Пемброук ответил после длинной паузы:
– Да, может, ты и прав. Иногда профессионалы бывают слишком расчетливыми и не могут подчиниться инстинкту.
Абрамс смахнул капли пота со лба. Вечер был длинным, к тому же Тони устал после всех этих происшествий: этакой гремучей смеси из секса, драк и весьма острых переживаний. Абрамс зевнул.
– Джоан рассказала мне о Клаудии, – как бы между прочим заметил Марк. – Жаль, что я поздновато об этом узнал.
– Ну и что ты собираешься с ней делать? Или уже сделал?
– Успокойся, она жива. Решать ее судьбу – не мое дело. Да и не твое.
– Я никогда и не думал, что это мое дело.
– Удивительно, что О'Брайен и организация связались с ней. Лично я не знаю ни одного случая, когда бы удалось использовать перебежчика с Востока. Не исключено, что она с самого начала была двойным агентом.
– Во всяком случае, с пятницы; когда она заманила меня на крышу, она явно работала на них.
Пемброук кивнул как бы своим мыслям:
– Надо еще разобраться, кто заманил тебя на крышу. В этой истории не хватает некоторых важных деталей. Я даже думаю, не сыграли ли здесь свою роль Джоан или Кэтрин?
– Нет, это была Клаудия.
– Ну ладно, все это весьма запутанно. Вот почему я не лезу в эти игры, Абрамс. Работа киллера гораздо проще. Вот мой отец любил интриги, а я нахожу все эти хитрости слишком утомительными.
– Твой отец служил в разведке?
– Да, и недавно вышел в отставку.
Они продолжали идти по дорожке. Неожиданно Абрамс спросил:
– А Джеймс Аллертон тоже приехал сегодня к ван Дорнам?
– Нет, он вернулся в Вашингтон. Почему ты спрашиваешь?
– Этот уик-энд он проводит с президентом?
Марк пожевал губами.
– Не уверен. Судя по газетам, президент на уик-энд отправился в Кэмп-Дэвид. Зачем тебе знать, поехал ли с ним Аллертон?
– Дело в том, что может возникнуть необходимость выйти на президента. Если Аллертон у него, то ван Дорн может быстро с ним связаться.
– Случилось что-то экстраординарное?
– Думаю, да. Но ведь тебя такие вещи не интересуют.
Наконец они оказались у ворот виллы ван Дорнов. Охранник, сидящий в припаркованной здесь машине, узнал Пемброука и приветливо махнул ему рукой. Абрамс последовал за Марком по идущей на подъем дорожке. За поворотом показался ярко освещенный дом. Откуда-то из глубины сада взлетел очередной сноп ракет, которые разорвались и расцвели в безоблачном небе красными, белыми и голубыми цветами.
– Ван Дорну можно доверять? – спросил Абрамс.
– Бог мой, надеюсь, да, – ответил Пемброук. – Ну, вот он и устроил это свое шоу.
– А почему бы мне не пойти в ФБР?
– Да ради бога. Или в ЦРУ. Оба учреждения рядом. Если решишь, куда идти, я тебя подброшу. – Пемброук засмеялся.
Абрамс взглянул на него и все понял.
– Ладно, давай поговорим с ван Дорном.
47
Виктор Андров стоял лицом к окну, наблюдая за домом Джорджа ван Дорна. Огненные шары время от времени появлялись над деревьями и разрывались в освещенном луной небе. Андров представил себе, что это миниатюрные варианты взрыва, который вскоре осветит большую часть Северной Америки на несколько коротких, но судьбоносных секунд, и сказал:
– По крайней мере, он не врубил музыку. Ну, ничего. После сегодняшней ночи он навсегда перестанет нас тревожить.
Отвернувшись от окна, он оказался лицом к лицу с Алексеем Калиным, настороженно следившим за шефом в слабом свете большой мансарды.
– Ну что ж, дружок, где же ты ошибся? В туннеле с тобой были три опытных человека, у тебя в распоряжении были две машины, по два человека в каждой. Итого получается восемь. Вашей задачей было доставить сюда всего одного еврея. Я ничего не перепутал?
Калин напряженно кивнул:
– Все верно.
– Так что задача была не такой уж и сложной. А, Алексей?
– Да, вы правы.
– Но вместо еврея ты привез мне покойника, а бедная жена этого парня ждет тебя внизу, чтобы услышать, что произошло с ее мужем. Ты представил мне несчастного Феликса, которого, насколько я понял, избили и порезали ножами собственные товарищи… А в придачу – Василия, который тронулся умом от страха. И посмотри на себя. Ты отвратительно выглядишь.
Калин, не моргая, смотрел на Андрова.
– Ты сможешь объяснить мне, как еврею удалось этого добиться?
– Не могу.
