Похоже, эти слова убедили Ренауда, хотя Пип подозревал, что больше всего принца успокаивало поведение Брид, а не доводы разума. Паренек трусил следом, размышляя, что девушка и впрямь выглядит гораздо мудрее.
– Пип, не лови ворон! – прикрикнула она. – Пип… какое глупое имя. Радостная Луна говорила, твоя мать хотела назвать тебя по-другому, да отец воспротивился, сказал, дескать, простому люду пристало носить простые имена.
– Пипероль, – невольно выпалил Пип, хотя совсем и не собирался. – Сир Пипероль, вот здорово бы звучало! А сира Пипа из меня никогда не выйдет.
– Вот это точно! – засмеялась Брид, хотя после всего случившегося паренек никак не ожидал от нее веселого смеха.
– Халь, мы должны найти Халя. Иначе она пропадет, – пробормотала тем временем девушка.
– Что-что?
Пип опять не понимал, о чем это она.
– Он уже вернул ее один раз, вернет и второй. А теперь, Пип, поторопись, – строго приказала младшая жрица. – Подгони ты свою клячу! Это очень важно!
– Да я сам знаю, что важно, – робко огрызнулся Пип.
На душе было по-прежнему тяжело. А что, если Халь узнает, какие сны видел мальчик про его возлюбленную Брид? Паренек снова покосился на свою спутницу. Гибкое тело, роскошные волосы – все то же, что и прежде. Вот почему только его к ней больше не влечет? Должно быть, страх притушил огонь страсти.
– Сюда! – позвал Пип. – Помню, мы переезжали через этот ручей. А потом, кажется, вот по этой тропе, за дубом.
– Так по этой или по другой? – сварливо осведомилась Брид. – Ты что, внимания не обратил?
– А ты? – парировал он.
– Ну, разумеется, нет. Не мели чушь!
Пожав плечами, Пип в меру своего разумения повел спутников через чащу. Он родился и рос в лесу, а потому прекрасно разбирался в жизни деревьев, умел замечать мельчайшие детали, каких нипочем не различил бы ни горожанин, ни горец, ни крестьянин: поганку, похожую на оленьи рога корягу, след отбившегося от матери олененка. И все эти однообразные ряды дубов, буков и елей в его глазах разительно отличались друг от друга.
– Старая ива, – время от времени бормотала Брид, но Пип не понимал – к чему это. Похоже, пережитое здорово выбило девушку из колеи.
Выпустив поводья, жрица с неистовым ликованием воздела руки к небу.
– Не думала, что мне суждено когда-либо вновь испытать, это, – прошептала она, а потом вдруг закричала во все горло: – О, радость! Жизнь без боли!
Девушка перевела взгляд на обхватившие ее талию руки Ренауда.
– Жизнь без страха, Ренауд, – добавила она. – Надо только поверить. Перестань думать, начни чувствовать. Ощути жизнь вокруг. Пойми ее. Познай. И не бойся – ибо мы все ее часть. – Подскакав к ясеню, она приложила руку к шершавой коре, взглянула на колышущиеся в легком ветерке тонкие листья. – Почувствуй Онд!
– Здесь! – решительно произнес Пип, когда отряд проехал чуть дальше. – Вот эта поляна. Только осторожнее. Чародеи могут появиться в любой момент.
Морригвэн пренебрежительно отмахнулась и понюхала воздух.
– Глупое дитя, и как это она не учуяла? Пип гадал, кого же имеет в виду Брид, но спросить не посмел.
– Не учуяла что? – только и поинтересовался он.
– Чародеев. У них такой особенный запах – химический. От всяких снадобий. Они вечно возятся с разными смесями, выдумывают новые рецепты, один другого противоестественнее. Вонища получается редкостная. Погляди только, как завял этот лист. – Она сорвала с дуба почерневший листок. – Кто-то из них к нему притронулся.
