Он зыркнул на чудовище, которое сжалось от этого, но в нём не было настоящего гнева. Вместо этого хоб протянул руку и отвесил щелбан гоблину, бросившему в неё камень, а затем одним махом выпил оставшийся в миске суп. Он вздохнул, горестно усмехнулся, а потом тоже засмеялся.
Смех. В этом было что-то человеческое или… скорее, это напоминало девушке людей. Но гоблины и люди смеялись так похоже, пусть и голоса гоблинов были выше, да и звучали странно. Но они всё равно смеялись, не нуждаясь в словах, чтобы объяснить ей, что они имели в виду.
Они смеялись над таким незначительным происшествием со всей весёлостью, которую девушка когда-либо видела. И, как ей показалось, они словно испытывали облегчение от того, что у них появился повод посмеяться.
Наконец гоблины перестали хохотать, но настроение осталось. Они сидели вокруг костра, обмениваясь короткими, иногда односложными фразами, но явно разговаривая друг с другом. Существо ничего не понимало, но лежало у огня, довольствуясь тем, что есть.
Это было так странно. Она никогда не чувствовала себя так. Никогда… уже больше недели. Да и в предыдущей жизни, честно говоря, нечасто. Но здесь, среди гоблинов, ей не нужно было ничего делать. Она просто существовала, и этого было достаточно.
Гоблины. Багровые глаза воинов, сидевших вокруг неё, вспыхивали в темноте. Но это не были бессердечные глаза. А их лица, как бы они ни отличались от человеческих, всё ещё были способны выражать эмоции.
Вскоре они начали засыпать. Они завернулись в свои одеяла или просто сидели, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза. Затем монстр зашевелилась.
Она не должна быть здесь. Вот что она чувствовала. Они спали, а она…
Она не была здесь в безопасности, не так ли? Они дали ей еду, но почему-то она всё равно чувствовала себя захватчиком или монстром, живущим среди разумных.
Она должна уйти. Этого было… достаточно. Этого момента ей хватило.
Монстр с болью в сердце отползла от костра. Но она не могла остаться. Огонь угасал, а вместе с ним возвращался страх. Ужас.
Город был полон тьмы. Тьмы и смерти. Мёртвые возвращались. На улицах царило насилие. Другие люди…
Ей нужно спрятаться. Найти крошечную щель, чтобы спрятаться в ней и поспать.
Так она думала. Но девушка остановилась, подкравшись к двери, и увидела гоблина, который стоял на страже.
Точнее, он сидел. Но сидел он высоко, на сломанном карнизе, который позволял ему следить за улицами, окружавшими здание, в котором они забаррикадировались. В руках у гоблина был лук, и он сузил глаза на девушку-монстра, когда она встала на ноги, чтобы посмотреть на него.
Он не улыбнулся ей, но и не вышвырнул её на улицу. Тварь испуганно смотрела на воина, но через мгновение тот вернулся к изучению темноты. Она тоже посмотрела, и её глаза – позволяющие видеть в ночи также хорошо, как и днём – различили вдалеке движущиеся фигуры.
Зомби.
Она вздрогнула, и гоблин, стоявший на страже, посмотрел на неё, почти забавляясь. Он кивнул и постучал по луку, лежащему рядом с ним. Затем он указал. Девушка повернулась и увидела, как по заснеженной улице к ним приближалась какая-то фигура. Сердце заколотилось в её груди, когда она увидела зомби, идущего прямо на них.
Но гоблин не испугался. Он поднял лук и усмехнулся. Воин указал, постучав себя по груди, а затем одним быстрым движением наложил стрелу на тетиву. Он поднес стрелу к груди и…
Фьють. Стрела пронеслась по пустоте и вонзилась в лоб зомби. Девушка уставилась на упавшего мертвеца, а гоблин усмехнулся. Он снова прицелился. Она посмотрела и увидела ещё одного зомби, далеко, не идущего к ним.
Но он был отмечен, поэтому гоблинский лучник выпустил ещё одну стрелу. Он прицелился и пустил стрелу одним слитным движением. Зомби пошатнулся и упал.
