Подошел Олег. Тяжело вздыхает, и с самым страдальческим выражением лица поправляет на Сашке ремни парашюта. Снова вздыхает, и пожимает ей руку. Похлопал по спине.
— Бывай. Надеюсь мы с тобой ещё увидимся.
Сашка ничего не понимает.
— Я скорее как небезызвестная корова Кузьмича летать соглашусь, чем ещё хоть раз с ней в кабину сяду.
— Ахтунг! Ахтунг! Ин дер люфт Ла-фюнф унд Катти Сарк, — охотно поддакнул Сергей.
А от предложения теперь уже не откажешься. Сашка тоже трагически вздыхает, и ставит ногу на крыло.
Софи уже прогревает мотор.
Ощущений от полета масса. Примерно как у кошки засунутой в стиральную машину на максимальных оборотах. А потом ещё и отжатой. Все внутренности прибывают в самом живописном беспорядке. Сердце в районе затылка. А желудок порывается стать наружным органом. В детстве Сашке пришлось разок полетать на АН-2. Но это не сравнимо. Чувства верха и низа утрачены сразу после взлета. Двигатель ревёт, Софи хохочет, и все вокруг вращается. То по часовой стрелке, то против, то и туда, и обратно одновременно. Количество солнц в небе и на земле превысило все мыслимые и немыслимые пределы. Вот это значит как — весь мир вертится вокруг тебя. В самом прямом смысле. Говорят, это очень приятно. Настолько, что охота застрелиться.
Сияющая чуть потусклее солнышка Софи выпрыгивает из кабины.
— Красота! Как на ''десятке'' модернизированной. Эх, жаль ''Шаровых молний'' нет. А то бы я им устроила! — она оборачивается, и замечает бледно-зеленую физиономию Сашки.
— Тебе не понравилось?
Эта юмористка-камикадзе ещё спрашивает! Сашка выползает из кабины с грацией больного слизня. Земля ведёт себя как-то странно, почему-то меняя наклон в произвольной плоскости. На ногах всё-таки удержалась. Земля теперь колеблется с амплитудой градусов в пять, не больше. Внутренние органы вроде бы расположились по своим местам. Даже желудок похоже отказался от идеи перехода в наружное состояние.
Она пытается просверлить Софи взглядом. Не очень успешно, ибо вместо одной Софи перед ней почему-то разбегающиеся в стороны две. И между ними третья.
— У тебя ЗРК не завалялся? Всажу ракету под хвост в следующий раз.
— Я рада, что тебе понравилось.
Подходят Олег и Сергей.
— А ты сильнее, чем мы думали. Без последствий пережить полет с Катти Сарк. Достижение.
Вот спасибо. И так тошнит, без ваших комплиментов.
Кажется, результаты общения с этими сестричками начинают сказываться: чувство страха, преследовавшее её с раннего детства куда-то делось. В институте и то заметили, как она переменилась ''Саша, ты стала очень злой и циничной'' — стали говорить знакомые. Хотя на деле она просто стала намного меньше фальшивить в разговорах с людьми. Только вот вокруг фальши и грязи стало не меньше.
Должны были начаться занятия на военной кафедре, а казавшейся тихоней Сашке неожиданно захотелось получить погоны и должность командира артиллерийского взвода. На кафедре отнеслись без понимания. О помощи попросила Олега. Тот саркастически посмотрел на неё, и совершенно неожиданно спросил какую-то математическую формулу. Сашка удивилась, но ответила. Олег пожал плечам, и насвистывая ''комбата'' отправился в университет.
Вернувшись встал по стойке смирно, козырнул и отрапортовал: ''Товарищ старший лейтенант! Разрешите обратиться! Все улажено! Приступайте к занятиям!''
Домик из разряда, что во всех каталогах недвижимости на первых страницах. Иногда даже с подписью вроде ''Коломяжское поместье'', или ''предместье'', в общем, гетто для буржуев, с охраной собаками и чуть ли не пулеметными вышками. Только из нормальных гетто никого не выпускают, а в эти никого не пускают.
Домик ни большой, ни маленький, но аквариум где бегемот сможет вольготно плескаться, в прихожей поместится. Ну, да те кто в подобных местах обитают по психологии от самых тупых бар не сильно отличаются. Крыши черепичные, окна непрозрачные, и что за ними творится никому не видно.
О хозяйке домика соседи не знают ничего. Молодая и довольно симпатичная. Может бизнес-вумен, может дочка или любовница какого-то бизнесмена. А может ещё кто. Живет тихо, ни к кому ни ходит, и к себе никого не зовет. Прислуги не держит. Некоторым кажется, что она слегка психованная ибо заборчик у домика — на танке не сразу прошибёшь, да и камер слежения понатыкано куда больше, чем у всех прочих.
