- Откуда такие сведения, герр гауптман? - лейтенант Зайгель вопросительно поднимает брови.
- На этот вопрос я пока не могу вам ответить! - ответ прозвучал неожиданно резко. Неловкая тишина на секунду повисла в комнате. Потом лейтенант, блеснув белозубой улыбкой, постарался свести все к шутке:
- Ну, что ж, пять, - это даже удобно. Одна обойма - одна группа...
*
Штабс-капитан Волгин слушал прибывших в лагерь разведчиков очень внимательно. После расставания с отрядом Гурова они дошли до Сохачева, рванули мост через Бзуру вместе с проходившим поездом, и ушли немного восточнее города на дорогу, ведущую к Варшаве. Там, в пяти верстах, в густом лесу устроили лагерь, и вахмистр Митяев разослал своих станичников на разведку. Вернулись еще не все, но последняя пара принесла интересную информацию. На дороге, по которой постоянно снуют автомобили и повозки, они нашли развилку с парой германских солдат, расположившихся возле будки, сколоченной, как видно, из заранее подготовленных щитов. Казаки умудрились незаметно пройти пару верст вдоль свеженаезженной колеи, и оказалось, что там за небольшим ельником расположился какой-то странный склад. Описать, что там хранится, разведчики не смогли, сказали только, что сделаны навесы с опорами из свежеспиленных елок, хвоя которых использовалась для крыши, вокруг них насыпан земляной вал и стоят столбы с колючей проволокой. Охрана присутствует в большом количестве, казаки заметили даже два пулемета в оборудованных гнездах. Рядом со складом стоят несколько палаток, полевая кухня, а неподалеку - даже сортир на несколько посадочных мест.
Увидев, что Митяев задумался, Волгин подсел к нему поближе. Положение "свадебного генерала" его совсем не устраивало, хоть казаки и приняли его, как своего. Штабс-капитан прекрасно понимал, что этим он, в основном, обязан подпоручику и, в гораздо меньшей степени, - себе и общим воспоминаниям о прошлой операции, и поэтому хотел сам завоевать авторитет у разведчиков. Может быть, после этого его не будут мучить воспоминания о первой неудачной вылазке в тыл германцев. Тогда он представлял себе партизанскую войну немного иначе, в стиле лихих набегов Дениса Давыдова, за что вскоре и поплатился. Теперь же, посмотрев на действия Гуровских бойцов, он понял, насколько поверхностно он тогда судил о предстоящем рейде. И, самое главное, он вдруг страстно захотел стать таким же, как они. На первый взгляд, обычные казаки и солдаты, каковых штабс-капитан перевидал за свою долгую службу бесчисленное множество, тем не менее, все бойцы Гурова чем-то неуловимо отличались от общей безликой солдатской массы... А, может, в этом-то и заключается различие?! Они - не безликие Ваньки, Петьки, Кольки и Сашки. Каждый из разведчиков обладал своей индивидуальностью, но в группе они работали, как единый организм, дополняя друг друга. И, если у кого-то что-то не ладилось, другие, не задумываясь, приходили на помощь. Бойцы понимали друг друга буквально с полувзгляда. И Иван Георгиевич Волгин, штабс-капитан Российской Императорской армии, очень хотел стать таким же бойцом, как и те, кем он якобы командовал, и с которыми сейчас обсуждал дальнейшие действия...
- Судя по тому, братцы, что вы рассказали, там находится германский артиллерийский парк. - Видя непонимание в глазах слушавших, Волгин объясняет. - Это такой большой склад, где хранятся запасные стволы к орудиям, снаряды, в общем, все необходимое для снабжения, обслуживания и ремонта пушек.
- Это скока ж там добра лежит-то. Вот бы рвануть все к... нахрен. - Выпустив облачко махорочного дыма мечтательно произносит один из командиров "пятерок".
- Ага! Тама охраны тож немало будет. - Вступает в разговор один из разведчиков. - Мы с Тимофеем не меньше двух взводов колбасников насчитали. Тут с умом делать надо-ть...
Казаки, сидевшие вокруг костерка, обсуждали способы проведения диверсии, не находя пока оптимального варианта. Митяев, казалось бы, витал мыслями где-то далеко, неторопливо попыхивая самокруткой и не принимая участие в общем разговоре. Кто-то из казаков вполголоса затянул "Наши жены - пушки заряжены...". Услышав строчку из песни, вахмистр вдруг повернулся к штабс-капитану и задал неожиданный вопрос, громко прозвучавший среди внезапно наступившей тишины:
- Вашбродь, Вы, говорят, в конной артиллерии служили? Из германской пушки стрелять смогете?..
