Ракоци пожал плечами.
— Да. Это так. Мне запретили посещать мессу.
— А Юрий должен был рассказать, как все обстоит на деле и склонить их к перемене своего мнения? — допытывалась она в надежде на благополучный исход разговора.
— Надеюсь, что этого не случилось, — мрачно откликнулся Ракоци. — Несомненно, Юрий отозвался бы обо мне как о слуге сатаны, а отец Погнер весьма бы возрадовался такому свидетельству.
Ксения, побледнев, осенила себя крестным знамением.
— Как о слуге сатаны?
Ракоци саркастически рассмеялся.
— Ксения-Ксения, вы неглупая женщина и со временем непременно поймете, что людям свойственно объявлять слугами сатаны тех, кто не соглашается с ними или им почему-либо неугоден. — Темные глаза его помрачнели и устремились куда-то вдаль. — При всем при том они чествуют труса как храбреца, называют бессребреником корыстолюбца и нарекают благочестивым того… — Он внезапно умолк и потер лоб ладонью.
— Благочестивым — кого? — прошептала Ксения.
Ракоци тряхнул головой.
— Все это лишь досужая болтовня, дорогая. — Он какое время наблюдал, как она мнет в ладонях сборки шелкового сарафана, потом поднял руку. — Это все, что хотел узнать князь Анастасий? Почему Юрия отослали к отцу Погнеру?
Ксения отозвалась не сразу.
— Было еще кое-что. Он хотел, чтобы я сообщила ему, когда понесу. Сразу, как только месячные у меня прекратятся.
— Надо же! И что вы ответили?
— Я сказала, что пока что не в тягости… насколько возможно об этом судить, — заявила она, довольная, что смогла показать, как ловко ей удалось вывернуться из щекотливого положения. Неприятное объяснение, по ее мнению, на том должно было бы и закончиться, однако Ракоци так не считал.
— И что же он на это сказал?
— Сказал… — Дыхание ее стало прерывистым. — Сказал, что все складывается неплохо и что ему в таком случае будет легче позаботиться обо мне. Когда вас с позором отзовут в Польшу, где брак наш считается недействительным. Вам ведь придется меня тут оставить. Зачем я вам там?
— Никто никуда меня пока что не отзывает, — сказал, поморщившись, Ракоци. — А если такое все же случится, я обязательно заберу вас с собой. Если вы пожелаете, разумеется, — прибавил он, видя, что она чуть не плачет. — А если вы предпочтете остаться, то знайте, что ничья забота вам не понадобится. Я уже передал Борису Федоровичу деньги, достаточные для вашего безбедного существования. — Им через англичан были предприняты и другие шаги в обеспечение безопасности Ксении — на случай, если с Годуновым что-либо произойдет.
Ксения, выслушав его, несколько успокоилась, но все-таки заявила:
— Значит, отъезд ваш и вправду не за горами, раз вы ведете подготовку к нему. И то, что Юрий шпионит для вас у поляков, лишь доказывает, что все так и есть.
— Юрий и впрямь шпион, но определенно не мой, — спокойно парировал Ракоци.
Ксения пристально поглядела на мужа, потом догадалась:
— Так он… шпионил за вами?
— Да. — Ракоци рассмеялся, хотя на душе у него скребли кошки. — Не он первый, не он последний. Все это пустяки.
— Значит, поэтому вы и отослали его от себя? А почему к иноземным священникам? — Она боязливо перекрестилась.
— Чтобы знать, где он находится, — пояснил Ракоци. — А потом этот малый умеет читать и писать. — Он не стал говорить, что Юрий владеет не только русским, но глаза Ксении все равно округлились.
— Вот как? — пробормотала она, покачав головой. — А Анастасий Сергеевич говорит, что Юрий обязался сообщать вам обо всем, что происходит в польском посольстве.
— Для этого у меня есть отец Краббе, — сказал Ракоци, одновременно размышляя, чего добивается князь Анастасий и знает ли он об истинном положении дел. — Мы оба не делаем из этого тайны, ведь я как-никак сотрудник посольства, нравится это отцу Погнеру или нет. — Он прибавил, поймав ее недоверчивый взгляд: — Юрий был мной разоблачен как доносчик. Я полагаю, что он шпионит и в миссии, но не имею понятия для кого.
— Да, — Ксения несколько раз кивнула в знак того, что начинает верить его словам. — Да, на свете много лукавых и хитрых людей. Вот и Анастасий Сергеевич говорит, что вокруг нас одни змеиные гнезда. — Она машинально оперлась на верстак, заваленный какими-то ветками, но тут же охнула и, вскинув руку к губам, слизнула с ладони капельку крови. — Что это?
— Ежевика, — ответил Ракоци, подаваясь вперед. — Мне нужны ее корни. — Он торопливо шагнул к ней, но она пронзительно взвизгнула, попятилась и чуть было не упала, наткнувшись на горшок с драконовой бородой.
Ракоци тут же остановился.
— Сожалею, что напугал вас, — сказал он с долей горькой иронии в голосе. — Я лишь хотел осмотреть вашу ранку.
— Ничего страшного, — поспешно отозвалась она и покосилась на дверь.
Ракоци с нарочитой медлительностью отступил на два шага назад и, когда паника в ее взгляде угасла, спросил:
— Ксения Евгеньевна, не соизволите ли вы ответить на один мой вопрос?
Она мрачно взглянула на него.
— Конечно. Вы ведь мой муж.
— Нет, я хочу задать его не как муж, а как добрый знакомый. Ответите ли? — Он умолк и застыл в ожидании.
Она размышляла какое-то время, потом, еще раз лизнув ранку, кивнула.
— Хорошо. Я отвечу.
Взгляд Ракоци сделался жестким.
— Со времени нашей свадьбы я прикасался к вам трижды. Один раз — в купальне и дважды — в вашей опочивальне.
— Разве? — спросила она с напряжением и отвернула лицо.
Он постарался не показать, как больно его это задело.
— Как мы в те моменты располагались по отношению друг к другу? Где были вы? И где был я?
— Где? — Ксения растерялась и, чтобы скрыть это, попыталась схитрить: — Вы были со мной, а я была с вами. — Она машинально потрогала шею.
— Нет, где именно я находился? Перед вами или у вас за спиной?
— За спиной, — сказала Ксения раздраженно. — Именно это вы хотели узнать?
Он помолчал, унимая волнение.
— Как вы полагаете почему?
Она ответила с запинкой, не сразу, опасаясь попасть в расставленную ловушку.
— Чтобы я не видела вашу немощь.
— Немощь? — Ракоци коротко хохотнул. — Ладно. Давайте посмотрим. — Он развязал кушак и стал снимать доломан — столь поспешно, что даже не обратил внимания на стук упавшего на пол стилета. Затем распустил шнуровку нательной блузы и взялся за поясной ремешок, к которому крепились рейтузы и гульфик — деталь мужского нижнего облачения, особенно необходимая деятельному, подвижному человеку, проводящему свои дни в неустанных трудах. — Вот, извольте взглянуть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
