Удручённо вздохнув, Ын взял со стола лежавшую с края стрелу и только потом сообразил, что схватил охотничью, с утяжелённым остриём, покрытым зазубринами. Попробуй такую спусти с тетивы, куда уж там попасть в цель!
Но Ван Ё смотрел так язвительно, что отступать было поздно.
Что произошло дальше, Ын так и не понял. То ли лук третьего принца оказался очень уж громоздким для него, то ли тетива слишком норовистой или надорванной, то ли его руки сильно дрожали. Положив стрелу на лук, он прицелился, выровнял дыхание, как учил его Ван Со, потянул на себя тетиву, стараясь удержать и лук, и хвост стрелы… Как вдруг его руку пронзила такая острая боль, что он выпустил оружие и взвыл, падая на колени.
Краем полыхающего болью сознания Ын уловил хохот удаляющегося третьего принца, а потом среди красных пятен перед его глазами возникло лицо Ван Со. Тот скользнул убийственным взглядом по старшему брату, присел рядом с Ыном и, не обращая внимания на шипение и стоны, взял его правую руку и осмотрел кисть, безжалостно пробежавшись по каждому пальцу изучающими поглаживаниями, местами придавливая суставы.
– Выбил, – уверенно подытожил он, глядя на стремительно отекающий большой палец, неестественно изогнувшийся вбок. – И как только умудрился!
В ответ Ын лишь дёрнулся и залился новым потоком слёз, поскольку действия Ван Со вызвали очередную вспышку боли, которая поднималась вверх по руке и уже прожигала плечо.
Ему было так плохо и обидно, что он почти перестал соображать.
– Так… – четвёртый принц огляделся, взял со стола короткую толстую стрелу и протянул её Ыну. – Возьми в зубы и сожми! Ну!
Десятый принц послушно взял стрелу и сунул её в рот.
Было страшно. Он понимал, что сейчас станет очень и очень больно, сильнее, чем прежде. Но ему так хотелось, чтобы его мучение поскорее закончилось, что ради этого был готов перетерпеть и худшее.
«Брат, пожалуйста, помоги мне, – мысленно взмолился он, забыв, что ещё совсем недавно боялся четвёртого принца как огня, а теперь видел в нём единственное скорое избавление от страданий. – Мне так больно! Так больно… Прекрати это, прошу тебя!»
– Терпи! – приказал Ван Со, будто прочитав его мысли, приподнял пострадавшую руку и одним точным движением резко потянул большой палец на себя. Сквозь собственный крик и ослепительную вспышку боли, опалившую всё его тело, Ын услышал противный щелчок, а потом увидел, как удовлетворённо кивает и улыбается четвёртый принц.
Неужели – всё?
Пока Ван Со приматывал ту самую короткую и толстую стрелу к его руке куском тетивы, пока с усилием разминал одеревеневшие в напряжении мышцы предплечья, Ын благодарно смотрел на него, чувствуя, как вместе со слезами словно высыхает, испаряясь, боль, а его прокушенные губы растягиваются в благодарной улыбке.
Он так ничего и не сказал, когда Ван Со поднял его на ноги и встряхнул, велев быстро идти к лекарю, приложить холод и беречь руку, но в голове у него звучало жалобно и как-то особенно по-детски: «Спасибо, братик! Спасибо!»
***
Может быть, ничего этого и не произошло бы, если б он не задержался в саду после разговора с Ён Хвой. Но его настолько сильно ударили её слова о том, что всё это время Хэ Су прятала Ына и Сун Док у себя в Дамивоне, что Ван Со, едва выйдя от сестры, просто не смог сделать ни шага и замер, привалившись плечом к засохшему платану.
Он хватал ртом воздух, опираясь на старое дерево, и силился осознать, принять тот факт, что Хэ Су не доверяет ему. Однако, как он ни старался, у него ничего не выходило.
Его сразила сама мысль о том, что Хэ Су не сказала ему об Ыне из опасения, что он убьёт родного брата. И при этом она знала о том, что Ван Со ищет десятого принца. Ищет, чтобы спасти его, а не покарать. Он же сам говорил ей об этом!
Выходит, Хэ Су не поверила ему и её слова были ложью? Выходит, и она, его последний луч света, не позволявший ему кануть во мрак, считает его не человеком, а охотничьим псом, способным лишь на травлю и убийство? И для неё, как и для всех, он всего лишь животное? Как же так…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ван Со слепо огляделся вокруг, не зная, что ему сделать прежде: отыскать Хэ Су в тронном зале, чтобы посмотреть ей в глаза, или броситься в Дамивон, чтобы вытащить оттуда Ына и Сун Док, если они ещё там.
