Никита! Он провёл меня через мой личный ад. Я, остервенело натянув майку и юбку, бежала в гостиницу, рыча от ярости и обиды, слёзы застилали глаза, истерика грозила затмить разум…
* * *
— Лови свою фурию. Отхватишь на полную катушку.
— Я знаю, брат. Как прошло?
— Как надо, — в голосе Джейка слышалась улыбка. — Она молодец, Ник.
— Отлично, — я усмехнулся. — Спасибо тебе и Армату. До сих пор не пойму, как можно не увидеть, что сын много лет насилует дочь… — меня передёрнуло от отвращения к Сэму. Как Несси умудрилась влюбиться в подонка? — Так что он в итоге выбрал?
— «Game's». Сказал, уж лучше подставлять задницу клиентам в вип-кабинах за деньги, чем служить подстилкой заключённым. Ребята из клуба уже забрали его.
— Я не сомневался… — И ещё не сомневался в том, что это «заключение» куда унизительнее. Не зря я подкинул пару идей колумбийцу — владельцу клуба. — Присмотришь за ней? — грудь сдавило от предстоящего разрыва с Несси. — Она и меня, и тебя теперь ненавидит, — вздохнул.
— Она умная девочка, всё поймёт. — Я чуть заметно кивнул, но Джейк этого, конечно, не видел, зато напомнил: — Ты только не забудь — у тебя двадцать минут, пока холодный огонь[42] станет горячим.
Я отбросил телефон в сторону и разделся догола.
Пришло время жечь мосты.
Она влетела в номер ураганом и набросилась на меня, вся в слезах.
— Зачем ты это сделал?! Кто тебя просил?! Что ты за зверь такой, а?! Как ты мог?! Ты ведь знал! Знал, что я не могу видеть его! Зачем?!
Она кричала и хлёстко лупила меня по груди, оставляя отпечатки ладошек. Кожа уже горела огнём, сердце считало рёбра, а внутри все выцветало и трескалось.
Нас расщепляло. Делило пополам. Разбрасывало клочьями.
— Потому что это конец, Несси, — собственный шёпот оглушил и три сотни раз ударился о каждую кость внутри, ломая и лишая внутренней опоры.
Притянул девчонку к себе за талию, и она выгнулась, отталкиваясь от меня. Её прикосновения сотрясали душу, как удары дефибриллятора, мокрый несчастный взгляд выжигал кровь, оставляя чёрные сгустки, выпадавшие душным пеплом.
— Что? — взгляд Несси метался по моему лицу.
— Не люблю тебя, понимаешь? Я привёз тебя трахать, помнишь? Я трахал, и мне было хорошо. Но всё кончилось. Пойми это, Несси!
— Ненавижу тебя! — сквозь слёзы и сжатые зубы выплюнула она.
Больно слышать эти слова, но так будет лучше.
— Это самое правильно чувство, маленькая. Ты должна меня ненавидеть. Потому что я — козёл.
Она ударила меня по лицу… ещё… и ещё. Я крепко держал её за талию, а она била и била, и снова била. Хлестала отчаянно и безжалостно, и плакала. А я молился всем богам, чтобы била сильнее, чтобы лицо горело от ударов маленьких ладошек, а не от той муки, что испытывал. Всем сердцем, крушившим рёбра, помогая Несси меня уничтожить, я хотел, чтобы её боль стала слабее. Чтобы любовь ко мне она сублимировала в ненависть.
Маленькая моя… Я старше на четырнадцать лет… Я потасканный больной мужик. Я не нужен тебе, моя Несси. Ты не сделаешь мне больнее пощёчинами — это невозможно. Моя королева. Моя девочка. Моя самая желанная маленькая женщина. Я бы умер в твоих объятиях прямо сейчас. Я рад быть растерзанным тобой в клочки до смерти. Потому что уже растерзан тобой. Но так будет лучше для тебя, моя любимая Несси.
Она устала хлестать меня и вырываться, уткнулась лбом в плечо и тихо плакала, заливая мою грудь слезами. Они текли горячими дорожками, а казалось, что из меня вытекает жизнь. Из разорванных вен и артерий, из каждого капилляра, и всё внутри наливалось пустотой.
— Ненавижу тебя… — прошептала обессиленно.
Её голос охрип и сорвался, прошёлся по коже буграми мурашек. Я гладил Несси по волосам, не в силах надышаться их ароматом.
