– У тебя очень теплое тело, словно южное солнце. И в твоих глазах солнце, даже ночью, – амфитрион изогнулся и поцеловал ее в губы.
– Коралисс! Не смей так! – она всплеснула руками, поднимая высоко брызги.
– Тебя это обидело?
– Нет, – Астра положила голову ему на плечо и провела ладонью по спине с гребнем, тугой и гладкой, как у дельфина. – Меня никогда не целовали амфитрионы. И еще я не хочу, чтобы меня утопила Бирессиа. Пожалуйста, поплыли к берегу.
Добравшись вскоре скал возле маяка, Астра одела еще влажное по краям платье и попрощалась с Коралиссом.
– Выше за кустом накидка лежит. Накройся ею, чтобы тебя не узнал кто из недругов, – сказал напоследок амфитрион. – Хранит тебя Властительница! И будет во всем удача! – добавил он, теперь почему-то робко коснулся губами ее щеки.
Накидка, которую предложил Коралисс, оказалась куском шерстяной, рваной ткани, обтрепанной до длинных махров, служившей, наверное, подстилкой какому-то нищему. Но и такой незавидной обновкой Астра пренебрегать не стала – она замерзла после ночного купания, да и опасаться глаз пиратского братства из горького опыта ей было не лишним. Укутавшись с головой в накидку, мэги направилась мигавшему огнями порту. Уже на исходе часа Змеи, не доходя до Коралловой площади, она отыскала «Полную чашу». Перед таверной жизнь еще не замерла: под фонарями стояла пара повозок, у входа весело болтали несколько девок и растомленных вином постояльцев.
Астра поднялась в гостиную и спросила у молодой прислуги о рейнджере, описав его не особо приметную внешность.
– Там. Там такой сидит, – кивнув на ступени, сходящие в кабак, уверенно сказала ланерийка. – До сих пор сидит. Не со вчера как бы.
Спустившись по лестнице в зал с грубо-каменными стенами и десятком столов, мэги остановилась за деревянной колонной в тени, оглядывая кутежников, сгрудившихся над игральной доской. Две хмельные компании расположились сразу под лестницей и дружно звенели посудой. Старик, подняв тяжелую чашу, говорил что-то пламенно, его, открыв рты, слушали девушки-подавальщицы и сам высунувшийся из-за стойки трактирщик. Другим милее была песня чьего-то сытого вином горла. Огонь на жаровне еще не погас, его отблески приплясывали на красных, довольных лицах гостей.
Пройдя дальше, мэги увидела Голафа. Он сидел за столом, заставленным наполовину грязной посудой. Напротив него из-за перевернутого кувшина выглядывало бородатое существо, похожее на изрядно потрепанного эклектика Берната Холига. Это соседство только в первый миг удивило Астру, она двинулась к ним и остановилась в нескольких шагах перед рейнджером.
– Чего еще? – спросил Брис, лениво подняв взгляд от стола. – Не в настроении я, девонька. Ты завтра это… Давай завтра?
– Скотина нажратая… – выдавила она. В горле стало сухо, Астра схватила кружку с вином из его рук и отпила почти до дна. – Завтра, да?! Мне – завтра?! Так, господин пьяный рейнджер?!
– Госпожа, это ты? – Бернат, выронив ломоть хлеба, прищурился, челюсть его медленно отвисла.
– Нет, это моя разгневанная душа! Глаза протрите, господин коротыш! – мэги сняла накидку с головы и встряхнула волосами.
– Мэги Пэй… мэги Пэй… – дважды повторил Брис, его замутненный попойкой ум не позволял достойно продолжить начатую фразу и рейнджер потянулся на всякий случай к кувшину. – Тебя уже выпустили? Шет… шет… шет… Ты сбежала! – неожиданное прозрение синим отблеском сверкнуло в его глазах, и глиняная ручка кувшина разлетелась в крепком кулаке. – Астра, ты сбежала от них!
– Представь себе! Я думала, Голаф, ты по камешку разберешь державшие меня стены! – опираясь на стол, она наклонилась к нему и произнесла тише, с горечью: – Думала, ты хоть чуть озабочен, как помочь мне! А ты тут все сил да смелости набираешься! Скотина!
