Альбрехт залег рядом, настороженный и с цепким взглядом, просматривая внизу с такой интенсивностью, будто видит все насквозь.
— Ваше высочество, — проговорил он сдержанно, — вы становитесь все осторожнее…
— Это к чему? — спросил я.
— Мидль верно сказал, — заметил он, — у него втрое больше рыцарской конницы. Плюс она… лучше вооружена. И доспехи лучше.
— Вас интересует, граф, — буркнул я, — почему не «ура» и не в лоб?
— Ну, примерно так. Хотя понимаю, вы хотите побеждать без потерь.
Я сказал нехотя:
— Граф, это тоже… Конечно же, без потерь. Но сейчас не это главное.
— А что?
Я спросил мягко:
— На кого работаете, граф? На Мунтвига, Вильгельма или Германа?
Он сердито сплюнул, перекрестился.
— Ну и шуточки у вас, сэр!
— Идут, — сказал я.
В облаке пыли начал поблескивать металл, затем оно медленно рассеялось, стали видны идущие рысью крупные кони с закованными в железо всадниками.
Мне почудилось, что под этой рыцарской конницей дрожит и недовольно гудит земля. Продвигается войско подобно текущей по ущелью лаве, грозно и беспощадно, все живое стремится поскорее убраться с ее пути.
Альбрехт некоторое время сердито молчал, затем начал отпускать ехидные замечания в адрес военачальников этого войска. Хоть они и в своем королевстве, и столица рядом, но все-таки двигаться вот так, беспечно, даже конные разъезды не выслать вперед — это полнейшее пренебрежение воинским мастерством!
— Храбрецы, — ответил я с одобрением. — Настоящие рыцари!.. Беспокоиться о безопасности — это так низко, неблагородно, некрасиво… Еще кто-то заподозрит в трусости…
— Конечно, молодцы, — согласился он в тон. — Особенно вот те, что сняли доспехи, хотя я не сказал бы, что жарко. Мне, вообще-то, холодно.
— И все без шлемов, — заметил я, — что обрадует Макса.
— Не обрадует, — возразил Альбрехт. — Макс тоже предпочитает честный бой. Молодой еще…
Он быстро зыркнул в мою сторону. Дескать, сюзерен у нас тоже молодой, но уже неблагородный с головы до ног, думает о победах, а не о красоте сражений, нет в нем уже азарта дикой атаки и безумной отваги с выпученными глазами…
Я еще с минуту наблюдал за колонной рыцарей: едут пышные и спесивые, уверенные в себе и своих силах, проговорил тихонько:
— Все, возвращаемся.
Во главе их конницы двигаются наиболее знатные, что и понятно, чтобы не глотать пыль, полотнища знамен шелестят над их головами, впереди всадник на крупном черном коне под багровой попоной с крупными львами, вышитыми золотом, шлем он снял, оставшись в толстой вязаной шапочке, закрывающей также уши и шею, в такой тепло даже зимой…
Он торопливо натянул повод, за поворотом открылось то, чего никак не ожидал: не меньше тысячи чужих стрелков разом натянули луки, донеслась команда.
Туча стрел взвилась в небо. Предводитель конницы торопливо протянул руку в сторону оруженосца. Тот замешкался, подавая шлем господину, и две стрелы ударили его в плечо и спину.
Лорд попытался дотянуться до своего шлема, однако одна из стрел угодила ему в голову.
Я услышал крик:
— Лорд Сильверберг ранен!..
— Граф ранен!..
— Спасайте графа!
Вторая туча стрел накрыла рыцарей в тот момент, когда они сняли с коня безжизненное тело графа и попытались унести. Я видел, как упали вместе с ним, а в это время кто-то из военачальников, перехватывая руководство, закричал взбешенно:
— Засада?.. Смять ее! Все в атаку!
Лучники выпустили третий раз стрелы, а затем поспешно, но без паники отступили, а им на замену выскочили копейщики и заученно присели, прижав ногой тупые концы копий.
Рыцарская конница двигалась на рысях, но теперь перешла на галоп, земля задрожала и застонала под ударами тяжелых копыт со стальными подковами, солнце грозно блестит на шлемах, наплечных пластинах, панцирях, на остриях рыцарских копий, а вся эта масса явно сметет все перед собой…
Однако рыцарские копья оказались много короче, кони напарывались на стальные острия, дико ржали, вставали на дыбы и сбрасывали всадников. Упавшие рыцари вскакивали на ноги и с мечами в руках бросались на копейщиков, но сквозь густую щетину не протиснуться, перерубить древко не просто, а удар копьем из глубины построения пробивает даже панцирь…
Они бросались в атаку раз за разом, все время оставляя горы трупов; Макс покрикивал, заставляя копейщиков отступать на два-три шага, и снова атака, когда ее останавливают копья, а сверху накрывает туча непривычно тяжелых стрел.
К счастью, рыцари слишком презирали нас, чтобы вот так взять и сдаться, к тому же видели перед собой только простолюдинов с длинными копьями, не сдаваться же им, урон рыцарской чести, потому продолжали стойко падать под градом стрел, где-то на десятой атаке уже не успевая доскакать до копейщиков, чтобы красиво погибнуть, пытаясь прорвать цепь, что вообще-то совсем не цепь, а глубоко эшелонированная оборона.
Когда их осталось меньше двухсот, атаки прекратились, а рыцари собрались в круг и приготовились уже защищаться. Лучники, сближаясь, окружили их со всех сторон.
Макс прокричал протяжно:
— Лучники-и-и-и… Целься-я-я… Огонь!
Лавина стрел буквально скрыла рыцарский отряд, словно густая туча пчел, звонко простучали железные клювы по деревянным щитам с широкими металлическими полосами, а когда все стихло, и рыцари снова распрямились, треть их воинов осталась на земле.
Макс снова закричал:
— Лучники-и-и… целься-я-я-я…
Один из рыцарей швырнул в отчаянии меч в землю и крикнул в ярости:
— Мы сдаемся!.. Это неблагородно, но мы сдаемся!
Я кивнул Максу, тот удивился, но послушно махнул рукой, и новая лавина тяжелых стрел обрушилась на рыцарей. Клювы из металла стучат звонко и страшно о доспехи, но еще страшнее, когда втыкаются почти бесшумно в незащищенную плоть.
По моему сигналу герцог Мидль вышел вперед и сказал громко:
— Мы принимаем сдачу. Всем сложить оружие и отступить на пять шагов.
Рыцари не поняли, зачем такие маневры, это я недавно установил, чтобы ратники могли собрать оружие беспрепятственно, но хмуро повиновались, оставив на месте убитых и раненых.
Мидль сообщил вежливо, что их будут держать под стражей, покуда не договорятся о выкупе, а пока не соблаговолят ли все назвать имена, титулы и к кому направить сообщение о пленении, чтобы договориться о необходимой сумме.
Ему взялись помогать еще несколько рыцарей из его же отряда, а я поспешил к Сулливану, что пыхтит в ярости, что его так и не пустили в красивый и яростный бой, где он мог бы показать себя во всей красе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
