Из газеты "Лимонка"
"…Молодежная радикальная националистическая партия ищет финансирования для осуществления в России национальной революции".
"М": Что есть национал-большевизм?
Э. Л.: Это красный национализм. Он зародился еще в 1918 году в России и Германии. Большевизм- это потому, что термин «коммунизм» себя скомпрометировал. Это идеи социальной справедливости. Это «левые» идеи! А национализм — это «правые». Мы «левоправые»: "Россия — все, остальное — ничто!" Хозяином в России должен стать русский народ. Наше отношение к западной цивилизации: возьмем у них все лучшее, а потом на ядерно-бактериологической веревке их и повесим. В НАТО надо входить — и становиться там у руля!
"М": Что символизирует ваш флаг: черный серп и молот в белом круге на красном фоне?
Алексей Цветков, ответственный секретарь «Лимонки»: Серп и молот — это союз двух типов труда, ну а о символике цветов вы, наверное, в газете читали.
Из газеты "Лимонка"
"Гитлера посетила идея, которую знаменитый историк Ширер назвал "озарением гения". "Нам нужен новый флаг, новые цвета, — размышлял он, — это должен быть красно-бело-черный флаг! Это самый могучий аккорд красок, который вообще возможен. И на белом фоне черный мотыгообразный крест… Красный цвет — олицетворение социальных идей, белый — цвет национализма…"
"М": В вашей НБП одна молодежь, как вы собираетесь брать власть и реформировать общество?
Э. Л.: Вот все говорят про управленцев: "Дайте нам хороших управленцев", — а я бы их всех убрал! Вот недавно был в Арзамасе в музее Гайдара — он в 16 лет командовал полком и ничего — справлялся. Я бы поставил у власти нашего 16-летнего парня!
По ходу нашей беседы к вождю заходили «бойцы». Двум новым партийцам Лимонов лично вручил партбилеты, обнимал и напутствовал: "Прости, пока без фанфар, но фанфары еще будут!" Казалось, что глаза юношей слегка увлажнялись. Один из них даже вскинул вверх руку в ритуальном приветствии "Слава России!"
Л. Новиков, "Владимирские ведомости"
* * * СДЕРНУЛА МАСКУ РЫЛА
5 января 1998 года случилось знаменательное событие. Вечером, как всегда по понедельникам, я только что провел партийное собрание и был в зале собраний Штаба, прибежал растерянный Саша Дементьев ("Цемент") и сообщил, что звонит Елена Щапова. Я пошел и взял трубку. Да, это была она. Из Рима ее было слышно лучше, чем из Москвы. "Хочу предложить тебе жениться на мне. Женись, станешь графом…" — сказала она развязно, т. е. стесняясь. "По женской линии титул не переходит, ты же знаешь", — сказал я. "Я не шучу, я серьезно предлагаю тебе жениться на мне", — сказала она. "Да мы с тобой, кажется, и не разводились. Я, кажется, женат на нескольких женщинах сразу. И на тебе в том числе", — согласился я. Она сказала, что ей тошно в Италии и она хотела бы найти работу в России, и еще что-то стыдливо бормотала, все же возвращаясь к тому, что она хочет, чтоб я женился на ней. Я хотел спросить: "Да трезвая ли ты?" Но не спросил. Затем она долго диктовала свой телефон с помощью дочери (было слышно), переводя цифры на русский.
Поздняя, ненужная, бесполезная победа, подумал я, положив трубку. Боже мой, я ожидал этого реванша почти двадцать два года. Но зачем мне сейчас этот реванш? Ей будет сорок восемь лет! Когда живешь достаточно долго, то видишь жизнь в развитии, и грустно замечаешь, что ты был прав.
Хуйня, Лена, никакая ты не графиня, а потерпевшая поражение женщина, которая через 22 года поняла, что тот парень, резавший из-за тебя вены, парень, написавший о тебе страстную книгу — крик боли и отчаянья, — был единственным и самым-самым ярким. А ты прожила эти 22 года вдали от него. Как там я писал в 1976-м- страшным летом?
"Но я гляжу внимательно и жду,
Когда-нибудь, в каком-нибудь году
Она вдруг отрезвеет и поймет,
И ужаснется ее сладкий рот,
И закричит те нужные слова:
"Твоя любовь права! права! права!
А я больна была и все убила.
Прости меня!" — и сдернет маску рыла…"
Вот и сдернула. Случилось это в году 1998-м, 5 января. Но я не ощутил никакого удовлетворения. Поздно.
ОКРУЖЕННЫЙ ТОЛПОЮ ЧЕРНЫХ МАЛЬЧИКОВ
Я выписал билеты двум новым нацболам, ребятам из московской организации. В партию вступили Ермаков Сергей, родился 29 ноября 1979 года, и Коржевский Николай, родившийся 27 января 1980 года. Т. е. этот пацан вступил в партию за неделю до своего 18-летия. Молодец, круто и хорошо начал. Он студент-экономист и уже не раз ходил с нами на демонстрации. Пацанов у нас сейчас тьма.
