Изумленный Ник ответил:
– Потому что она живет в Вашингтоне.
– А… Чед тоже так говорит. Только почему же тогда и он не живет в Вашингтоне? Мой папа живет в Финиксе, и мы бываем у него.
– Знаешь, но ведь бывает по-разному…
– Но у вас все неправильно!
– Кто это тебе сказал?
– Это я так говорю! И другие мальчишки в «школе».
Ник нахмурился.
– Все мальчишки?
Чед ничего об этом не рассказывал. Ему нравилось в «школе», и он с упоением болтал о ней, ни за что не позволяя отцу называть ее детским садом. «Никакой это не детский сад, – возмущался Чед. – Это самая настоящая школа!» Но, значит, не все там было так просто? И, значит, его сыну приходилось отстаивать их не совсем обычный образ жизни?
– А что говорит сам Чед? – спросил малыша Ник.
– Он говорит, чтобы заткнулись.
– И вы слушаетесь?
– Ну да. Чед здорово умеет драться.
– Чед здорово умеет драться, – ошеломленно повторил Ник.
Ему не приходилось видеть, чтобы Чед даже замахнулся на кого-нибудь.
– Так почему же так вышло, что он живет с вами? – вновь спросил малыш.
– Так уж получилось, – ответил Ник, зная, что этот незамысловатый ответ не удовлетворит любопытного четырехлетнего малыша. – Это не неправильно, это просто не совсем так, как у всех. У мамы Чеда такая работа, что она все время очень занята, ей кажется, что она не может бывать подолгу с ним.
– Моя мамуля тоже работает, но я все же живу с ней, – упрямился мальчик, так что Нику захотелось помочь ему поскорее управиться с пирогом, запихнув ему в рот целиком весь кусок.
Но вместо этого он поднялся и громко провозгласил:
– Кажется, пора переходить к фокусам.
Двадцать маленьких голосков возбужденно зашумели:
– Фокусы? Взаправдашние? Чед ничего нам не говорил!
– Я ничего не знаю! – послышался голос Чеда. – Папа сказал только, что обязательно будет сюрприз.
Как Крысолов, играющий на дудочке, Ник повел ребятишек в дом, где они расселись полукругом в большом кабинете. Перед ними высокий, в белом костюме и красных ботинках с красными шнурками, красным поясом и в рыжем парике под соломенной шляпой фокусник торопливо раскладывал на столе свои принадлежности. На ребят он не обращал никакого внимания, и вдруг безо всякого предупреждения вещи стали исчезать, а. потом появляться в самых неожиданных местах – иногда в чьей-то шевелюре, иногда в рукаве. Волшебное представление началось.
Стоя поодаль, Ник наблюдал за Чедом и его друзьями, слушая нежное щебетанье их высоких голосков и всем сердцем радуясь их маленьким забавам. Они звонко смеялись от полноты наслаждения, сосредоточенно наблюдая за чудесами ловкого фокусника; на их лицах не было ни тени скуки или высокомерия, алчности, злобы или раздражения. «Величие детских душ! – думал Ник. – Надеюсь, у них все будет лучше, чем у их родителей».
Позже Чед никак не мог успокоиться и все рассказывал о своем дне рождения.
– Помнишь, воду в кувшине? Как он налил ее, перевернул кувшин, а вода не выливалась? А тех маленьких игрушечных пуделей, помнишь? Как он посадил их в конуру, и они пропали… – Чед захихикал, – а потом вдруг оказались в холодильнике!
Принимая ванну, он вспоминал каждый фокус, а надевая пижаму, перечислял, в какие игры они играли, и наконец, забравшись в постель, вспомнил праздничный стол.
– А это еще что? – спросил Ник, присев на краешек кровати. Из-за подушки он вытащил завернутый в салфетку кусок именинного пирога.
– Это… ух, да это, кажется, пирожок.
– Ты съел после обеда целых три куска, мне казалось, что мы договаривались, что этого достаточно.
Чед, нахмурившись, разглядывал порцию пирога.
– Ну, я совсем не знаю, как он попал сюда.
Брови Ника приподнялись.
– Ну, понимаешь, папочка, это все эта рука, – он помахал ею, – а я совсем даже не знаю, что она вытворит.
Ник не мог не расхохотаться, и Чед засмеялся с ним вместе.
– Тебе, правда, так хочется пирога? – спросил Ник.
– Мне кажется, я мог бы подождать до завтра.
– Тогда я отнесу его на кухню. Ты поблагодарил Елену за этот пирог?
– Ага. Она сказала, что это ее подарок мне на день рождения. И я ее поцеловал. И еще обнял.
– Молодец.
– Давай почитаем. Мне ведь столько новых книжек подарили!
– Конечно. Но мне хотелось бы немножко потолковать с тобой. Идет?
– А о чем?
– Почему твоя мама не смогла приехать к тебе на день рождения.
Чед опустил голову. Наблюдая за ним, Ник знал, что так происходит каждый раз, когда он заговаривает о Сибилле, и поэтому он говорит о ней все меньше: слишком больно видеть, как мучительно решает Чед, что же ему думать о матери. Но лучше от этого умалчивания не стало: теперь Чеду не с кем было обсудить это, и он страдал наедине сам с собой.
– Знаю, что не так легко говорить об этом, – начал Ник, – но поговорить нужно.
– Почему?
– Ну, во-первых, похоже, твои школьные приятели говорят об этом.
– Ну и что?
– Ну и я думаю, тебе тоже хотелось бы кое-что знать.
Чед гневно замотал головой.
– Чед, – мягко произнес Ник, – мы все, мы с тобой и твоя мама, мы живем иначе, чем другие, и мне кажется, мы недостаточно обсудили это с тобой. Я думал, нужно подождать, пока ты вырастешь, но я ошибался.
– Нет, не ошибался! Все нормально! Ты хочешь мне испортить весь день рождения!
Ник заколебался. Все-таки четыре года – еще так мало; нужно было еще немного подождать.
Но он и так уже ждал два года.
– Пожалуйста, прости, что я порчу тебе праздник, но это очень важно и совсем не так ужасно, как ты себе воображаешь. Причина слишком важная – ведь твои друзья в школе, например, вдолбили себе в голову, что ты живешь неправильно…
Чед удивленно взглянул на отца.
– …но ведь это не так. Если твоя мама живет в другом месте, это еще не значит, что ты живешь неправильно, что что-то не так, Чед.
Он подтянул ноги и растянулся рядом с Чедом на кровати, привлекая его к себе рукой.
– Ты не снял ботинки, – напомнил Чед.
– Точно. Сейчас сниму, – он скинул ботинки на пол и опять обнял Чеда, хотя тот явно противился этому. – Знаешь, все это, конечно, совсем не просто, но я попытаюсь, чтобы ты все-таки понял. Некоторые люди любят жить одни, им не нравится жить с другими людьми. Вот и твоя мама тоже. Это не значит, что она…
– Она живет с Квентином.
– Да, но мне кажется, что они нечасто бывают вместе. Мы едва видели его, правда? Когда в последний раз были в Нью-Йорке. Я думаю, они поженились, потому что они нравятся друг другу, но еще больше им нравится заниматься своими делами, – так они и живут, как мне кажется. Это не значит, что твоя мама не любит тебя, Чед. Просто ей очень важно жить так, как ей кажется удобным, делать свое дело, работать, чтобы все было по ее. И мало кому, кроме нее самой, остается место в ее комнате.
