Бодлер-Тюрри кивнул. Он сам пришел к похожим выводам. Значит, пришла пора вплотную заняться Алсултаном — давно там никаких революций что-то не происходило! Надо бы отвлечь их внимание от Розми хотя бы лет на пять.
— Хорошо, — кивнул глава РСР еще раз. — Господин полковник, отравитель не должен умереть. Кем бы он ни был.
— Так точно, господин генерал, — отчеканил Лиам.
— Свою голову вы, полковник Фажетти, сохраните лишь в том случае, если я лично смогу его допросить и выйти на тех, кто ему заплатил или на его единомышленников, — посмотрел в глаза вновь вытянувшемуся в струнку подчиненному Бодлер-Тюрри.
— Так точно, господин генерал, — сглотнул глава отделения.
В этот момент в дверь кабинета постучали и почти сразу ее распахнули. На пороге появился крайне озабоченный Патрик и какой-то капитан, бледный как смерть.
— Простите, господин генерал, господин полковник, но это очень срочно, — мрачно заявил майор О’Брайен, подталкивая вперед бледного капитана.
— Что произошло? — осведомился глава службы, мигом вернув на лицо выражение полнейшей скуки и всегдашней сонливости.
— Сержант Бриан, господин генерал, только что скончался у себя в камере, — выпалил разнесчастный черный вестник, пытаясь просочиться в дверь мимо застывшего там Патрика.
Генерал очень медленно повернулся к побелевшему как снег полковнику Фажетти, который боялся даже моргнуть. В широко распахнутых от ужаса глазах Лиама, Винсент прочитал не только бесконечный ужас, но и смертную тоску, и безграничное отчаяние.
— Майор О’Брайен, капитана и адъютанта полковника не выпускать из приемной. Никого не выпускать из здания, весь персонал тюремного блока тщательно обыскать и запереть в камерах, пусть это сделает охрана отделения. Немедленно, майор, немедленно сюда должны прибыть солдаты из гарнизона Ариэль и оцепить весь периметр, чтоб мышь не проскользнула. Отключить все телефоны, все компьютерные линии, включить глушилки — никакой связи с внешним миром. Работать должен только один телефон — в этом кабинете. Вызвать мне специалистов из нашей штаб-квартиры. Немедленно! — последнее слово генерал почти проорал.
— Будет исполнено, господин генерал, — кивнул Патрик. — В здание уже входит наша группа, они перекроют все выходы и отключат связь. Через десять минут отделение будет взято полностью под наш контроль.
— Исполняйте, — мрачно изрек Винсент, продолжая сверлить взглядом Фажетти, у которого пот тек по вискам, а губы слегка посинели. — Фажетти, в ваших интересах найти мне эту сволочь как можно быстрее, — продолжил Бодлер-Тюрри разговор, как только захлопнулась дверь за Патриком. — Причем, эта сволочь должна быть живой и желающей сотрудничать. Застрелиться даже не пытайтесь — я достану вас и в Царстве Зулата. Это я могу вам гарантировать.
— Так точно, господин генерал, — прошептал мертвенно бледный Лиам.
— Приступайте к работе. Здание должно быть заблокировано, периметр будет оцеплен солдатами гарнизона. Их через сутки должны сменить солдаты из Джорджии, распорядитесь об их доставке нашими самолетами. Немедленно!
— Так точно, господин генерал, — прошептал, поперхнувшись, Фажетти. — Что будет со мной?
— Что бы с вами не было — это будет после расследования, — отчеканил Бодлер-Тюрри. — В любом случае, если вас признают виновным, а вы захотите избежать позора, я дам вам возможность застрелиться. Но не раньше!!!
3Низкие облака и грозовые тучи сгущались над пиками темных островерхих гор. Где-то на западе, скрытые поросшими травой склонами, возвышались заснеженные пики хребта Великих Гор. Солнце еще ярко светило над Обителью Крома, его лучи отражались от окружающих скал, от темно-серых грозовых туч, они заливали нереально ярким светом темные гранитные стены Обители. По чахлой зеленой траве, что сумела забраться так высоко, пробегали волны, которые гнал резкий холодный ветер, спускавшийся с ледников. Он нес в узкую долину, прорезавшую скалы далеко внизу, запахи камня и снега, сорванные травинки и редкие мелкие горные цветы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Жрецы Крома и Пантеры, ушедшие копить силы в Обитель от своих собратьев-ренегатов, готовились к очередной буре: закрывали ставни на окнах, запирали двери, заносили в подсобные помещения все вещи и припасы, что недавно доставили в Обитель, убирали с просторных дворов инвентарь и закрепляли брезент на тех припасах, что хранились пока на хозяйственных дворах.