Пип уставился на булькающий котел. От дыма уже снова кружилась голова, становилось трудно соображать. Проследив его взгляд, Брид резко щелкнула пальцами.
– Скорее! Зажми рот и нос и уведи с поляны лошадей. А потом поможешь мне разобраться с дымом.
Пип повиновался, но медленно – проклятый дым снова затуманивал мозг. Однако Брид уже нарвала несколько горстей мокрого мха. Набрав в грудь побольше воздуха, она выбежала на середину полянки, швырнула мох в котел, палкой расшвыряла угли и затушила костер. Паренек протер глаза и помотал головой, силясь разогнать дурь. А младшая жрица тем временем пристально разглядывала землю.
– Ага! – торжествующе прищелкнула пальцами она. – Гляди! Виден почерневший след. Должно быть, все зарыты на краю поляны – иначе кеолотианцы ни за что не нашли бы меч.
Теперь, когда голова перестала болеть, Пип тоже разглядел на земле красноречивые отметины – почерневшие и скукоженные листья. А вот и четыре невысоких кургана на краю поляны. Теперь он лишь диву давался – и как же они с Брид с самого начала не догадались потушить огонь. И остальных бы нашли, и в лапы кеолотианского барона не попали бы. Теперь же через считанные секунды четыре спящих тела были вытащены на поверхность земли. Все четверо заледенели и посинели от долгого пребывания в холодных могилах.
Пип старался не смотреть на них. Лица спящих были искажены гримасами неземного страха, руки и ноги чуть подергивались, как у собак, когда им что-то снится. Кимбелин плакала, на щеках у нее виднелись глубокие царапины – видно, в плену кошмара она изорвала лицо ногтями. Кеовульф яростно хрипел что-то, точно в пылу битвы, а Халь… Халь был весь покрыт запекшейся кровью!
– Что у него с рукой? – в ужасе вскричал Пип.
Подойдя к молодому воину, Брид опустилась рядом с ним на колени и торопливо сорвала повязку, ища рану, – но кожа уже затянулась. Бережно приподняв руку спящего, она показала Пипу длинный неровный шрам. Плечо Халя было покрыто черными и желтыми разводами старых синяков.
– Я постоянно видел во сне, будто мне разбивают и уродуют лицо, – задумчиво проговорил сын дровосека. – Но проснулся без единой царапины. Почему же тогда…
– Должно быть, чтобы сделать кошмары Халя еще более реальными, чародеи вытаскивали его из земли и заставляли, одурманенного, с кем-то биться, – предположила Брид.
Она оглядела руку Халя повнимательнее.
– Да, рана жуткая, но уже успела вполне зажить и сама по себе. Хотя, не сомневаюсь, еще сильно болит. – Она ощупала плечо. – Такое впечатление, будто кости были переломаны, но, похоже, несколько недель назад, потому что сейчас уже почти срослось. Надо их разбудить. Мы и так потеряли много времени. Слишком много времени, – горестно добавила она. – Кто знает, что могло случиться с Керидвэн. Или со Спаром. И как только мы все это допустили? Ну-ка, Пип, собери хвороста и разожги огонь. Предстоит много работы.
Долгую минуту она неподвижно стояла, глядя на спящих.
– Гнусные чародеи воздействуют на рассудок. Черное дело, воистину черное дело. Ну же, Пип, где костер? Ренауд, сиди здесь и прекрати скулить. Слезами горю не поможешь. – Она снова поглядела на тела одурманенных и покачала головой. – Поверить не могу, что я бросила вас всех такими неподготовленными к встрече с настоящей опасностью. Ну же, Абеляр, славный лучник, – она похлопала его по руке, – ты знаешь истинный страх. Так не тревожься больше. Все скоро пройдет! Пип! Да пошевеливайся же! Принеси мне дуб, чтобы защитить нас от врагов, и остролист, чтобы укрепить в битве. Сожжем их вместе с орешником, что проясняет разум. Нужно многое сделать, дабы облегчить им пробуждение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