Замешкавшийся Волгин не смог сразу взять в толк к чему тот клонит. А когда догадка молнией мелькнула в мозгу, он поразился простоте решения, казалось бы, почти неразрешимой задачи. И с каким-то радостным воодушевлением ответил:
- Конечно, это не трудно! Только вам, казаки, придется за орудийный расчет поработать. Я потом скажу кому что делать... А для начала нужно эту пушку где-то найти.
- Ну, придется, - так придется. Не развалимся. - Вахмистр весело и азартно улыбнулся и тут же отправил две группы на поиски подходящей жертвы...
Едва краешек неба на востоке начал светлеть, отряд снялся с места и направился к биваку германской батареи, остановившейся на ночевку в трех верстах от лагеря. Через час с небольшим по сигналу, имитирующему крик какой-то птицы, началось "веселье". Штабс-капитан вместе с группой подрыва сразу очутился возле 77-миллиметровых пушек. Осмотрев одну из них и проверив стоявший рядом зарядный ящик на наличие в нем фугасов, он стал помогать специально выделенным бойцам запрягать коней, пасшихся неподалеку. Казаки, чуть ли не с детства умевшие обращаться с любыми лошадьми, справились очень быстро. Не прошло и десяти минут, как орудие в походном положении стояло на дороге. Неподалеку грохнуло шесть взрывов, - казаки рванули накатники и казенники остальных пушек, личный состав батареи уже, наверное, прибыл на конечную станцию своего последнего пути.
Еще три минуты, и весь отряд в сборе. Упряжка покатила по дороге, справа и слева по бокам неслышно бежали группы прикрытия, готовые в любой момент огрызнуться огнем. На безлюдной развилке отряд свернул направо, мимо пустой будки к обнаруженному артскладу. Штабс-капитан даже и не знал, то ли солдат выставляли только днем для указания дороги, то ли они, уже бездыханные, валяются в придорожных кустах. Да его, признаться, это не сильно заботило. Все мысли были о предстоящей стрельбе. Взрывы наверняка были слышны здесь, так что охрана будет начеку. А это значит, что стрелять придется с дистанции в полторы-две версты. В заряднике шестнадцать снарядов, хватит по любому, но Волгину почему-то хотелось попасть первым же снарядом, и тем самым подтвердить свое мастерство. Не просто же так в нагрудном кармане лежит портсигар с надписью "За отличные стрельбы в присутствии Его Величества".
Подходящее место нашлось быстро, на опушке ельника. Пушку привели в боевое положение, часть казаков залегла в охранении, с штабс-капитаном остались всего лишь несколько человек, назначенных в помощь. В рассветной дымке уже ясно просматривались контуры вала, окружавшего склад. Волгин приник к прицелу. Расстояние он определил на глазок, опытному артиллеристу это нетрудно. Дал команду "Заряжай!", проконтролировал все действия, затем еще раз проверил наводку. Вроде, все правильно... Мысленно произнеся "Господи, помоги!", штабс-капитан дернул шнур. Выстрел, несмотря на его ожидание, был оглушительно громким. Но он тут же заглушился звуком разрыва. Есть попадание! Дослать еще снаряд, проверить прицел, и - "Огонь!"... И снова... И снова... Германские пулеметы попытались достать их огнем на пределе дистанции, но двое снайперов-сибиряков, заранее подобравшихся к ним поближе, парой выстрелов заставили их замолчать. Кинувшихся было в атаку германцев остановили четыре мадсена.
Четвертый выстрел оказался особенно удачным, сразу после него в небо поднялся гигантский разрыв, земля под ногами вздрогнула, двое казаков даже не смогли устоять на ногах от упругой волны воздуха, докатившейся спустя мгновения. Теперь корректировке прицела помогало зарево разгорающегося пожара. Выпустив еще десяток снарядов, Волгин махнул рукой бойцам, стоявшим наготове с подрывными шашками. Те быстро прикрепили заряды, подожгли шнуры и весь "расчет" со всех ног кинулся в спасительный лес. А за спиной все еще грохотали и грохотали взрывы. Добежав до условленного места сбора, штабс-капитан с бойцами залегли в ожидании остальных. Дыхание постепенно восстановилось, кровь больше не стучала в висках. Казак, лежавший рядом, вдруг повернулся к Волгину и, широко улыбаясь щербатым ртом, выдал:
- А здорово Вы их, Вашбродь! Изуродовали, как Бог черепаху! - И, видя недоумение на лице офицера, подмигнул и продолжил. - Командир как-то сказал так, а мы переняли. Теперича и Вы привыкайте!..
Почему-то штабс-капитану Волгину эти слова простого казака показались такой же ценной наградой, как и портсигар, лежавший до сих пор нетронутым в кармане кителя...
