— Райан рассказал мне, что случилось, — начала Люси. Она осторожно посмотрела на меня. — Он был там той ночью. Ему было четырнадцать, и он был в команде по плаванию с остальными.
Я сразу же испугалась худшего, и Люси, похоже, знала, о чем я думаю.
— Он не был в этой лиге, Брук. Он даже не знал о ней, пока история не всплыла в новостях.
— Как он мог не знать об этом? — спросила я.
— Брук, кто-нибудь в школе знал о лиге? О ней не знали даже другие члены команды по плаванию.
Я смутилась.
— Почему его фото не было в ежегоднике? Я не видела его на фото команды по плаванию девятого класса.
— Не знаю, ответила Люси. — Может, его не было в тот день в школе, или снимок сделан после того, как он ушел из команды. Какая разница?
— Почему он был той ночью в комнате мотеля, если он не знал о лиге? — спросила я.
— Ну, теперь он думает, что парни собирались предложить ему присоединиться, вот почему они привели его в комнату мотеля. Он думал, что это будет глупая пьянка несовершеннолетних.
Я нахмурилась.
— В любом случае, никто не рассказал ему об их намерениях, потому что он испугался, увидев меня лежащей на кровати.
— Он должен был сражаться за тебя, — горько сказала я.
— Он сражался, — ответила Люси. — Он спорил с ними: Кэлом, Паркером и Тимом. Он пытался остановить то, что они делали со мной, а Паркер и Тим избили его. Они угрожали ему, чтобы он молчал. Он не сказал родителям, что случилось, когда вернулся домой. Они отвезли его в скорую помощь, но он не назвал имен своих обидчиков. Это вбило клин между ним и его родителям на долгое время. Он просто... отступил.
Я была в бешенстве и больше не могла сдерживать себя.
— Ой, бедный Райан! Его побили! И что? Где были его яйца, Люси?! Он должен был пойти в полицию! Он должен был сказать кому-то, что случилось с тобой!
— Ты рассказала кому-нибудь о том, что Тим чуть не утопил тебя в школьном бассейне?! — закричала Люси.
Я изумленно уставилась на нее.
— Нет, Брук. Не рассказала. Потому что ты испугалась. А после изнасилования? Ты была готова давать показания против этих парней? Я помню, как ты говорила мне, что хотела убежать и забыть обо всем, что случилось. Почему? Потому что ты испугалась.
Я открыла свой рот, чтобы ответить, но Люси перебила меня.
— Я не говорю, что Райан правильно сделал, что ничего не рассказал, но они угрожали ему расправой, Брук. Может быть, они бы исполнили свои угрозы, может, нет. Но когда тебе четырнадцать и ты до смерти напуган, ты им веришь.
Я отвернулась, испытывая стыд и отвращение к себе, к Райану, к жертвам. Ко всем.
— Однажды вечером он пришел ко мне домой и во всем признался. Я никогда не видела, как парень плачет, и меня это по-настоящему напугало.
— Слишком мало и слишком поздно, — пробормотала я.
Люси проигнорировала мое высказывание.
— Он пошел в полицию. Он все им рассказал. После этого я заявила на них. Если бы не показания Райана, эти парни никогда бы не были признаны виновными в том, что они сделали со мной.
— Просто кладезь чести, — заметила я саркастично.
Люси сохранила спокойствие.
— Я простила его, Брук.
Я вскинула голову.
— Почему?
— Потому что он извинился.
У меня от недоверия отвисла челюсть. Вот так просто? Потому что он извинился?
— Все эти другие изнасилования, — сказала я.
— Да, — ответила Люси. — Все эти другие изнасилования, о которых он не знал.
— Но он знал, что Кэл — плохой человек. Он предупреждал меня о нем.
— Он предупреждал тебя о Кэле, которого знал в девятом классе, Брук. Он предупреждал тебя из-за того, что случилось со мной. Перестань пытаться возложить на него ответственность за каждое следующее изнасилование!
Я промолчала. Я кипела от гнева из-за того, что Люси защищала Райана.
— Может, тебе все равно, но ему влепили правонарушение. Общественные работы. Испытательный срок. Я не хотела, чтобы он вообще что-то получил, но я не могу диктовать условия.
— Правонарушение? Он смотрел, как тебя насилуют!
— Вообще-то, нет. Они избили его до потери сознания. Он видел только то, что случилось в начале и в конце. Парни могли вполне преуспеть, оспаривая его историю, но они уже были в неприятностях из-за тебя и других девушек. Они знали, что нужно уступить и рассказать правду.
Я покачала головой.
— Почему ты качаешь головой, Брук? Ты мне не веришь? — спросила Люси.
— Я не знаю.
— Его не должны были ни в чем обвинять, — продолжала Люси.
На этих словах я подпрыгнула.
— Он не сообщил об этом. Так что да, его должны были в чем-то обвинить.
Люси ощетинилась.
— Он сделал ошибку, Брук. Он был молод и напуган.
— Да, Люси. Ты уже говорила это.
Я чувствовала нетерпение и волнение. И затем я подумала. «Если он невиновен, то почему его фотография появилась в новостях? Разве полиция не защитила бы его личность или тому подобное?»
— Его все-таки обвинили в несообщении о преступлении. Они не могли вообще отпустить его. Брук, ну ты же знаешь, каковы СМИ. Кто-то получил сообщение, что он дал показания, и вот. Не важно, какова его история. Они просто ухватились за возможность разоблачить еще одного насильника, даже несмотря на то, что он им не был, — ответила Люси. — Журналисты постоянно ошибаются. Я могу перечислить тебе целый список их косяков, если ты захочешь послушать.
Я покачала головой, вспоминая фото Райана в новостях. Оно было единственным, сделанным не в участке. Кто-то нашел его фото, но его предоставила не полиция.
— Ну, тогда, похоже, его жизнь будет разрушена из-за ошибки журналиста, — сказала я, не зная, рада я этому или нет.
— Не будь дерзкой, Брук, — тихо сказала Люси.
Я удивленно посмотрела на нее.
— Почему ты такая всепрощающая?
Люси улыбнулась:
— Потому что я такая. И я хотела бы, чтобы ты его тоже простила. Он любит тебя, Брук.
— Не надо, — предупредила я.
Люси кивнула.
Тем вечером я видела, как мимо моего дома проехал большой грузовой фургон, но не придала этому значения.
***
— Я была ужасным другом, миссис Джени.
Я прижимала подушку Бэт к своей груди. Мы с мамой Бэт сидели в старой спальне Бэт, просматривая коробки с фотографиями и другими памятными вещами.
Миссис Джени вздохнула.
— Детка, ты совершила ошибку. Думаешь, в мире есть хоть один человек, который не совершал в своей жизни больших ошибок?
— Я просто хотела бы, чтобы моя ошибка навредила только мне, а не тем, кого я люблю, — сказала я.
— Ну, мало у кого так получается, Брук.