— Ненавидь меня сильнее, моя маленькая Несси. Ненавидь со всей силой… всей душой… — поднял её лицо ладонями и посмотрел в глаза. В них все ещё сияли золотые искорки. — Скажи ещё, как сильно ты меня… ненавидишь.
— Люблю тебя…
Дрогнули мокрые ресницы и губы, и я сорвался. Содрал с неё юбку вместе с майкой, подхватил под бёдра и усадил на консоль. На секунду зажмурился, закипая от беспорядочных поцелуев любимой девчонки.
— Несси…
Она меня искусала и зацеловала, моя распутная невинность, моя сказка и быль, моя легенда и песня, моя жизнь и смерть…
— Люблю… не могу без тебя жить, — шептала, дрожа всем телом.
Я выпил это признание с её вздохом, собрал губами и вычерпал языком. Но мне было мало.
— Я сам что-то не то. Сама моя жизнь — сплошное что-то не то.
— Ты просто не умеешь её готовить. На живом огне её вкус получается ярче и насыщеннее. Пообещай себе кое-что…
— Себе? Обещаю.
— Приготовь самое любимое на живом огне.
Протянул руку, пальцем пробил фольгу на крошечной баночке и опрокинул содержимое в ладонь — не больше чайной ложки, провёл по левой груди и животу Несси.
— Верь мне… — сказал твёрдо, глядя в заплаканные глаза, и ворвался одним ударом в тёплое лоно.
Едва коснулся заветной глубины, кожа девчонки вспыхнула голубым огнём. Несси закричала от страха, забилась в моих руках, стряхивая языки пламени, но лишь размазывала их и по мне тоже. Я держал крепко, чувствуя, как пульсирует член, сжатый сократившимися от ужаса мышцами.
— Ты ненормальный… — прошептала ошеломлённо, поняв, что её не обжигает.
— У нас меньше двадцати минут, маленькая. Потом мы сгорим по-настоящему.
— И пусть… — прошептала и прильнула ко мне всем телом.
Доверилась. Снова. В который раз. Моя сумасшедшая девчонка…
Я выскользнул и снова туго вонзился в упругую плоть, подхватив Несси на руки.
Это был наш прощальный Jive, огненный танец двух сердец, Hustle соединившихся в одну душ[43].
Я умер. Погиб. Захрипел, не в силах дышать и говорить, прижал в себе мою девочку и упал с ней на постель, разметав синий огонь по покрывалу. Накрыл собой Несси, чувствуя, как скользит шёлком по коже её ладошка, сплавляя наш разорванный кровоток, сливая нас каждым капилляром, каждой венкой и артерией. Катался с ней по одеялу, объятый пламенем, ласкал томившее в огне тело любимой, рычал яростно, сгорая в последних минутах близости, и мысленно проживал нашу жизнь от первой встречи до этого мгновения, когда вот так же горел в благодатном огне её любви, жил и знал — осталось всего несколько коротких минут…
— …ещё скажи, как ты любишь меня, маленькая… люби меня сильнее, моя Несси. Люби всей душой — мне это необходимо. Пока ты меня любишь — я жив… Скажи ещё, как сильно ты меня любишь… Пожалуйста…
И я любил её. Всем телом, каждой мыслью. Любил дыханием и взглядом. Любил каждым движением и словом. И сходил с ума от счастья и отчаяния. Я хотел быть в её мыслях, в её сердце и молитвах.
Господи! За что ты наградил меня и наказал?!
Целовал Несси, а сердце рвалось от горя, душа металась от тоски, тело болело от предчувствия пустоты и одиночества. Я догорал, тлел, осыпался пеплом.
— Люби меня, Несси… пожалуйста…
— Люблю… всегда буду любить тебя… Никита…
Мы разделили оргазм на двоих. Она кончала, а я вжимался в неё, приподняв и прижав к себе её бёдра, и изливался не тягучим потоком, а мощными выстрелами. И от этого оргазм был длиннее и ярче, будто моя девочка забрала оба и разделила ощущения поровну…
* * *
Всего сорок восемь минут от взлёта в аэропорту Хартфорда до посадки в Нью-Йорке.
Двадцать дней, семь часов, тридцать одна минута…
Новые обстоятельства не дали провести это время вместе, расстроили планы и Несси. Мы многое не успели, но пять вечеров в Майами я постарался сделать значимыми и запоминающимися, я дал ей все ключи… если она захочет получить ответы на вопросы, которых пока нет. Моя юная, но мудрая девочка почувствует, сможет понять.
