Ехидна встала на задние лапы, глаза загорелись. Свободна!
Не обращая на неё внимания, Вилль перешёл к следующей клетке. Всего занятыми оказалось восемнадцать помещений, большинство пустовало.
— Вверх — на волю, — рыкнул аватар волчьей чете, не сомневаясь, что они сообразят подняться по лестнице. На остальное зверьё пришлось топнуть-шикнуть; нечисть удрала первой без оглядки, и не подумав благодарить избавителя.
Вилль собирался уходить, когда она выбралась из клети, которую аватар посчитал пустой. Замок срывал машинально. Теперь тварь ползла к добыче, как хамелеон меняя окрас. Чёрная кожа побледнела; лицо, торс и руки замерцали в сиянии светляков, затянутые в чешую бёдра и хвост позеленели в тон пола и наверняка были так же холодны на ощупь.
Тварь замерла напротив и быстро облизнула раздвоенным языком алые губы. Влажно блеснули тонкие как иглы клыки. Глаза, потускневшие в неволе, засияли прозрачной зеленью, от вертикальных зрачков расплывались тонкие золотые кольца. Ритмично потрескивала погремушка на кончике хвоста.
Эльф-оборотень и вампирша-полузмей гипнотизировали друг друга.
Она была прекрасна, как Богиня.
Но не для него.
— Жшшиви… — нехотя вымолвили губы.
Сильный хвост бичом стегнул порог бестиария.
Вилль машинально отёр вспотевший лоб. Тягаться с голодной ламией, чья приворотная магия превосходит эльфийскую, рискнул бы не каждый взрослый аватар!
Он возвращался, сокрушаясь собственной безрассудной неосмотрительности, рискующей перейти в откровенную безалаберность, а в кабинете столкнулся с безалаберностью рангом выше.
— Ша-ак, а ждешь у наш шо?.. — бормотал Лис, зубами откупоривая грушевидную банку с бесцветным вязким содержимым.
Взгляд выхватил начало знакомой формулы на этикетке…
— Э-э-эй!!! — аватар выхватил банку, челюсти алхимика голодно клацнули. — Пресветлая! С ума сошёл?! Геллерин «сироп» хуже серной и муравьиной кислот, вместе взятых: органику разъедает за считанные секунды!
— Давай возьмём! — оживился Лис.
— Хм… — Почему бы и нет? Может, пригодится… в хозяйстве. Вилль сунул «сироп» в мешок.
Лис уже цапнул такой же формы банку без этикетки. Судя по откупоренным пробкам, он успел перенюхать содержимое половины склянок со стеллажа, но годным в употребление не признал; мышь куда-то исчезла.
— А это что?
— Дистиллированная вода.
— А-а… — алхимик потерял к ней интерес и тут заметил, что руки Вилля блестят неестественно-молочным цветом. — Что это?!
— Тьфу, перчатки снять забыл…
— Дай-дай-дай померить!
— Лис, ты неисправим! — вздохнул Вилль, стягивая перчатки. — Когда вернёмся, я попрошу Повелителя открыть богадельню для горбатых, и ты будешь первым пациентом! А теперь поджигай свой «динамит», и уходим.
Название подсказал Володя, когда увидел связку коричневых цилиндров с фитилями, правда, половины компонентов он не знал и почему-то удивился отсутствию опилок в начинке. Лису понравилось. Сказал, мол, похоже на обратный отсчёт: три, два, один… Ба-бах! И — руины в дрожащем мареве каменной пыли…
С первой искры затлел фитиль, такой коротенький, недолгий. Вилль вспомнил, что пароход наследницы движется за счёт чего-то горючего, и непроизвольно поёжился. Его, ценителя холодного ветра и оружия, не слишком устраивала перспектива плыть на бочке с порохом. Огонь — не аватарья стихия, факт!
Выйдя за порог, Вилль плотно закрыл дверь. Подельники переглянулись: так просто?
И взвыла тревога. Видимо, кто-то с верхних этажей обнаружил трупы или освобождённые узники решили отомстить. Это скверно. Вилль надеялся, им удастся уйти незамеченными, а неизбежные свидетели уже ничего не скажут.
А значило это, что…
— Портал заблокирован. К лестнице!
Рванули так, будто их преследовал рой диких пчёл. Сердце Вилля подкатило к горлу, ноги почему-то стали ватными. Пяти секунд не прошло, как мелькнула цифра «4», намалёванная киноварью на бледно-зелёной стене, но время, казалось, неслось вскачь с немыслимой скоростью. Аватар не сразу понял, что это — страх. Он не боялся смерти, но не хотел, до сорванного горла не хотел умирать в растреклятом змеином гнездилище сейчас, когда самое страшное осталось позади!
…3…2…1…
Ди-на-мит…
— П-пол…торы… ми…нуты… — задыхаясь, выпалил Лис.
Осталось, с облегчением понял Вилль. Свобода рядом. И жизнь.