Гоблин проделал это ещё дважды, указывая чудовищу цели и убивая их. Каждый раз он ухмылялся, глядя на неё, и постукивал себя по груди. Его самодовольство было очевидным, и он не стыдился этого. Он был мастером своего дела, экспертом, демонстрирующим ей свои навыки, как [Охотники] или [Стрелки], которые делали то же самое с мишенями на ярмарках.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
После того, как четвёртый зомби упал, гоблин, казалось, закончил. Он вернулся к изучению пейзажа. Воин посмотрел на монстра и вопросительно кивнул на тусклые угли костра. Она помедлила, а затем неловко кивнула в ответ.
Возле углей было тепло, поэтому существо подползло ближе. Она легла рядом… так близко, что чувствовала запах дыма и жар на своей коже. Тусклый свет отражался в её глазах, и она их закрыла, чувствуя, как на неё медленно наползает сон.
Может ли она остаться здесь? Было ли это нормально? Она не знала. Всё, что знала девушка, превратившаяся в монстра, – это то, что она больше не чувствовала необходимости прятаться. Не здесь.
Она спала, впервые за долгое время чувствуя себя в безопасности.
***
Плохострел видел, как человеческая девушка наконец-то уснула у костра. Он видел, как ритмично поднималась и опускалась её грудь, и знал, что если и существует подходящий момент, чтобы в неё выстрелить, то сейчас. У него в руках была стрела, и он мог в секунду пробить ей череп, если бы захотел.
Но… нет. Это было бы пустой тратой боеприпаса. Так чувствовал Плохострел.
Он не тратил стрелы впустую. Никогда. Когда Плохострел стрелял во врага, будь то зомби, люди, дрейки, гноллы или даже другие гоблины, он никогда не тратил стрелы зря. Даже если он промахивался. Потому что стрела нужна была для того, чтобы ранить тех, кто пытался причинить им вред, и она делала именно это, или, по крайней мере, заставляла их прикрыть голову.
Но убить человеческую девушку? Нет. Она не была врагом, и не была помехой. Она была чем-то другим. Но чем?
Не жертвой. Не чем-то, на что можно напасть и воспользоваться. Гарен Красный Клык очень чётко давал такое понять. Он ходил среди людей и перенял некоторые из их обычаев. По крайней мере, в этом он был твёрд. Ни один из его гоблинских воинов никогда не надругается над женщиной или мужчиной если уж на то пошло. Для таких вещей у них был свой собственный вид, и только худшие из племён терпели подобные действия среди своих. Зачем же принижать себя перед другими видами?
Гордость гоблинов Красного Клыка заключалась в том, что они были похожи на своего Вождя. Людей нужно либо убивать, либо игнорировать. Вот и всё. Больше ничего.
Итак. Никакого секса. Никакого убийства. Это просто человек, который ел их пищу и спал рядом с ними, как будто они были такими же людьми, как она. Плохострел не мог этого понять. Но она явно была больше монстром, чем человеком, так что, возможно, причина была именно в этом.
Гоблин [Лучник] раздраженно зевнул. Он взглянул на луну и решил, что пора. Быстро соскочив со своего места, он подошёл к другому из отдыхающих гоблинов.
Головочёс проснулся после одного-единственного тычка. Он знал, что пришло его время стоять на страже, поэтому не стал сильно хмуриться на Плохострела. Он взял лук, который протянул ему гоблин, кивнув на скрытую угрозу о том, что случится, если он повредит оружие.
Гоблин-воин собрался подняться на наблюдательный пункт, но остановился, проходя мимо человека. Он остановился и посмотрел на неё. Он смотрел на человеческую девушку, с интересом разглядывая её изменившиеся черты. Он протянул руку, чтобы потрогать её грязные волосы, которые блестели в свете костра…
Плохострел его пнул, и Головочёс чуть не упал в кострище. Он повернулся, поднял кулак, но взгляд Плохострела его остановил. Одно движение головы раздражённого гоблина ясно говорило, что Головочёс должен стоять на страже, иначе их всех убьют.
Головочёс с неохотой поднялся на свой пост. Он принялся наблюдать, убивая всех приближающихся зомби точными выстрелами из лука. Затем, когда прошло около часа, он пошёл будить следующего гоблина. У воинов была своя система на каждую ночь, так что на страже стоял каждый из гоблинов, если он не был ранен.
Сегодня был Плохострел, потом Головочёс. Затем Камнесуп, Зайцеед, Мухокус, а последним дежурил Ворчун. Так и прошла ночь, переходящая в утро.
