Он присел на скамью, отставил в сторону сумку с сосудом и быстро разулся. По коридорному ковру-дорожке, который он углядел от входа, всё равно идти мягко и удобно.
Девчушка поспешила по коридору отделения, а Лёхин прислушался к сумке. Сумка - не возражала. Любопытно.
Догнав санитарку, Лёхин представился:
- Меня зовут Алексей Григорьич.
- А меня - Мариша.
- Мариша, как там, в этой палате?
- Одного забрали родственники. Двое всё ещё лежат. Там… страшно.
- А в вашем отделении есть ещё такие палаты? Ну, с такими больными?
- В инфекционном есть. Девочки говорят - тоже заходить туда тошно. А вы кто? Колдун? Или этот… экстрасенс?
- Не то и не другое. Мне… подсказывают, что делать, - неуверенно сказал Лёхин, стараясь ответить максимально честно. Он изо всех сил желал, чтобы девчушку устроил такой ответ и чтобы она больше не задавала… неудобных вопросов.
Может, таинственность ей понравилась, может - и правда устроил ответ, но она остановилась у двери в палату и, быстро оглядевшись, распахнула дверь.
- Заходите! Только побыстрее. Я пока у двери посторожу. - Девчушка снова огляделась и, видимо, машинально принялась накручивать на палец выбившуюся из-под платка прядку рыжеватых волос. Волновалась?
А Лёхин откровенно обрадовался. Наверное, она боится заходить, только бы лишней минутки рядом со страшными больными не провести. А обрадовался, потому что сам ещё не знал, что именно будет делать сумка. А что сумка, то есть бывший бидон в ней, собирается что-то необычное вытворять, сразу ясно. Иначе она не тащила бы Лёхина в больницу.
Он осторожно притворил за собой дверь.
В палате остались те двое, над головой одного из которых неподвижно продолжала висеть петля висельника, а тень другого продолжала биться в закрытой лифтовой кабине.
Не отходя от порога палаты, Лёхин вынул из сумки сосуд, на первый взгляд словно сплошь сплетённый из трав. Он достал его трепетно, за ручки, торчащие почти вровень с верхом сумки. Ручки сосуда тоже оказались оплетёнными какой-то травкой, и Лёхин - странное дело - почему-то боялся слишком сильно нажимать на это плетение. Откуда-то шло смутное понимание, что трава эта, неприметная по очертаниям, с какими-то тускловатыми, даже словно бы пыльными зелёными листьями, очень ядовита.
Шишики свесились из кармана посмотреть, протянули что-то вроде уважительного "о-о!" и повернулись поглазеть на Лёхина. Он подождал немного, не последует ли какое предложение с их стороны, но ничего такого не уловил. И лишь тогда аккуратно взялся за крышку травяного сосуда. Открытый, сосуд немедленно оживился - его повело явно вперёд. Лёхин насторожённо делал один шаг за другим, пока не ощутил, что давление на пальцы ослабело, а потом и вовсе исчезло. Середина палаты. Обе кровати на виду.
Затем потянуло вниз. Человек понял это давление как приказ поставить сосуд на пол. Что он поспешно и сделал. И сразу отошёл назад, к двери, не забыв положить рядом с сосудом крышку.
В палате стало тихо - без шагов по скрипучему линолеуму, без еле слышного поскрипывания бидона. И - ничего не происходило. Лёхин расстроился. Он ожидал чуда. Увы… Сосуд покоился на полу неподвижно, не вздрагивая ни листиком.
И когда Лёхин, со вздохом, хотел было подойти к странному предмету, чтобы забрать его и выйти, дали в ухо. Надрессированный на таких пинках, он немедленно оглянулся в нужную сторону. И снова замер, притаив дыхание.
Висельная петля натянулась, будто под сильным ветром, указывая точно в сторону сосуда. Натянулась, а затем и вовсе превратилась в немного неровный канат, потеряв рисунок петли. И - задрожала. Лёхин сначала глазам не поверил. Но - что было, то было: петля дрожала так напряжённо, словно вот-вот порвётся. Кинув было взгляд на травяной сосуд, а потом снова на петлю, Лёхин просто вынужден был снова посмотреть вниз, не уловив со взгляда мельком, что именно происходит.
Сосуд чуть наклонился. Самую малость. И, будто жерлом вулкана, уставился на натянутую петлю. Нет, лучше - чудовищным пылесосом. Потому как именно он явно создавал тягу, всасывая в себя воплощение человеческого подсознательного страха.
У человека уши заболели - так напряжённо он вслушивался в призрачный звук, которого наверняка не существовало на деле. Но канат так натянулся, что этот звук - гудение натянутой звенящей струны - прямо-таки вибрировал в палате.
Жёсткий короткий свист. Канат исчез. Лёхин не успел уследить за резко мелькнувшей в воздухе тенью. Но был абсолютно уверен, что петля оказалась в сосуде. А тот мягко встал на основание, чтобы через несколько секунд повернуться в другую сторону - в сторону кровати второго пациента.
Тень несчастного спящего прекратила биться о стенки лифтовой кабины. А та медленно накренилась, точно её сносило под сильным ветром. Тень спящего, постояв в середине кабины и пооглядывавшись, осторожно села в середине тесного помещения, обхватив колени и уткнув в них голову. Лёхин, с огромным сочувствием наблюдавший за сновидческим спящим, одобрил его действия. И оказался прав: едва "спящий" спрятал лицо, кабину лифта оторвало от "пола", после чего она смялась в вытянувшуюся воронку и впрыгнула в травяной сосуд.
Подождав немного и уверившись, что, кажется, больше ничего впечатляющего не ожидается, Лёхин, посматривая то на сосуд, то на застывшего "спящего", подошёл к бывшему бидону и плотно закрыл его.
Движение со стороны "спящего". Лёхин выпрямился. Тот уже не сидел на невидимом полу, обняв колени, а стоял на ногах и тревожно смотрел на бидон. Да, именно не на Лёхина, а вниз, туда, куда юркнула лифтовая кабина. А потом неуверенно, слегка пошатываясь, как от слабости, поплёлся к кровати, к неподвижному телу. Лёхин - тоже неуверенно - подошёл к больничной койке и, когда тень попрозрачневела и рассеялась, склонился над "спящим". И - вздрогнул: спящий небритый парень вдруг явственно вздохнул.
Шлёпнулись на грудь парня два Шишика, заскрипели о чём-то, озабоченно глядя друг на друга, потом повернулись к хозяину, и Шишик Ник крякнул: "Хех!"
- Я так понял, мы здесь закончили? - шёпотом осведомился Лёхин.
Шишик Профи качнулся толстым шариком и тоже крякнул: "Хех!"
Лёхин, не меняя выражения лица, серьёзно протянул "помпошкам" руку и, прихватив с собой сосуд с опасной начинкой, пошёл к двери. Внутренний Лёхин сиял от счастья: "Получилось!", внешний - светился от эйфории и готов был сразиться хоть с чёртом. "Да ведь это настоящее противоядие, настоящее… оружие! Сработает ли оно для всего города? Хватит ли его на всех? - суеверно думал он. - Только вот… Как быть с Каменным городом? Неужели травяной сосуд и там подскажет, как действовать?"
- Мариша?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