Один из старших ребят, ему 21 год, — наш юрист Андрей Федоров, он на 5-м курсе МГУ, стажируется в Думе. Ходит всегда в белой рубашке и длинном пальто, при галстуке. Пришли фотографии из Екатеринбурга и Петропавловска-Камчатского. Сложив их с другими, из Питера и с московскими, вдруг увидели с Федоровым (он сидел у меня), что существует стиль НБП, яркий и отчетливый. Наши люди ни в коем случае не похожи на людей РНЕ, люди РНЕ попроще. За эти три года партийной борьбы я многому научился. Прежде всего, научился работать с людьми. Заветы Чингиз-Хана в "Великой Ясе" (сохранившейся, к сожалению, только в фрагментах в арабских источниках) оказались до буквы верны 800 лет спустя. Человеческие способности распознаются по совокупности поведения человека. Медлительных и хозяйственных Чингиз рекомендовал назначать пастухами и погонщиками, драчливых и быстрых — воинами и т. д. К нам приходят сотни ребят, три года назад я плохо понимал их, сейчас мне достаточно поговорить с каждым несколько минут, чтобы определить его.
У нас зарегистрировано 16 региональных организаций, списки и протоколы еще на одиннадцать регионов готовы. Мы растем, в то время как другие разваливаются. Вот что о партии пишут враги:
Газета "Русский телеграф" от 24 декабря, статья "Время нацболов" (политическая элита будущего формируется контркультурной элитой настоящего).
"Они (нацболы) дают своим адептам полную картину мира, чувство принадлежности, образ врага, спасают от заброшенности и бесцельности существования, от ненужной свободы". "Национал-большевизм наряду (и чаще всего одновременно) с героином, галлюциногенными грибами, рейвом, плеером и пирсингом стал частью молодежной контркультуры. Авангардно-хулиганская эстетика Лимонова терпима к сексуальным вариациям, психоделике, любым экстремальным формам проведения досуга". "Нацболы равно враждебны «желтоглазым» православным традиционалистам, скучным зюгановцам и партии власти. В кителях бундесвера, в тяжелых подкованных башмаках, с Селином, Кастанедой или Эзрой Паундом под мышкой, нацболы шагают по коридорам модных университетов. Они кончили продвинутые гимназии, знают языки, пользуются Интернетом. В них влюбляются дочки "новых русских", им завидуют сверстники: стильные, раскованные, с идеологией, эстетикой, смыслом жизни".
* * * ПЕРВЫЕ НАЦБОЛЫ
Помимо отцов-основателей — Лимонов, Дугин, Летов — исторически первыми оказались: Тарас Рабко, Андрей К., Костя Ч. (он же Кирилл Крысин, художник и макетист газеты вплоть до ее 33 номера включительно). Последние двое начинали с Дугиным, Тарас пришел со мной, все мы начинали газету и партию в комнате № 411 в помещении "Советской России" и в квартире Дугина. Справедливости ради следует сказать, что и регистрировал партию и выпустил за свои студенческие деньги первую ее программу, составленную мной, и отпечатал бланки членских билетов тогда еще пацан из города Кимры Тверской области, товарищ Рабко. У него были тонны энергии. Он сбил меня на участие в выборах 93 года по Тверскому округу и он же собрал тогда один за выдвижение моей кандидатуры 2600 подписей. Холерического темперамента, быстрый и безумный, Тарас являлся к ночи в однокомнатную квартиру майора Шлыкова и падал, засыпая на ходу. В квартире Шлыкова находилась наша избирательной кампании штаб-квартира, и там же мы спали, набиваясь до 12 человек.
Кирилл Крысин — беленький, чрезвычайно продвинутый и суперталантливый мальчик, явился к Дугину с улицы и предложил макетировать «Элементы». Сын отца-профессора, преподавателя из полиграфического вуза, чуть заикающийся вундеркинд К. К. стал и дизайнером «Лимонки», согласившись сделать десяток номеров, но и после десяти бескорыстно продолжал это занятие, лишь эпизодически получая от меня небольшие суммы на технические нужды. Хорошо организованный, К. К. даже в одежде всегда напоминал мне немца или прибалта. Недаром он подружился с группой «Лайбах» и даже сопровождал ее на гастролях. Увы, небольшая короткая размолвка между Дугиным и мной весной 96 года как бы освободила К. К. (и Андрея К. тоже) от моральных обязательств передо мной. Судьба как-то тихо подыграла, и суперталантливый мальчик сказал мне, что не будет больше делать газету. Очевидно, тут сыграла роль и его жена, и ортодоксально-религиозная мама, а еще более сам К. К., его скрытое западничество. Он ушел работать в мондиалистский журнал с громким названием, где, по его собственному признанию, ни на что не влияет (удалось ему только убедить их сменить шрифты), но зато имеет пластиковую карточку. "Фирма даже платит за лечение зубов", — со стеснительным восторгом говорил он мне в тот единственный раз, когда явился с бутылкой водки вспомнить "наше славное прошлое".
