самые действенные. Тебе придется выполнить все условия хочешь ты этого или нет, но можешь сама выбрать способ, ― не сводя с неё взгляда, опустился на кожаный диван. ― И почему―то мне кажется, что ты способна мыслить здраво.
Эбигейл замерла, заново прокручивая в своей голове мои слова. Она понимала, что я не шучу. Прекрасно осознавала, что у меня достаточно власти и уверенности для того, чтобы заставить её подчиниться. И именно поэтому не спешила с ответом.
При всей своей вспыльчивости и редкой безрассудности, она была умной и здравомыслящей. И я знал, что недавние события вынудили её стать менее гордой ― теперь она думала прежде, чем сделать или сказать что―то, что могло навредить её семье.
— Что тебе нужно? ― спросила она, и мой Зверь победно заликовал.
Мне бы хотелось ответить иначе, хотелось бы произнести то, что я ощущал рядом с ней, но сказал лишь то, что четко спланировал в своей голове:
— Чтобы вы остались.
Она молчала, наверное, около минуты, ― по крайней мере, так мне показалось, ― а затем я услышал:
— Что―то еще?
Эбби внимательно смотрела на меня. И по выражению её лица я понял ― она злилась. Очень сильно злилась.
— Ты заберешь свои деньги обратно. Они мне не нужны. Теперь и впредь.
— Как скажешь, ― согласие далось ей тяжело. Она произнесла его раздраженно, но сдержанно, повинуясь его приказу и, в то же время, борясь с ним.
Эбби подошла к столику и взяла с него свежий номер Нью-Йоркских времен. Опустилась на другой конец дивана и, раскрыв газету, зарылась в неё с головой. Мы сидели так минуту или две. Может, больше. Чертовка делала вид, что не замечает меня. Словно меня тут нет. Показывает характер.
— И долго ты будешь так сидеть? ― не сдержавшись, рявкнул.
— Столько, сколько захочу, ― услышал, ― если, конечно, ты снова не прикажешь мне. Ведь, о, какое счастье, у тебя есть ещё целых два желания!
— И я обязательно потрачу их, ― прорычал, ― можешь в этом не сомневаться.
— А знаешь, я и не сомневаюсь, ― Эбби опустила газету вниз, и я встретился с её бешеным взглядом. ― Ты умеешь лишь приказывать и шантажировать! Ах да, и ещё у тебя отлично получается манипулировать! Остальных человеческих талантов ты попросту лишен!
— Да, я такой, ― рыкнул, приходя в бешенство, ― и мне это нравится!
— Но мне не нравится! ― чертовка вскочила на ноги, бросая газету на стол. ― Не нравится, что приходится подчиняться! Не нравится, что приходится зависеть от человека, который ничего не делает без выгоды для себя!
— Об этом нужно было беспокоиться прежде, чем связываться с таким Чудовищем, как я! ― громко объяснил, тоже поднимаясь. ― И прежде, чем ложиться с ним в постель!
Она не ожидала этих слов. Признаться, я и сам не ожидал.
— Я легла в постель не с Чудовищем, ― прошептала она, делая ко мне шаг, ― а с мужчиной, который всеми силами пытается с ним бороться. И пусть та ночь была ошибкой и ничего не изменила, ни единой секунды я не потрачу на сожаления об этом. Никогда.
Мы долго смотрели друг на друга, а затем Эбби отвела свои глаза. Я последовал её примеру, но уловил взглядом красные овальные линии, которыми была очерчена одна сторона газеты. Потянулся к ней и, взяв в руки, пробежался по выделенным фрагментам. Рыкнул и сжал пальцами бумагу, чувствуя, как на меня вновь накатывает волна гнева.
— Что это?
Поняв, что я всё равно уже обо всём догадался, она решила не юлить.
— Я ищу работу.
— По―твоему для таких мест это подходящее определение? ― крикнул, пытаясь не убить её за то, какие отвратительные и «грязные» заведения она выбрала.
— У меня нет образования, ясно? ― развела руками Эбби. ― Ночные клубы и забегаловки в Гарлеме ― единственные мои варианты!
Заметил наполовину заполненную анкету, вложенную в газету. Место и должность на ней заставили окончательно рассвирепеть. Сорвался и порвал её вместе с газетой, вынуждая Эбби ахнуть и расширить глаза.
— Что ты делаешь?! Я почти получила эту работу!!
— Уличной девкой ты работать не станешь, ― прошипел я. ― Усеки это.
— Это должность официантки!
— В таких заведениях это сути не меняет.
— Отлично! ― вспылила она, наблюдая за тем, как её будущее рассыпается на части. ― И что прикажешь делать? Как мне платить за эту огромную квартиру, в которой ты почти насильно заставил нас остаться, и главное, как кормить свою семью? Деньги, как известно, с неба не падают!
— Тебе не нужно платить за квартиру, ― всё ещё злясь, пояснил я, ― эта обязанность всегда лежала на мне. Так будет и впредь. Что касается еды ― каждую неделю сюда будет приезжать Владимир, закупаясь по твоему списку всем необходимым.
— А если я захочу купить что―то еще? Где мне тогда взять деньги?
— Скажешь мне ― я выпишу чек.
Эбигейл усмехнулась, невольно прикрывая глаза и качая головой, словно не до конца веря в услышанное. Она немного помолчала, а затем всё же подняла на меня взгляд.
— Это шутка, да?
Она не ждала ответа, потому что прекрасно знала, что перед ней стоял человек, не привыкший шутить. Эбби подошла к двери, с которой их разделяло всего несколько шагов, и лишь, открыв её, наконец, заговорила:
— Я никогда не буду ничьей содержанкой. Ты тоже усеки это.
В любой другой ситуации, с любой другой женщиной, я, наверное, поступил бы так же, как и всегда ― заставил бы её раз и навсегда понять, чем может обернуться следующая подобная выходка. И эта любая другая никогда снова не посмела бы заговорить со мной подобным образом. Она склонила бы передо мной голову и стала почитать, как Бога.
Но эта женщина была совсем другой. Да, она злила меня, и порой мне хотелось её придушить, но никогда в жизни я не посмел бы вынудить её опуститься передо мной на колени. Никогда бы не допустил такого унижения. Только не с ней.
— Думаю, тебе пора, ― прошептала, давая понять, что более не желает меня видеть.
Я ничего не сказал. Сделал несколько шагов и переступил порог.
Дверь захлопнулась почти тут же, заставив ощутить, как что―то внутри встрепенулось, подпрыгнуло и сжалось.
Я почувствовал боль, но лишь сильнее стиснул зубы ― так было нужно.
На улице меня встретили холод и темнота. Ночь была моим любимым временем суток, поэтому, решив, что заберу машину утром, свернул в переулок, ведущий к дому более длинным путем. Я не понимал, как объяснить то, что