– Госпожа! Милая госпожа! – Бернат вскочил, оттолкнув скамейку, и, схватив руку мэги, прижал ее к губам. – Мы уже третий день думаем! Только о тебе! Герм свидетель! Пьем исключительно от горя! И все время думаем! Мы бы уже по камешку, госпожа! Стены и остров тот! Не пожалел бы костей своих! Мы хотели так! – искренне воскликнул он, взгляд его окончательно протрезвел, и эклектик с еще большим воодушевлением заговорил дальше: – Только олен Трим вмешался. К добру или худу, вмешался, пообещал, что судом честным все решит. Он свидетелей нашел из наряда ночных стражей, которые видели, как тебя в то утро из «Раковины» волокли. Еще каких-то полезных людей нашел! Госпожа! Олен Трим нас остановил! Убеждал, что все будет по чести и закону!
– Дорогая, клянусь тебе! Клянусь, ни минуты не забывали! – Голаф тоже вскочил, поднял и нервно отставил кувшин. – Я хотел убить его. Давпера… Еще вчера была возможность. И твоего хлыща Трима, – он шагнул к мэги, остановился в нерешительности, разглядывая ее лицо и глаза, окрашенные медным светом лампы.
– Что стоишь, мерзкий франкиец? – Астра смяла край накидки, в которой стало неуютно и душно, разжав пальцы, уронила ее на пол. – Поцелуй меня, что ли…
– Если позволишь, моя дорогая мэги, – рейнджер улыбнулся, осторожно обнял ее за талию, заглядывая долго в глаза, видел, как в них вздрагивали, распускались золотистые лепестки. Потом припал к ее губам, нежно и жадно.
– Голаф! – вырвавшись на миг, Астра прихлопнула кулаками по его спине. – На нас смотрят, Голаф!
На них действительно смотрели со всех сторон. Даже чья-то пьяная долгая песня повисла и оборвалась на неожиданной ноте.
– Хозяин! Два кувшина вина! Лучшего! – махнув трактирщику, вдохновенно воскликнул Бернат Холиг.
Оставаться в таверне Астре, впрочем, как и эклектику Холигу было опасным – подручные Давпера или стражи могли легко отыскать их здесь и в любом публичном заведении Ланерии. Именно поэтому Ренайт Трим, пожаловавший рано утром, настоял, чтобы они перебрались в его пустующий домик на окраине, возле Высоких садов. После недолгих уговоров это показалось разумным даже мэги. С одной стороны ей не терпелось найти способ выплеснуть на пирата гнев, скопившийся за последние дни, подобно черной грозовой туче. С другой, помня о морском чудовище и разговоре с Коралиссом, Астра понимала, что все может разрешиться только на Карбосе. Уже скоро там, на маленьком островке среди моря сойдутся они без всяких свидетелей Закона, Порядка, без добродушных и коварных советчиков, сойдутся, и их рассудит дикая воля богов.
Собрав немногие вещи, прибывшие с «Фарилией» и запасшись алхимическими приспособлениями, необходимость которых Бернат обговорил с Тримом, они втроем переехали в имение олена – небольшой двухэтажный домик с гранитными колоннами у входа, напоминавший древний рохесский храм. Высокие сады, раскинувшиеся по склонам холмов, скрывали их от посторонних глаз. Хотя здесь, за городской стеной посторонних и не было. Бернат с позволения хозяина сразу занял сарай, соседствовавший с пустой конюшней, и собирался начать там опыты с какой-то необычной солью, служившей основой взрывающемуся порошку. Рейнджер и мэги почти целый день бродили по саду, поднимались на южные холмы и смотрели на море, шумевшее в плену светло-серых скал. Отсюда не было видно ланерийской бухты, не было видно кораблей на рейде, «Нага», «Гедона», возможно, поэтому вид на зеленовато-серые волны, ткавшие кружево седой пены, казался так безмятежен и прекрасен. Там, на одном из холмов, устроившись в ложбине, окруженной розовыми цветами клевера, Астра решилась пересказать Голафу об Аасфире, бедах морского народа и обещании данном Коралиссу. Слушая ее, рейнджер мрачнел и злился. Вступить в схватку с чудовищем, о могуществе которого ходили слухи даже в далеком северном Вильсе, ему представлялось безнадежной глупостью. Тем более, памятуя, что в проклятом храме либийцев должна оказаться Анита. Надежда освободить ее до того, как Давпер покинет Ланерию, оставалось все меньше. Когда же Астра, снова вспомнив встречу с Давпером в платяной лавке, предположила, будто Анита находится вместе с пиратами не совсем уж без своей воли, Голаф рассердился еще больше. Они бы, наверное, поссорились, как это случалось не раз, только оглушающий грохот заставил их забыть обо всем и бежать к имению Трима.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