Хотя, даже если она сумасшедшая то тихая, если конечно, не касаться того, как машину водит. Но до сих пор никого не задавила.
Обстановочка виду домика никак не соответствует. Самая дешевая, чуть ли не казенного образца мебель. Да и той маловато. Стерильной чистоты нет, и не предвидится. А вот профессиональной косметики и грима на столике перед зеркалом многовато. Компьютер правда, неплохой. А сейфы вообще шедевры. Только мало интересного внутри найдет медвежатник. Да ещё и убежит пожалуй от греха подальше, ибо в одном аккуратными брикетиками лежит взрывчатка. А в трех других — очень много всего огнестрельного начиная от карманных дамских пистолетиков и заканчивая восьмиствольной ракетной установкой. Установочку и пистолетики пока не доставали. А вот всё остальное — весьма и весьма часто.
Восьмой час утра.
На входе в так называемую спальню (если так можно наречь единственное помещение в доме, где присутствует спальное место в виде продавленного дивана, тщательно скрывающего свое происхождение с одной из окрестных помоек), валяется грязная черная кожаная куртка. Чуть ближе к дивану — армейского образца высокие ботинки. Посредине комнаты камуфлированный бронежилет, поверх — смятая рубашка.
Ну, а на не разобранном диване лицом кверху лежит Марина. На ней чёрная майка и кожаные штаны в обтяжку. Правое предплечье довольно неумело перевязано.
Марина не спит, но глаз не открывает. Устать вчера устала страшно, а выспаться так и не смогла. Многолетняя привычка — в случае чего отоспаться может и днем, но во сколько бы не завалилась, проснется между шестью и пол седьмого. Так и сегодня. Ладно, пора бы и слезть с дивана, а то и так уже второй час пребываешь в состоянии живого бревна по фамилии Обломов.
Она с трудом спустила ноги с дивана. Прошедшая ночка из разряда сумасшедших. Правой рукой не пошевелить, горит огнём, да и перевязана, похоже, не слишком хорошо. Ну, да медицина никогда не числилась сильной стороной Марины. Хорошо хоть ранение сквозное и кость не задета. Марина встает и оглядывает комнату. На полу сумка с обоймами, Марина знает, что трёх не хватает. Кобура с пистолетом висит на стуле. Под ним — кровавые комки ваты, и несколько вскрытых пачек бинтов. На столе шприц, резиновая трубка, какие-то ампулы и перевернутая пепельница.
— Кажется, после вчерашнего я не вполне соображала, — вслух сказала она, тупо глядя на стол, — Такое дозировочкой убьешь не хуже, чем пулей.
Выдвинув ящик, с трудом находит пачку сигарет и закуривает. Ещё порывшись в ящике вытаскивает пачку каких-то фотографий и начинает раскладывать их на кучки. Затем, ругнувшись, сбрасывает на пол.
— Пока ты однорукая — сиди и не чирикай!
Вытаскивает из того же ящика пульт и включает телевизор.
— Дурь! — констатирует через пару минут, прощёлкав все каналы. На последнем оказались городские новости. И довольно банальные.
''Злодейское убийство известного предпринимателя, депутата Государственной думы от СПС N.. Сегодня около трёх часов ночи у казино ''Афина'' группой киллеров…''
— В составе одной меня, придурки.
''Был убит N., его жена — известная фотомодель К. и трое их телохранителей. Правоохранительные органы выдвинули версию заказного убийства…''
На экране в это время, естественно, присутствовали залитые кровью тела. Потом начали показывать кого-то из очевидцев стрельбы (благо, в них недостатка не было).
''Правоохранительные органы рассчитывают задержать преступников по горячим следам…''
— Размечтались, — выключила телевизор и поплелась на кухню, то есть в ту комнату, где присутствует обшарпанный и местами обгорелый стол, пара табуретов, холодильник, микроволновка и электрический чайник.
Зацепившись больной рукой за дверь ругается.
— Аккуратнее надо быть, корова.
Привычка разговаривать самой с собой в последнее время развивалась стремительно, особенно вот в такие денёчки.
Впрочем, обо всём, что натворила в последние месяцы, Марина нисколько не жалеет. Критиковать что-либо проще всего, она же попыталась хоть что-то сделать. А методы… Человеческую жизнь Марина никогда особо не ценила. Ничью, включая и свою собственную.
Всегда живет по принципу или грудь в крестах, или голова в кустах. И знает рано или поздно какой-нибудь бандитский телохранитель окажется быстрее её. Но пока она неизменно оказывалась быстрее. И её пули не знают промаха, да и о талантах во взрывном деле кое-кто узнал не понаслышке. ''Мерседес'' машина хорошая, ''Бентли'' — ещё лучше. Но ни та, ни другая летать не умеют. А вот Марина презентовала парочке буржуйских драндулетов такие способности.
