Это же не мог быть тот самый бомж? Пальто, шляпа — мало ли таких шляется по улицам… Оксана вцепилась покрепче в руль, давя дрожь в руках. В животе крутился холодный комок. Что-то происходило вокруг, что-то неприятное.
Следующий светофор она проскочила на красный. Хотелось как можно быстрее оказаться дома, залезть под одеяло. Спать до утра без снов.
Фигура в плаще выросла прямо перед капотом. Завизжали тормоза. Адреналиновая волна подхватила Оксану, вынесла ее из машины.
— Ты куда прешь?! — закричала она.
Горло перехватило. Давешний бомж смотрел на нее с улыбкой. Зубы у него были черные, гнилые. До Ксаны дошло, что шрам-ожог на щеке имеет форму неровного восьмиугольника.
— Неосторожно водите, Оксана Владимировна, — сказал бомж с упреком. — Так и до беды недалеко…
Не став слушать дальше, Ксана бросилась обратно в машину.
Дальше события развивались как в ночном кошмаре. Она повернула ключ в замке зажигания. Машина не завелась. Внезапно она ощутила чужое присутствие, гнилостный запах. Хотела закричать, но навалившаяся на грудь невидимая тяжесть не дала.
Бомж сидел рядом на пассажирском сиденье.
— Вы оказались в неприятной истории, Оксана Владимировна, — назидательно сказал он. — Искренне надеюсь, что у нас вместе получится найти из нее выход.
Оксана попыталась открыть дверь, выскочить из машины, но ручку заклинило.
— Вам помочь? — участливо спросил бомж.
Вдруг он оказался снаружи, со стороны водителя. Чудовищным рывком он с мясом вырвал дверь, швырнул ее в сторону.
— Вам не приходило в голову, что Поташев действует не сам, Оксана Владимировна? Что кто-то диктует ему решения? Что ваше с Бергером вмешательство нарушает куда более серьезные планы, чем вы можете представить?
Бомж протянул руку, собираясь взять Ксану за горло. Страх облегал ее тело, как смирительная рубашка, она не могла даже шевельнуться.
Потянуло холодом. Дождь… не дождь — ливень мощно и Тяжело обрушился с небес. Дробью хлестнул по крыше, пленкой растекся по лобовому стеклу. Бомж съежился, глядя вверх. С хрустом ломая кости небес, прокатился над головой гром.
Синяя вспышка, выжигая белые пятна на сетчатке, ударила в бомжа, протащила его кувырком по асфальту. Оксана выпала из машины, чудом оставшись в сознании.
Сквозь радужную роящуюся взвесь она видела, как бомж поднимается с земли. Его движения были неестественными, как у сломанной куклы, которую тянут вверх за ниточки. Шляпа откатилась в сторону, длинные седые волосы растрепались. Плащ дымился.
— Какая неожиданная встреча, — прокаркал он.
Перед лицом Оксаны появилась рука.
— Вставай, — сказал Макс. — Не хватало еще простудиться.
В правой руке он держал посох дождя. За его спиной на перевязи был укреплен бумажный зонт. Воздух вокруг него едва заметно искрил и потрескивал.
— Для вас никогда не существовало правил, — сказал Макс, брезгливо кривя рот. — Но вы не представляете, на кого подняли руку в этот раз.
— Ты знаешь больше, чем Восемь, Танцор? — спросил бомж.
Его голос изменился. Он дрожал и расщеплялся, будто несколько человек говорили одновременно. Под тканью пальто кочевали туда-сюда отвратительные бугры.
— Вы зашли слишком далеко. — Макс потряс хмарой. — Вы обидели морскую деву.
Бомж подобрался и неожиданно прыгнул вперед, протягивая невероятно длинные руки. Макс ударил посохом о землю. Молния упала с небес, ударила в посох, отскочила в бомжа. Стекла «Вольво» брызнули в разные стороны.
Теперь бомж поднимался медленнее. Седые волосы сгорели, кожа на голове пошла пузырями. Левый глаз вытек и застыл потеком на щеке. Оксана упала бы, но рука Макса обнимала ее за талию.
— Твоя сила! — прошамкал бомж. — Мы не понимаем…
— Это ее сила. Я просто проводник.
Бомж застыл в замешательстве. Боли он, похоже, не чувствовал.
— Это пат, Танцор, — сказал он наконец. — Если ты убьешь наше тело, тебе придется стать одним из нас. Право Октагона. Мы не можем справиться с тобой, пока она рядом. Вопрос, как долго она продержится на ногах?
— Я не собираюсь это выяснять.
Очередная молния откинула многоголосого бомжа метров на тридцать. Он был жив, скреб черными ногтями по земле, пытаясь подняться.
Макс повернулся к Оксане.
— Сейчас я уведу тебя отсюда, — сказал он. — Важно: пока я не разрешу говорить, ты должна молчать. Ни слова. Ни звука. Возьми. — Он сунул ей в ладонь большую серебряную монету. — Положи на язык. Будет напоминать тебе о необходимости молчать. Прошу тебя, быстрее.
Оксана послушалась. Макс кивнул, тоже сунул в рот монету. Вынул из-за спины и раскрыл зонт.
Окружающий мир полностью утонул в пелене дождя.
8
Оксана никогда не жаловалась на умение ориентироваться на местности. Даже в незнакомых городах она прекрасно обходилась без карты. Москву знала, конечно, хуже старых таксистов, но тоже прилично.
Сейчас она не могла понять, куда ведет ее Макс. Более того, сама реальность их прогулки была под вопросом. Сквозь струи ливня проступали смутные силуэты домов, не похожие на сталинки, окружавшие место ее встречи с бомжем. Да что там, где во всей Москве можно найти трехэтажные домики со стрельчатыми витражными окнами? На смену им выползает неровная, мокрая и мрачная громада — без окон, с хаотично разбросанными от фундамента до крыши проемами, соединенными выступающими из стены ступеньками. Просто ожившая картина Эшера.
Макс все время ускорял шаг, тревожно оглядываясь по сторонам. Они почти бегом преодолели оплетенную мертвым плющом арку. Дождь постепенно стихал, дома вокруг приобретали все более и более привычный вид. Оксана заметила, что Макс устал. Его грудь часто вздымалась, он сбивался с шага.
Дождь прекратился. Они остановились.
Медленным движением смертельно вымотанного человека Макс сложил японский зонт. Выплюнул в ладонь монету. Оксана сделала то же самое.
— Макс…
Он помотал головой.
— Пожалуйста. Вопросы позже. Пожалуйста.
Он указал зонтиком на ближайший подъезд панельного двенадцатиэтажного дома. Они стояли во дворе, окруженном с четырех сторон домами-близнецами. Поблизости наблюдались гаражи-ракушки, мусорники, детская площадка, но никаких признаков увитой плющом арки.
— Нам туда.
Рука с зонтиком дрожала.
Они поднялись на лифте на верхний этаж, по ободранной железной лесенке на чердак. Макс навалился плечом на дверь, и они вышли на крышу. Пахло сыростью.
— Нам надо находиться под открытым небом, — сказал Макс. — Какое-то время. Дождь смыл наши следы, но нельзя быть уверенным до конца.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