Он колебался, пытаясь побороть нахлынувшую дурноту, пока не услышал десятого принца.
– Брат! – где-то невдалеке отчаянно умолял Ван Ын. В его голосе звучали слёзы и безнадёжность. – Позволь нам уйти! Пожалуйста!
Этот крик сорвал Ван Со с места, как стрелу с тетивы.
Когда он влетел во внутренний двор Дамивона, первое, что выхватил его мечущийся взгляд, была Пак Сун Док. Дочь его наставника лежала без движения на дышащей пылью земле, а над ней на коленях склонился Ван Ын с торчащей из руки стрелой.
И Ван Со понял, что опоздал.
Вне себя от ярости, окатившей его кровавым потоком, он расшвырял воинов и встал, закрывая собой младшего брата и его жену от короля. Тот криво ухмылялся на верхней галерее с новой стрелой, нацеленной в рыдающего Ына, который обнимал Сун Док, бессвязно уговаривая её очнуться.
– Уйди, – бросил король, невозмутимо натягивая тетиву.
– Зачем заходить так далеко? – воспротивился Ван Со в попытке прекратить это безумие.
– Ради поддержания мира от предателей нужно избавляться, – спокойно пояснил Чонджон. – Отойди.
– Остановитесь!
Крик Ван Чжона, раздавшийся за спиной, бросил Ван Со навстречу атаковавшим его стражникам, и он, защищая Ына от чужого меча, ушёл в сторону. Тем самым он допустил смертельную ошибку, потому что, обернувшись на жалобный стон десятого принца, увидел у того в груди тяжёлую боевую стрелу.
Это был конец.
Чонджон стоял близко и был ловким и метким стрелком, поэтому шансов увернуться у открытого для удара Ына просто не было.
Задыхаясь от отчаяния, Ван Со выронил меч и упал на колени перед младшим братом, который последним усилием схватился за его рукав и зашептал, глотая слёзы и обрывки фраз:
– Помнишь… в мой день рождения… ты говорил, что подаришь мне всё, что я захочу? Ты же помнишь?
Пальцы Ван Ына, дрожа, цеплялись за руку онемевшего от шока Ван Со.
– Он сказал… – с усилием выталкивал из себя Ын. – Ван Ё сказал, что есть подарок, который можешь сделать мне только ты… Это он подговорил меня тогда, – принц всхлипнул и перевёл угасающий взгляд на Сун Док. – Эта девчонка… Я не могу отпустить её одну.
Внезапно он закашлялся и захрипел, и Ван Со крепче обхватил его, не давая упасть, а Ын приблизил к нему перемазанное в крови и грязи лицо:
– Брат! – взмолился он, и было видно, как чудовищно тяжело давалось ему каждое слово, выходящее из горла с рыданием и предсмертным свистом. – Сделай мне подарок! Последнее желание, которое можешь исполнить только ты!
«Нет! – всё внутри Ван Со взорвалось горячим протестом. – Нет! Нет! Пожалуйста, не проси! Не надо… Я не могу!»
Но Ван Ын смотрел на него сквозь слёзы с такой мучительной надеждой, что Ван Со просто не сумел произнести это вслух. Какое-то мгновение он ещё боролся с собой, а потом в последний раз сжал плечо Ына, отцепил от своего рукава его холодеющие пальцы, поднялся на ноги, нашарил на земле отброшенный меч и занёс его для удара.
«Не надо!» – чиркнул по краю сознания слабый голос Хэ Су, и Ван Со, размахнувшись, ударил младшего брата, падая вместе с ним во тьму.
Заходясь криком, он видел, как Ван Ын рухнул на землю и потянулся к руке Сун Док, но так и не смог её коснуться, в последний раз дёрнувшись и замерев. Как возле десятого принца оказался Ван Чжон, который тряс его, пачкаясь в крови, и только повторял, захлёбываясь слезами:
– Нет! Брат… Ын… Вставай! Ну же, Ын, открой глаза!
Лишь теперь Ван Со осознал, что совершил, исполнив последнее желание умирающего брата. И его накрыл такой дикий смех, что стоявшие поблизости стражники отшатнулись, а Чонджон опустил ненужный лук.
Ван Со задыхался в истерике, его трясло от смеха и страшной безысходности, которая ледяными тисками сжимала его сердце, заползала в уши, слепила глаза и разрывала горло болезненным стоном.
