Трилле тем временем разошелся вовсю. Если поначалу он лишь слегка подвывал, то сейчас уже орал в полный голос, ободренный молчанием спутников. Да, именно так слушают истинного песнопевца — молча и с уважением.
И опять распрямились сутулые плечи, опять выгнулась колесом впалая грудь. Радужные мечты уже обещали ему рукоплескания всего Мандхатту, как тут вдруг сильный удар в ухо заставил его заткнуться и вжать голову в плечи. Это варвар, не вынеся более мучений, врезал ему тяжелой своей дланью, при этом еще и шипя сквозь зубы ужасные ругательства. Трилле обиженно умолк и так молчал до самого постоялого двора, растравляя в себе обиду и находя, что сие довольно-таки приятное занятие. Он не был еще знаком с теорией мудрого, гласящей, что порою победа приносит меньше радости, нежели поражение. Подтверждалась эта теория тем, что на постоялый двор Конан вошел в крайне злобном состоянии духа, а Трилле в благостном и приятном.
Но, в каком бы состоянии ни были спутники, все они сразу заметили, как разительно отличается здешний караван-сарай от подобного, например, в Туране. Прежде всего здесь они увидели огромного деревянного истукана, изображающего мерзкого божка Бака. Он стоял прямо посреди зала и раздражал всякого, кто лишь бросал на него мимолетный взгляд. Выглядел он и правда отвратительно: щекастый, толстоносый, он хранил на страшной морде своей благочестивое выражение, в то время как в маленьких глазках застыла похоть; короткое туловище с непомерно большим обвисшим животом украшало крошечное, с мизинец ребенка, мужское достоинство, любовно выточенное добросовестным ваятелем из куска нефрита; на ногах же — самых что ни на есть обыкновенных, разве что чуть кривоватых и тонких, вместо ступней были копытца, на каждом из коих алел кокетливый рубиновый цветок. В общем, в жизни не видел Повелитель Змей существа более неприятного, хоть и был он сделан из дерева.
Кроме Бака спутники обнаружили еще одну особенность, отличающую постоялый двор Мандхатту от всех прочих: ни пива, ни вина здесь не подавалось. Трилле, который с того самого момента, как очнулся утром на голове слона, только и мечтал о глотке холодного пива, пришел в негодование. Варвару пришлось успокоить его еще одним ударом, дабы не орал, после чего Повелитель Змей надолго замкнулся в себе.
А Конан обошел Бака, поднялся по лестнице на второй этаж, где прятался хозяин, — а это была уже традиция — прятаться от постояльцев, кои нахально требуют вина или пива, тогда как в Мандхатту сие строго запрещено законом, — и выкупил у него на два дня три комнаты — для себя, Трилле и Клеменсины (денег рыцаря у него оставалось еще в избытке, и он мог позволить себе такую роскошь).
За трапезой, состоящей из хлеба и мяса антилопы, Конан счел нужным слегка приоткрыть завесу над целью своего путешествия, благо путешествие это подошло к концу и следовало приниматься за поиски Дала.
— Кто из вас знает Кармашана? — вопросил он сурово, как будто подозревал обоих спутников в преступных связях с бандитом.
— Никогда не слыхал, — буркнул Повелитель Змей, отворачиваясь.
— Не знаю, Конан, — пожала плечами Клеменсина.
— А Леонардаса?
— Леонардаса? Я знаю Линиса — он служил конюхом у моего отца. А еще Лирдона — он жил в нашей деревне и…
— Наплевать на Линиса и Лирдона! Я спрашивал про Леонардаса!
— Нет, Леонардаса я не знаю.
— И я, — вставил Трилле.
— Тьфу!
Сей содержательный разговор не развеял тумана в голове киммерийца. Сомнения обуревали его; то он думал о Леонардасе как о Кармашане, а о Кармашане как о Леонардасе, то ему представлялось, что Лал Богини Судеб уже уплыл из рук вора и теперь хранится в сундуке какого-нибудь богатого купчишки, то казалось, что гнусный старикашка-астролог ловко провел их всех, из вредности либо с умыслом… То есть ни одного обоснованного подозрения у него не было, однако же не было уверенности и в обратном.
В задумчивости затолкав в рот огромный кусок мяса, он проглотил его, почти не жуя, встал и двинулся к выходу, едва не своротив по дороге ханжу Бака. Напрасно спутники взывали к нему, страшно боясь остаться в одиночестве в этом странном месте, — он не ответил и не обернулся. Некая идея, вдруг возникшая в утомленном мозгу, влекла его вперед…
Глава девятая. Неожиданная встреча
Только за варваром захлопнулась дверь, Трилле и Клеменсина уныло переглянулись. Раньше они совсем ничего не знали о цели путешествия в Мандхатту, теперь знали, что Конан ищет некоего Кармашана и некоего Леонардаса, однако понимали еще меньше прежнего.
Кто такой Кармашан и почему Конан забрался на край света для того только, чтоб его разыскать? Тот же вопрос относился и к Леонардасу.
— Зачем он приволок нас в эту дыру? — вздохнув, Повелитель Змей обратил сей риторический вопрос грязному, в желтых потеках потолку. Тут вздохнула и Клеменсина.
— Может, он хочет убить этих парней? — продолжал бродяга. — Но почему он взял с собой нас? Разве мы сможем ему помочь?
— Ты кое-что забыл, — усмехнулась Клеменсина, вступая в увлекательную беседу Трилле с потолком. — Мы сами увязались за ним.
— Я не увязывался.
— Увязывался.
Повелитель Змей замолчал. Конечно, увязывался, да еще как… Грусть вошла в его открытую сейчас душу легко и непринужденно. Разом припомнил он все свои скитания, во времена коих был одинок и никому не надобен. Много ли изменилось сейчас? И твердо ответил бродяга сам себе: много… Он посмотрел на Клеменсину с нежностью. Пусть она не пожелала потрогать его тела, зато сердце ее мягко, а намерения всегда чисты… И пусть варвар несдержан на руку и язык, зато широкой спиной своей всегда готов закрыть друга… Но куда же он отправился? Трилле вдруг испытал такой приступ любопытства, что грусть сразу улетела из его души к кому-то другому. В нетерпении он зашаркал под столом ногами, заерзал на скамье и, видя, что девушка не обращает ровно никакого внимания на эти телодвижения, сказал:
— Может, сходим, по базару потолкаемся?
— Пожалуй, — согласилась она. В тот момент ее тоже весьма занимало внезапное исчезновение Конана, а, зная, что он постоянно притягивает к себе всякие неприятности (чего стоит, к примеру, нападение на них камелита или ночная схватка с кочевниками), она решила пройтись по Мандхатту наудачу: вдруг они встретят Конана и в случае необходимости выручат его из беды. Тогда она наконец сможет отплатить ему добром за спасение от страшной смерти на костре.
Итак, придя к согласию, спутники встали и дружно вышли на улицу.
* * *
Только базар тут был точь-в-точь таков, каков он и во всех других городах света. Длинные торговые ряды, купленные состоятельными торговцами, пестрели разнообразными товарами.