Он пропустил алхимика вперёд и замедлил бег, оборачиваясь на ходу. За последнее время аватар успел во многом натренироваться. Были слышны крики и шум, но он понимал, что придётся прорываться быстро, по возможности не ввязываясь в схватку. Лиса прикроет крыльями.
А аватары боли не боятся.
— Дверь закрыта наверняка, — предупредил Вилль, когда алхимик сел верхом.
— Не проблема, — с какой-то злоехидной интонацией ответил Лис.
Не трупы стали причиной тревоги, а взбешённые узники лаборатории. Уже на пороге свободы они решили отомстить мучителям. Нечисть, чисть, звери, люди — всё смешалось в каком-то немыслимом кипящем супе, до отказа забившем коридор с порталами. И всё двигалось, вертелось, грызло, кусало, стреляло, било…
Вилль растерялся. Казалось, в этом месиве даже мышь не протиснется…
— Банза-ай! — вдруг заорал Бешеный Лис и… пришпорил волка.
Занервничали все, включая Вилля. Пятки у худощавого метаморфа оказались твёрдыми и острыми, а силушкой природа-мать не обделила. Волк, инстинктивно прижав уши, раскинув крылья, встал на «свечку» и рванул, как заправский скакун, будто стремясь выпрыгнуть из-под бешеного наездника.
Появление скакового волка поддало жара. Смертельные враги оставили недодушенные шеи и недогрызенные конечности и дружно, как паратая стая гончих варом поварили к выходу. В ушах бедного аватара гудело, звенело и визжало.
Скрежеща когтями по металлу, волк юзом завернул в вестибюль.
А там толпа тщетно напирала на прочную сеть, отгородившую ночь и свободу.
— Вперё-од! — и снова пятки негодяя алхимика вонзились в многострадальные волчьи рёбра.
Вилль истошно взревел орочьим матом. И понёсся.
Не думая ни о чём. Кто-то, казалось, перемешал буквы всех существующих алфавитов, засыпал в его голову и основательно встряхнул.
Все, кто был на этаже, шарахнулись в стороны, прижимаясь к стенам и образуя живой коридор. Люди в халатах. Волк. Мартышка. Краем глаза Вилль зацепил изумлённое лицо ламии, которая едва успела подобрать гремучий хвост. Об пол, рассыпавшись искрами, грохнул светляк, следом — второй: баги тоже принимали посильное участие в этом восхитительном мракобесии.
Что-то просвистело мимо морды аватара.
В голове мелькнуло: светляк. Но «светляк» врезался в сеть… и её просто вынесло вон с грохотом, лязгом и клубами ядовито-жёлтой мути.
Вилль прыгнул в едкий дым, расправляя крылья.
***
Ледяные вихри поднебесья мгновенно остудили кипящую и гудящую голову. Восхитительно чёрный Полог лоснился и мерцал как атласная шерсть пантеры. Стальной серп месяца что горская ринг-ари — безжалостный острый клинок. И бесконечная вьюга звёзд над Бескрайним Океаном…
…Грохота Вилль не услышал, лишь какое-то бурчание из-под земли, словно в пустом желудке. Внизу, тут и там вспыхивали жгуче-зелёные прямоугольники, выплёвывая наземь маленькие, жалкие фигурки. Большинству Одарённых удалось спастись. Те, кто выбрался вслед за Виллем через выбитую дверь, успели убежать на добрые полсотни саженей. Им повезло.
— Первая связка пошла! — хехекнул Лис.
Вторая связка «динамита» шла громче, и Горькая Пустошь раззявила чёрную пасть, из которой, точно обломанные зубы, торчали куски бетона, штыри арматуры. Края котлована оседали и осыпались, медленно, но верно. Не факт, что скоро весь Плит осядет в море, и картоведам придётся менять береговой рельеф.
Когда третья связка взорвалась, ощеренная пасть земли изрыгнула облачко огненного дыма, словно благодаря хозяев за красный перчик к борщу.
Да, Одарённые не забудут их имена! Правда, жаловаться… поостерегутся, ибо не на кого. Посольство изволит на охоте гулять — факт! вся Катарина подтвердит! Дело просто замнут, а затопление полуострова спишут на какие-нибудь подземные движения. Маги сумеют объяснить даже чудо.
Ведь сразу же сообразили, как быть с перебитыми неверрийцами! Если бы план Геллеры удался, посольство вернулось бы чуть позже срока в составе демона-аватара, Шумора-ренегата и десятерых вполне сносных, приспособленных к жизни доппелей. "Лёгкую рассеянность" последних могли списать, например, на результат стычки с террористами. А обернись эксперимент неудачей, домой плыли бы тела погибших в результате, опять же, теракта. И — соболезнования, искренняя скорбь по утрате, причитания Геллеры: "Ах, будь у нас Колодец, мы успели бы пересадить души…"
