцовым Петухом, не посвящая сего джентльмена в свою тайну, но лишь уведомив его, что некий друг из Йоркшира написал ему (мистеру Тутсу), спрашивая его мнения об этом вопросе. Бойцовый Петух ответил, что его мнение всегда было таково - "Ступай и побеждай", и далее: "Когда противник перед тобой, а времени у тебя в обрез, ступай и действуй", после чего мистер Тутс принял эти слова за иносказательное подтверждение своей собственной точки зрения и героически решил поцеловать на следующий день мисс Нипер.
Итак, на следующий день мистер Тутс, надев чудеснейшие произведения, созданные Берджесом и Ко, отправился с этой целью к дому мистера Домби. Но когда он приблизился к месту действия, мужество ему изменило, и хотя он подошел к двери в три часа пополудни, было уже шесть, когда он постучал в дверь.
Все шло, как всегда, вплоть до того момента, когда Сьюзен сказала, что ее молодая хозяйка здорова, а мистер Тутс сказал, что это не имеет никакого значения. К ее изумлению, мистер Тутс вместо того чтобы вылететь после этих слов, как ракета, замялся и захихикал.
- Быть может, вам угодно подняться наверх, сэр? - спросила Сьюзен.
- Ну, что ж, пожалуй, я войду! - сказал мистер Тутс.
Но вместо того чтобы подняться наверх, дерзкий Тутс, когда дверь на улицу была закрыта, неуклюже рванулся к Сьюзен и, обняв это прелестное создание, поцеловал ее в щеку.
- Проваливайте! - крикнула Сьюзен. - Не то я вам глаза выцарапаю!
- Еще разок! - сказал мистер Тутс.
- Убирайтесь отсюда! - воскликнула Сьюзен, отталкивая его. - Да еще такой блаженный, как вы! Дальше уж некуда! Проваливайте, сэр!
Сьюзен не считала опасность серьезной, ибо смеялась так, что едва могла говорить, но Диоген, на лестнице, слыша шорох у стены и шарканье ног и видя сквозь перила, что происходит борьба и кто-то чужой вторгся в дом, пришел к иному выводу, бросился на помощь и в одно мгновение вцепился в ногу мистеру Тутсу.
Сьюзен взвизгнула, захохотала, распахнула парадную дверь и побежала вниз; дерзкий Тутс, спотыкаясь, выбрался на улицу вместе с Диогеном, вцепившимся в панталоны, словно Берджес и Ко состояли у него в поварах и приготовили ему этот лакомый кусочек в виде праздничного угощения. Диоген, отброшенный в сторону, несколько раз перекувырнулся в пыли, снова вскочил, завертелся вокруг ошеломленного Тутса, намереваясь укусить его еще раз, а мистер Каркер, остановивший лошадь и державшийся поодаль, с великим изумлением наблюдал эту суматоху у двери величественного дома мистера Домби.
Мистер Каркер продолжал следить за потерпевшим поражение Тутсом, пока Диогена не позвали в дом и не захлопнули дверь, а мистер Тутс, приютившись в ближайшем подъезде, стал обвязывать разорванные панталоны дорогим шелковым носовым платком, который являлся дополнением к его пышному наряду, надетому для этого визита.
- Простите, сэр, - подъехав к нему, сказал мистер Каркер с любезнейшей улыбкой. - Надеюсь, вы не пострадали?
- О нет, благодарю вас, - ответил мистер Тутс, подняв раскрасневшееся лицо, - это не имеет никакого значения.
Мистер Тутс не прочь был прибавить, если бы только мог, что ему это очень понравилось.
- Если собака вцепилась зубами вам в ногу, сэр, - начал Каркер, показывая свои собственные зубы.
- Нет, благодарю вас, - сказал мистер Тутс, - все прекрасно. Все в полном порядке, благодарю вас.
- Я имею удовольствие быть знакомым с мистером Домби, - заметил Каркер.
- В самом деле? - отозвался зарумянившийся Тутс.
- Быть может, вы мне разрешите в его отсутствие, - сказал мистер Каркер, снимая шляпу, - извиниться за этот неприятный случай и полюбопытствовать, каким образом это могло произойти.
Мистер Тутс столь обрадован такой учтивостью и приятной возможностью заключить дружбу с другом мистера Домби, что достает бумажник с визитными карточками, воспользоваться которыми он не упускает случая, и вручает свое имя и адрес мистеру Каркеру; последний отвечает на эту любезность, дав ему в свою очередь визитную карточку, после чего они расстаются.
Засим мистер Каркер медленно проезжает мимо дома, посматривая на окна и стараясь разглядеть задумчивое лицо за занавеской, наблюдающее за детьми в доме напротив; лохматая голова Диогена появляется рядом с этим лицом, и собака, сколько ее ни успокаивают, лает, и ворчит, и рвется к мистеру Каркеру, словно готова броситься вниз и разорвать его в клочья.
Молодец, Ди, неразлучный со своей хозяйкой! Тявкни еще и еще разок, задрав голову, сверкая глазами и. гневно разевая пасть, чтобы его схватить! Еще разок, пока он, не спеша, проезжает мимо! У тебя прекрасный нюх, Ди, там кот, дружок, кот!
ГЛАВА XXIII
Флоренс одинока, а Мичман загадочен
Флоренс жила одна в большом мрачном доме, и день проходил за днем, а она по-прежнему жила одна; и голые стены смотрели на нее безучастным взглядом, словно, уподобляясь Горгоне, они приняли решение обратить молодость ее и красоту в камень.
Ни один волшебный дом в волшебной сказке, затерянный в чаще дремучего леса, никогда не рисовался бы нашему воображению более уединенным и заброшенным, чем этот реально существовавший дом ее отца, мрачно глядевший на улицу; по вечерам, когда светились соседние окна, он был темным пятном на этой скудно освещенной улице; днем - морщиной на ее никогда не улыбающемся лице.