Жрецы, воины, послушники и служки работали спокойно, без суеты, успев привыкнуть к частым бурям и грозам в этом районе Великих Гор. Обитель бога бурь и ненастий, верховного бога Крома, находилась тут не просто так. Место это славилось грозами и сильными ветрами, а молнии издревле били в высокий гром-камень, служивший жрецам и алтарем, и громоотводом — он находился за стенами Обители. Рисковать жрецы все же не хотели.
Несколько совсем юных послушников заносили в дальний подвал под кухнями тяжелые ящики с консервами, что были заготовлены на случай осады Обители недругами или собственными братьями по ордену. Безусые мальчишки кряхтели от тяжести под зорким взглядом жреца-эконома, внимательно следившего за их работой. Мальчишкам было тяжело носить ящики, в глубине души они были возмущены порученной им грязной работой, ведь они хотели служить Крому, а вовсе не подрабатывать грузчиками! Они хотели стать воинами Крома, а не какими-то служками! Правда, никто из них не смел ослушаться Луллака Ферри. Про него в ордене ходила слава не только непревзойденного мастера оплеух, болезненных пинков и язвительных насмешек, его ко всему прочему полагали тайным садистом. Луллак никогда не стеснялся в наказании провинившихся, фантазия у него была богатая, да и сам он не ленился всыпать несчастной своей жертве по первое число. Одним из его любимейших наказаний была отправка несчастных послушников в подвал на хлеб и воду, причем наказание часто длилось не меньше недели.
Будущие жрецы и воины Крома должны уметь переносить лишения и боль. Они должны уметь подчиняться старшим и выполнять приказы. Они — лишь орудие в руках верховного бога. Во всяком случае, так гласила официальна доктрина их ордена. Правда, там еще говорилось о том, что жрецы Крома поставлены защищать слабых, оберегать Розми и весь мир от Тьмы, должны помогать заблудшим, ведь они — воины, орудие своего бога, а он защищает этот мир и борется с Тьмой… Луллак явно делал упор на перенесение боли и лишений, а так же на подчинении.
Поэтому послушники, стиснув зубы, таскали ящики в подвал.
— Если буря начнется раньше, чем вы, лентяи, все перетащите — будете под дождем продолжать работать! — посулился Луллак.
— Ваша милость, — подошел один из мальчишек к жрецу. Он был самым юным послушником, лет двенадцати — тринадцати. — Там что-то странное, в подвале…
— Что? — удивился Луллак, поглаживая деревянную дубинку, что всегда висела у него на поясе. — Что в подвале может быть странного?
— Там к потолку в углу что-то прикреплено, в ящике каком-то… — мальчик потупился, уже представляя как сейчас получит тяжелую оплеуху.
— В каком углу? — разозлился Луллак, подтверждая худшие опасения послушника.
— В дальнем…
— А что ты, бездельник, делал в дальнем углу, позволь спросить?!
— Ящик уронил… Банки покатились, — вжал голову в плечи подросток, ожидая неминуемой взбучки.
— И далеко банки закатались?! Что аж до самого угла добрались?! Метров пятьдесят, наверное? В футбол ими играли что ли?! — взревел жрец, направляясь в подвал. — Все за мной, идиоты безмозглые! Вас всех надо по домам отправить, толку от вас никакого! Лишь бы не работать! Все скажу Его милости настоятелю. Будете у себя в деревнях коз и овец пасти или что вы там делали?! Идиоты безмозглые!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мальчишки последовали за жрецом в подвал.
— Эй, ты, Карл, глянь-ка ворота Обители заперли уже? — на ступенях жрец обернулся к одному из самых старших послушников. — Неужто из-за вас, лентяев, мы дольше всех прокопались? Если так — останетесь без ужина.
