О, если бы она могла снова поселиться в родном доме!
Воображение. Вот чем одарил ее Чарльз! Ее воображение неожиданно разыгралось, и в ней вдруг возникла надежда на будущее, казалось бы, невозможное. Неожиданно Фрэнсис представила имение Морли полным детских голосов и смеха. Дети бегают по саду, проказничают и озорничают, а она выходит на крыльцо и зовет их ужинать…
Эти образы оказались настолько яркими, что Фрэнсис задрожала от возбуждения. Вот чего она хочет! Вот о чем она мечтала, когда ей было восемь лет и она играла здесь, на чердаке. И Чарльз даст ей возможность осуществить эту мечту. Она будет ему верной женой, и они вместе возродят имение Морли.
Вдохновленная этими новыми для нее мыслями, Фрэнсис отложила шелковое платье и принялась дальше шарить в сундуке.
Старомодный веер с выпавшими перьями, книга сонетов, сочиненных кем-то, давно похороненным… И наконец то, что она искала. Письма! Письма, которые писал отец матери, когда они были молодыми.
На каждом письме стояла дата, указание места, откуда оно было отправлено, и подпись ее отца. Подлинность этих писем никто не сможет отрицать; это были ее доказательства, ее неопровержимые доказательства! При свете свечи Фрэнсис склонила голову и принялась читать.
Письма были полны нежности, любви благородного рыцаря к его прекрасной даме. Перед внутренним взором Фрэнсис вновь возник образ матери – юной, улыбающейся, с такими мягкими и нежными руками… Ее мать, как и Фрэнсис, рано потеряла родителей, потом умерла растившая ее тетка, и она осталась одна, без всяких средств к существованию. Совершенно случайно ее увидел в окне проезжающий мимо дома рыцарь и влюбился с первого взгляда. Он предложил ей руку и сердце, несмотря на ее молодость и отсутствие приданого, и это оказался на редкость счастливый брак.
Взгляд Фрэнсис остановился на последней строчке одного из писем: «Зачем мы пришли в этот мир, если не ради любви? Мы не должны никогда в жизни забывать об этом». Дрожащими пальцами она сложила письма, завернула их в носовой платок и спрятала в мешочке у себя на поясе.
Чарльз не спускал глаз с чердачного окна, его терпение иссякало. Когда Фрэнсис наконец показалась в окне, он весь напрягся.
– Я их нашла!
– Что нашла? – Чарльз так тревожился за нее, что успел забыть, зачем она полезла на этот проклятый чердак.
– Подписи моего отца! Целых двенадцать, и они совершенно неопровержимы.
– Превосходно. – Чарльз вздохнул с облегчением и вдруг отчаянно замахал рукой, заметив, что она перекинула одну ногу через подоконник. – Стой! Не двигайся! Ты не сможешь вернуться обратно тем же путем.
Фрэнсис посмотрела вниз на ветку, до которой было не дотянуться.
– О боже! Что же нам делать?
– Ты должна выйти через дом. Как ты думаешь, ты сможешь?
Она кивнула:
– Это нетрудно, если только он уже лег спать.
– Я сначала проверю. И, пожалуйста, не двигайся, пока я не вернусь, – велел Чарльз, сползая на нижнюю ветку.
– Я встречу тебя в дверях кухни.
– Только после моего сигнала! Оставайся на месте, пока я не скажу тебе. Ты слышишь меня, Фрэнсис?
– Деспот!
Это слово донеслось до него, когда он уже спрыгнул на землю. «Хорошо хоть, что она еще способна дразнить меня, – подумал Чарльз. – Значит, не утратила присутствия духа».
– Не вздумай ослушаться. Обещаешь?
– Обещаю.
Ему не оставалось ничего другого, как поверить ей, и он счел себя удовлетворенным. Но к тому времени, когда он, перелезая с ветки на ветку, коснулся ногами земли, он уже снова был недоволен собой. Как он мог отпустить ее в дом одну?
Он обследовал первый этаж дома Морли, заглядывая в темные окна. Разглядеть, что там внутри, было почти невозможно, но везде царила мертвая тишина. В окнах второго этажа тоже не было света.
Закончив осмотр дома, он вернулся к Фрэнсис. Явно погрузившаяся в мечту, она сидела у окна, опершись подбородком на руку и глядя, как дымка тумана закрывает луну. Чтобы привлечь ее внимание, но при этом не кричать, Чарльз снова влез на дерево.
– Стоукс, должно быть, лег спать, – сообщил он. – Нигде света не видно. Но нужно быть очень осторожной. Выбери самый безопасный путь. И нигде не задерживайся!
Фрэнсис кивнула, не говоря ни слова, и закрыла окно. Теперь ему оставалось только слезть с дерева, пробраться к двери кухни и ждать.
Ожидание, казалось, длилось вечность. Черт побери, что ее там задержало?! На лицо ему упали первые капли дождя, ночь становилась темнее. Он чувствовал, как напрягся каждый его мускул.
Дверь распахнулась неожиданно, как будто пробка вылетела из бутылки.
– Чарльз?
– Я здесь!
Со вздохом облегчения он шагнул ей навстречу и заключил ее в свои объятия. Второй раз за эту ночь он был счастлив видеть Фрэнсис в безопасности.
Неожиданно в лицо ему ударил яркий свет, а в грудь уперлось холодное дуло мушкета.
– Стоять! – раздался скрипучий голос, который Чарльз сразу узнал. – Стоять, или буду стрелять!
37
Стоукс высовывался из ближайшего к двери окна; в правой руке у него был мушкет, в левой – зажженный фонарь.
– Так это сам барон Милборн? – Голос Стоукса был отвратителен. – А я-то думал, что за грабители забрались ко мне в дом? Подождите, барон, у меня тут кое-что для вас есть.
Он бросил вниз какой-то листок, и Чарльз, нагнувшись, подобрал его.
– Что это? – удивленно спросил он.
Мрачный хохот огласил тихую дорсетскую ночь.
– Возьмите с собой и увидите. А теперь убирайтесь с моей земли и никогда больше не возвращайтесь!
Прогремел выстрел, пуля прожужжала у них над головами. Прежде чем Стоукс сумел справиться с отдачей мушкета, Чарльз потянул Фрэнсис прочь, засунув бумагу себе под рубашку. Они пробежали по запущенному саду, путаясь в высокой траве, перелезли через заднюю ограду и помчались к лесу.
– Куда мы так бежим? – с трудом переводя дыхание, спросила Фрэнсис. – Он же не собирался преследовать нас.
Но Чарльз тащил ее все дальше по болоту, приминая ногами мхи и папоротник.
– Кто знает, что у него на уме? Я не желаю больше подвергать тебя опасности.
Только благополучно добравшись до леса, они остановились и прислушались. Вокруг не раздавалось никаких звуков, кроме их тяжелого дыхания, да откуда-то издали доносилось пение соловья.
Фрэнсис вдруг ощутила небывалый прилив сил. Обхватив Чарльза за плечи, она прижалась губами к его губам с неистовой страстью, обостренной пережитой опасностью и напряжением. Чарльз, по-видимому, испытывал то же самое – судя по тому, как жадно он отвечал на ее поцелуи.
– Я хочу, чтобы ты взял меня! – прошептала она. – Прямо здесь и сейчас!
