Престимион и все остальные стояли в стороне, пока Гиялорис проводил расследование. Мэр явно был слишком напуган самой близостью Престимиона и не мог поддерживать беседу с ним, и легкомысленные замечания Септаха Мелайна не помогли бедняге расслабиться. Но Гиялорис, на вид массивный и внушающий страх, умел разговаривать с простыми людьми, поскольку и сам происходил из их среды.
Не приходилось ли мэру или его людям видеть и слышать в этих местах что-либо имеющее отношение к Дантирии Самбайлу, спросил он. Нет. По крайней мере, мэр знал, кто такой Дантирия Самбайл. Но он представить себе не мог, зачем бы ужасному прокуратору Ни-мойи понадобилось путешествовать в их краях. То, что столь могущественный и устрашающий персонаж мог по какой-то причине заехать в эту живописную, но незначительную провинцию, совершенно сбивало беднягу с толку и приводило в отчаяние.
- По-моему, мы выбрали неверный маршрут, - шепнул Престимион Септаху Мелайну - Если бы он направился прямо к Аруачозианскому побережью, он не миновал бы этих мест - ведь так? Нам следовало из Байлемуны отправиться на запад, а не на юг.
- Если только мэра не заколдовали и не заставили забыть о том, что Дантирия Самбайл проезжал здесь, - ответил Септах Мелайн. - Теперь прокуратор знает, как играть в эту игру.
Но оказалось, что в такой изощренности не было необходимости. Когда Гиялорис показал набросок портрета Мандралиски, который они возили с собой, мэр мгновенно узнал мрачное лицо дегустатора ядов.
- О, да-да, - сказал он. - Он был здесь. Путешествовал в ржавом старом экипаже и останавливался в городе, чтобы закупить провизию, - три недели назад, а может, пять, шесть.., где-то так. Как можно забыть такое лицо?
- Он путешествовал один? - спросил Гиялорис.
Мэр не знал. Никто не потрудился осмотреть экипаж, который стоял у берега реки. Человек с узким лицом купил то, что ему было нужно, и продолжил свой путь. Мэр также не мог сказать, в каком направлении он уехал.
Здесь, по крайней мере, его маги пригодились.
- Мы понимали, что этот незнакомец не принесет городу удачи, высказалась худая женщина. - Поэтому мы в течение полумили проследили путь экипажа и поставили свечи из драконьего воска через каждые сто ярдов, чтобы он никогда больше не вернулся.
- И в каком направлении он поехал?
- На юг, - без колебаний ответил невысокий человек с лоснящимся лицом. - К Арвианде.
10
- Они были рады от нас избавиться, - со смехом заметил Престимион. Королевский караван ехал по сооружению под названием мост Спурифона, изношенному, угрожающе потрескивающему деревянному настилу которому можно было дать не меньше пяти тысяч лет. Далеко внизу едва виднелась забитая илом Серная река, текущая медленно, как сонная змея, - темно-желтая линия на более светлом фоне долины, по которой она вилась. - Какими мы казались им страшными, наверное! Надеюсь, они не просто сочинили первое, что пришло в голову, чтобы мы побыстрее убрались из города.
- Чтобы лгать короналю, требуется мужество, - сказал Абригант. Найдется ли во всем этом городе хоть крупица мужества?
- Они сказали правду, - вмешался Мондиганд-Климд. - Я заметил следы их магических свечей вдоль нашего пути. Смотрите: вон там и там. Сгорели до конца, но огарки сохранились. Мы едем правильно. , - Эти кетеронцы безобидные, робкие люди, которые оказались замешанными в слишком сложные для них дела, и мы их сильно напугали, - сказал Престимион. - Нам следует что-нибудь для них сделать. - Он взглянул на Септаха Мелайна. - Запиши для памяти.
Хотя бы построим им новый мост. А этот пора отправить в музей.
- Строительством мостов ведает понтифекс, - проворчал Септах Мелайн. Это и означает его титул: строитель мостов. Древнее слово, ему многие миллионы лет.
- Нет ничего столь древнего в мире, - возразил Абригант. - Даже звезд.
- Ну, тогда тысячи лет.
- Успокойтесь, вы оба, - резко прервал их Престимион. - Известите соответствующий департамент: новый мост для Кетерона, и покончим с этим, больше никаких споров. - Какая польза быть короналем, подумал он, если даже своим ближайшим соратникам приходится дважды повторять приказ, чтобы он был выполнен?
К югу от реки преобладающий желтый цвет местности вскоре начал исчезать по той же схеме, по которой появлялся к северу от города. Полосы темной почвы становились все более частыми, пока не стали преобладающими. Путешественники испытали некоторое облегчение. Такой странно яркий цвет, через некоторое время оглушал и умерщвлял мозг самой своей интенсивностью, а монотонность серного пейзажа начинала действовать угнетающе.
В ту ночь они разбили лагерь у подножья горной гряды средних размеров, которая лежала перед ними.
Во сне Престимион получил послание от Хозяйки Острова.
Корональ редко получал послания во сне, и не только потому, что Хозяйкой, как и полагалось, стала его собственная мать. Такие сны служили руководством для души, а, как правило, властители страны не давали друг другу советов. Но иногда, во время кризиса, когда короналю предстояло принять решение, Хозяйка брала на себя обязанность вмешаться и помочь своей мудростью. В эту ночь сон одолел Престимиона, как только он закрыл глаза. Он почувствовал, что впадает в транс, который предвещал послание. Затем он услышал тихую музыку из владений Хозяйки и с легкостью перенесся в низкий павильон из чисто белого мрамора, уставленный горшками с цветущими травами, ароматными алабандинами, танигалами и другими растениями. И вот перед ним возникла принцесса Терисса, Хозяйка Острова, его мать и мать всей планеты. Она улыбалась и протягивала к нему руки.
Она выглядела молодой, как всегда, так как была одной из тех женщин, над которыми не властно время.
С тех пор как она приступила к своим обязанностям, ее темные волосы не потеряли ни капли блеска. Серебряный обруч на голове, знак ее должности, легко покоился на ее лбу. Спереди на платье, как всегда, сверкал рубин Малдемаров, этот удивительный драгоценный камень, принадлежавший семье четыре тысячи лет, темно-красный, с пурпурным отливом, обрамленный золотой оправой.
Рядом с ней стояла Тизмет.
По крайней мере, так сначала показалось Престимиону. Эта маленькая, изящно сложенная женщина с задорно вспыхивающими глазами могла быть только Тизмет; но пока его душа содрогалась от удивления и смущения - почему Тизмет стоит рядом с Хозяйкой в этом посланном сне, когда он уже думал, что примирился с трагедией ее смерти и продолжает жить дальше? - все сдвинулось так плавно, как часто происходит во сне, и он ясно увидел, что женщина рядом с матерью вовсе не Тизмет, и никогда не была Тизмет, не могла ею быть. То была Вараиль. Как странно, подумал он, что он принял ее за Тизмет. Ведь каждая из них прекрасна и привлекательна в своем роде, но высокая, крепкая, дородная Вараиль совсем не походила на крохотную, хрупкую на вид Тизмет, которую Престимион когда-то любил и потерял.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
