мне. Разумеется, я их пропускал без задержки, они поблагодарили и тут же давали газу… А где же, спрашивается, секреты в кустах, карацупы с собаками?
В целом, конечно, Париж неописуем… Столько красоты понастроено, такое изобилие и такая мощь, что проникаешься уважением к роду людскому… Что и говорить, прекрасен город, но вот жить в нем – нельзя. Моря, океаны машин, тяжелый воздух, суета, вечное движение. Хорошо приезжать сюда на месяц-другой пожить в этом празднике, но переселиться насовсем…
Переселиться я бы хотел в Лондон. Вот город, где можно жить, и жить достойно. Чем-то напоминает Ленинград – спокойствием ли, шириною Темзы, сравнимой с Невою [Сена ведь, в сущности, узкая речушка] или близостью моря, которая ощущается в свежем воздухе… Архитектурно Лондон куда эклектичнее Парижа, здесь строят новые дома рядом со средневековым Тауэром, но именно от этого больше чувствуется дыхание истории, в Париже она как бы застыла. Здесь меньше бьющей роскоши, больше сдержанности и вкуса, но, конечно, центральная часть с Трафальгар-сквером, парламентом, часами Биг Бен и т. п. очаровывает не меньше Парижа. Вот только чувствуешь себя как-то спокойнее, достойней…
Ну, да всего не перескажешь. С многими людьми мне пришлось встретиться – с эмигрантами, журналистами, парламентариями французскими и английскими. В Лондоне снимали меня для телевидения, они делали композицию по «Маэстро» и заставили меня немного поиграть, т. е. постучать на машинке и потом вчитываться в написанное. Показали это в вечернем выпуске[299] вместе с репортажем о моем приезде, наутро меня узнавали на улице.
В апреле мне предстоит большая поездка по США, с докладами и лекциями, к которым готовлюсь понемножку. Вот пока все. Насчет денег не беспокойся, хватает, живем безбедно (06.01.1984, FSO).
В частых письмах Илье Львовичу Белявскому он делится психологическими наблюдениями о западной ментальности, описывая свои первые впечатления о народе, среди которого ему довелось поселиться.
В общем-то, живем мы здесь неплохо, я редактирую толстый литературный журнал и свое пишу помаленьку. Вот на днях передавали большой кусок нового романа по радио, а вскоре опять про собачку будут передавать, ей ведь, собачке, уже 10 лет исполнилось. Иногда приезжают московские друзья погостить, был этим летом Аксенов, а мы ездили в Париж и Брюссель к Максимову. Все вроде рассеяны, но границ практически нет в Европе [только в Австрию нужна виза], а по телефону, благодаря всемирной автоматике, можно созвониться через минуту. Правда, дороговато, особенно в США – минута 12 марок днем и 8 ночью. Тем не менее все перезваниваются активно, и сплетни разносятся вмиг по всему шарику (10.09.1985, FSO).
* * *
Не устаешь удивляться Западу. Тебе, как юристу, будет, вероятно, интересно, что здесь развита презумпция честности. Верят любому твоему заявлению, письменному или устному, пока иное не доказано, – а тогда хоть беги из страны!..
По некоторым причинам мне не удалось вывезти из Москвы водительские права, так что мне предстояли полные экзамены, да после обязательных трехмесячных курсов [все на немецком! и за все плати] но вдруг выяснилось, что твоя жена и теща или просто друзья могут подтвердить клятвенно перед нотариусом, что видели у тебя в Москве эти права и ты их возил на машине. И тебе выдают немецкие права – на основании этого заверения! <…>
И еще одно небезынтересное наблюдение – чем отличается бюрократ советский от западного [немецкого]. И тот и другой любят проявлять власть, показать свою силу, но у первого это означает – что-нибудь ЗАПРЕТИТЬ [что на самом деле мог бы и разрешить], а у второго – что-нибудь РАЗРЕШИТЬ [что на самом деле мог бы и запретить] (05.12.1985, FSO).
Он часто советовался с Белявским по вопросам, связанным с оставшейся в Советском Союзе собственностью и гонорарами. Поздравляя друга с днем рождения, он писал 21 марта 1986 года: «…посылаю тебе альбом старинных замков Германии, из которого можно заключить, какая это красивая страна. По ландшафтам, пожалуй, не сравнится с ней никакая другая евространа…»
Итак, первое время эмиграции подарило свободу, сравнительную легкость жизни, множество впечатлений, радость от поездок и встреч с друзьями – все лучшее, что Владимов мог ожидать от перемены в своей судьбе.
Архивное приложение
Среди самых близких друзей Владимовых в эмиграции были Лев Зиновьевич Копелев и Раиса Давыдовна Орлова, также выехавшие в Германию для чтения университетских лекций в 1980 году и вскоре лишенные гражданства. Владимов всегда отзывался о них с огромной теплотой и любовью:
Когда казалось, что ареста и лагеря не избежать, и я был готов к этому, но только очень боялся за Наташу, возник Лев Копелев, с которым мы и знакомы-то практически не были. Он нам звонил и посылал телеграммы из Германии, где поднял на ноги Генриха Бёлля, Вилли Брандта и кого только мог. Через него и устроилось приглашение в Германию. И когда мы ехали, я очень полагался на то, что Копелев будет близко. Я ему часто звонил, советовался. И очень пожалел впоследствии, что не послушался его: Копелев советовал принять приглашение «Свободы»[300] и не брать журнал «Грани», не связываться с НТС. Их дом в Кельне, пока Рая Орлова была жива, был для нас прямо прибежищем души. Мы очень любили к ним в гости ездить. Но эта эпоха кончилась с Раиной смертью в 1989 году, хотя этот Казанова из ГУЛАГа еще два раза женился[301] (ГВ).
В 1983 году исследовательский институт Forschungsstelle Osteuropa Бременского университета в Германии заказал Раисе Орловой ряд интервью с видными деятелями русской культуры, оказавшимися в эмиграции. Иногда в роли интервьюера выступал Лев Копелев, как это было и в случае с Георгием Владимовым[302].
При интервью, которое приводится ниже, присутствовала Наталия Евгеньевна Кузнецова, жена Владимова. Владимовы приехали в Кельн в гости к Р.Д. Орловой и Л.З. Копелеву, обстановка была неформальной, и Копелев, начавший с формального «вы», быстро перешел на дружеское «ты».
Расшифровка и редактура этого интервью были сделаны при жизни Р.Д. Орловой и Л.З. Копелева. Качество записи довольно плохое. Н.Е. Кузнецова принимала активное участие в разговоре, но так как она говорила не в микрофон, часто трудно разобрать ее фразы. В некоторых случаях я указывала, в тексте или в примечаниях, на ее участие. Но в записи при редактировании Р.Д. Орлова и Л.З. Копелев старались сохранить, за редкими исключениями, только реплики Г.Н. Владимова.
Беседа Льва Копелева с Георгием Владимовым
(14 декабря 1983 года)
Лев Копелев (ЛК): Георгий
