Огромная комната была совершенно пуста, только в кресле лежал лохматый черный комок. Макси внимательно посмотрела на него и решила, что это или спящая кошка, или муфта, которую здесь забыли.
Она прошла вдоль полок, вытаскивая наугад одну книгу за другой. В библиотеке Кандовера было много книг, которые ей давно хотелось прочитать, но они не попадались ей в руки. Тут были поэтические сборники, исторические и философские труды, книги по искусству. Сколько великолепной пищи для ума!
Решив быть методичной, Макси закатила лесенку на колесиках в дальний угол и вскарабкалась на самый ее верх. Там, пренебрегая правилами приличия, она приподняла юбку, села по-турецки и вытащила том с верхней полки. «Если буду очень стараться, — с усмешкой подумала она, — то, глядишь, через тридцать лет я перечитаю все эти книги».
Макси до того увлеклась романом Монтескье, что совершенно забыла, где находится, пока ее внимание не привлек звук шагов. Подняв от книги глаза, она увидела, как в библиотеку зашла герцогиня, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной.
Герцогиня не поднимала глаз кверху и, видимо, считала, что одна в комнате. Макси собралась было кашлянуть или как-то иначе заявить о своем присутствии, но, прежде чем она успела это сделать, герцогиня покачнулась, кое-как доплелась до дивана и упала на него. Перепуганная Макси быстро спустилась с лестницы.
— Вам нехорошо, ваша светлость? Позвать кого-нибудь?
Лицо герцогини было серо-зеленого цвета, и этот оттенок совсем не шел к ее глазам. Но она попыталась улыбнуться.
— Не надо никого звать. Я для того сюда и зашла, чтобы никого не перепугать. Раф велел слугам не спускать с меня глаз, а сам дрожит надо мной до смешного.
Она откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.
— Ничего страшного со мной не происходит, просто на меня как-то странно действует беременность. Другие беременные женщины плохо себя чувствуют по утрам, а у меня это бывает во второй половине дня.
— Понятно, — сочувственно сказала Макси. Поскольку фигура герцогини оставалась все такой же стройной, видимо, она была только на втором или третьем месяце. — Советую вам прилечь и поднять ноги.
Герцогиня кротко повиновалась. Макси прикрыла ее пледом.
— А вы не хотите чего-нибудь съесть?
Та содрогнулась.
— Знаете, многим беременным женщинам делается легче, если они едят понемножку несколько раз в день. Ничего тяжелого, что-нибудь вроде чашки чая с печеньем.
Герцогиня подумала и сказала:
— Что ж, это можно попробовать.
Через четверть часа, после того как будущая мать осторожно съела две теплые булочки и выпила чашку чая, у нее опять порозовели щеки. Свернувшись клубочком в углу дивана, она сказала;
— Спасибо за добрый совет. Мне стало гораздо лучше. — Она усмехнулась. — Разумеется, до следующего раза.
— Не беспокойтесь, ваша светлость, на четвертом месяце тошнота бесследно проходит.
— Откуда вы это знаете? Вы акушерка? — спросила герцогиня, не в силах сдержать любопытство.
— Нет, я не акушерка, но у меня очень колоритное прошлое. Разве Робин не рассказывал вам обо мне?
— Конечно, нет. — Герцогиня сурово посмотрела на Макси. — Он никогда не станет рассказывать о делах другого человека. Иногда из него вообще невозможно выудить что-нибудь конкретное. И, пожалуйста, называйте меня Марго.
— Разве вас зовут не Мэгги?
— Марго — мое настоящее имя, и сейчас меня все так и зовут. Мэгги — это что-то вроде клички, которую для меня придумал Робин, когда мы с ним занимались шпионажем. Конечно, для него я навсегда останусь Мэгги, так же как и я никогда не называю его про себя лорд Роберт. — Герцогиня склонила набок золотистую головку, словно раздумывая, Говорить дальше или нет. Потом, видимо, решившись, продолжила:
— Я знаю, что вы чувствуете себя неловко со мной, но поверьте, я вам не соперница. Наоборот, мне хотелось бы с вами подружиться.
"Молодец, — подумала Макси, — не стала ходить вокруг да около».
— Я не хотела отплатить вам за гостеприимство хмурой физиономией. Но должна признать, что мне трудно понять ваши с Робином отношения.
— У вас и не было хмурой физиономии. Наоборот, вы блестяще вышли из положения, которое у многих женщин вызвало бы истерику. — Марго отпила глоток чаю. — Мы познакомились с Робином при драматических обстоятельствах: он с риском для жизни спас меня от толпы французов, которая только что растерзала моего отца. Я жаждала отомстить Наполеону, и мы стали работать вместе. Мы были молоды, нам больше некому было довериться, и мы очень привязались друг к другу. Так что мы быстро стали любовниками, и это давало нам обоим много радости. Тем не менее прошло, по крайней мере, десять лет, прежде чем я узнала его настоящее имя, национальность и положение в обществе. — Герцогиня поставила чашку на столик и стала рассеянно вертеть на пальце обручальное кольцо. — Наверное, такие отношения нелегко понять, если не помнить, что шла война. Робин исчезал на месяцы, ежечасно рискуя жизнью, и мне было страшно подумать, где он и что с ним происходит. Потом возвращался с веселой улыбкой на лице, словно прогулялся по соседним улицам. Наверное, он многое от меня утаивал, чтобы я не беспокоилась еще больше. В некоторых отношениях мы были очень близки. Но у каждого были грани жизни, которые вообще не соприкасались. В конце концов я решила, что мы не должны быть любовниками, и это прекратилось. Но мы остались друзьями, мы бесконечно доверяем друг другу, и так будет всегда. — Серо-зеленые глаза герцогини затуманились. — Может быть, все закончилось бы иначе, если бы я не была влюблена в Рафа еще до того, как встретила Робина. Кто знает? Но подозреваю, что мы с Робином слишком похожи, чтобы из нас получилась идеальная пара. — Покончив с воспоминаниями, герцогиня заговорила более деловым тоном:
— Теперь, надеюсь, вам ясно, что я искренне желаю Робину счастья.
Макси была взволнована. Вряд ли герцогине было легко открыться почти незнакомой женщине.
— Я ценю вашу откровенность. Марго.
— Найти с вами общий язык — в моих же интересах. Если вы проникнетесь ко мне антипатией, это омрачит нашу дружбу с Робином, а мне этого очень не хотелось бы. — Она лукаво улыбнулась. — Попробуйте думать о нас с Робином как о брате с сестрой. Рафу это помогло.
Макси наклонилась к чайнику, чтобы скрыть лицо. «Да, — думала она, — наверное, герцогу Кандоверу и Робину было нелегко подружиться, ведь они оба любили одну женщину. Однако им это удалось. Надо и мне попытаться преодолеть чувство ревности. К тому же Марго такая милая». Подняв голову, Макси сказала:
— Вы отнеслись к нам с Робином очень великодушно. Неудивительно, что Робин в вас влюблен.