– Неужели? – спросил Андров, и голос его был полон сарказма. – Значит, никакого логического объяснения этому позорному провалу нет? Тогда хоть скажи, что еврею помогло Божественное провидение. Наверное, его прикрывал Моисей. Я скорее бы поверил в это, чем в то, что один жид переиграл четверых сотрудников КГБ. Алексей, ничего, если я сообщу в Москву, что Бог действительно существует и работает он на евреев?
Лицо у Калина оставалось абсолютно бесстрастным, как и полагалось при подобных разносах. Калин знал, что в любом случае в Москве его и Андрова в конце концов оправдают, а вот Феликсу и Василию легко не отделаться. Калин потом, конечно, будет целиком во власти Андрова, пока не рассчитается за должок. Так работает система.
В это время Андров закончил свою гневную речь и добавил:
– Я весьма сожалею, что свидетелем этого позора был наш высокий гость.
Генри Кимберли сидел на пластмассовом вращающемся стуле, положив ногу на ногу и сцепив пальцы. На нем были слаксы, синий блейзер и мокасины.
– Пожалуйста, не переоценивайте меня. Я всего лишь рядовой член партии, – сказал он по-русски.
– Вы не правы, – запротестовал Андров. – Совсем скоро вы будете самым известным человеком в Америке. Может, даже в мире. Ведь вы станете новым американским президентом.
Генри Кимберли ничего не ответил на это. Андров опять обернулся к Калину:
– Ладно, Алексей, присаживайся. К нам сейчас присоединится еще один неудачник, твой друг Торп. – Он посмотрел на Кимберли. – Хотите увидеть возлюбленного своей дочери?
Кимберли, казалось, был удивлен вопросом.
– Не особенно, – ответил он.
Андров плюхнулся на другой крутящийся стул.
– Если вы хотите, Генри, мы могли бы привезти ее сюда сегодня вечером.
Генри Кимберли неподвижно сидел на своем стуле. Последний раз он видел Кэтрин, когда ей было два года. Он вдруг вспомнил фотографию с надписью, которую послал ей прямо перед своей «смертью», а также то, что кто-то, вроде бы Торп, сказал Калину, что эта фотография висит на стене у нее в кабинете. Он вспомнил свою вторую дочь, Энн. Вспомнил их письма друг другу. Ему пришлось оставить все свои вещи в Бромптон-Холле, когда он уезжал в Берлин. Ему пришлось покинуть и Элинор. Их прощание было страстным. Тогда он сказал ей:
– Увидимся недели через две. К тому времени война уже закончится, и мы откроем заветную бутылку «Моэт» тридцать седьмого года.
Он привел в порядок свои бумаги, но так, как это делают люди, отправляющиеся на рискованное задание. Он не хотел, чтобы хоть кто-нибудь мог заподозрить, будто он знает, что не вернется. С легкой улыбкой Кимберли вспомнил, что перед отъездом одолжил у ван Дорна сто долларов, и теперь, вместе с процентами, это составляло четыре тысячи… Андров откашлялся и сказал:
– Решение относительно вашей дочери зависит только от вас лично, Генри. Но вам следует знать, что к данному моменту все в соседнем доме уже отравлены Карлом Ротом.
Казалось, что Кимберли это совершенно не взволновало.
Тогда Андров продолжил:
– Мы выбрали для этого очень редкий яд, противоядие от которого неизвестно на Западе. Но наше оперативно-техническое управление такое противоядие разработало. Если мы доставим вашу дочь сюда в течение четырех часов, ее можно будет спасти. – Он взглянул на Генри Кимберли. – Посоветуйте мне, как поступить в данной ситуации?
– А как считает ее жених? – поинтересовался Кимберли.
– Ах, молодые люди так переменчивы! – усмехнулся Андров. – Он ее больше не любит, но готов показать ей, как волны будущего способны разрушить ее песочные замки. Я думаю, он хочет оставить ее при себе в качестве служанки. Очень своенравный молодой человек.
– Если вы можете спасти ее без ущерба для всей операции или, – Кимберли кивнул на Калина, – для других сотрудников, тогда действуйте. Но у меня нет желания видеть ее. Если доставите Кэтрин сюда, держите ее от меня подальше.
– Да, встреча с ней может сильно вас расстроить, а вас ждут важные дела, – сказал Андров.
– Пожалуйста, не надо играть на моих чувствах.
– Прошу прощения. – Андров некоторое время внимательно рассматривал Кимберли. После целого месяца, проведенного под одной крышей, бок о бок, Андров так и не смог понять этого человека – его желаний, потребностей, страхов и устремлений. И в то же время Кимберли во многом походил на других западных перебежчиков, которых Андров встречал в Москве: чужие люди в чужой стране, увязшие в своем прошлом. Кимберли отвернулся от Андрова и обратился к Алексею Калину:
