— Люков, не стоит принимать слова Романа Сергеевича буквально к вниманию, — замечаю я парню, когда он послушно подводит меня к камину и останавливается, сняв ладонь с моего плеча. Скользит задумчивым взглядом по голым рукам. — Мне не холодно, просто нервничаю слегка. Не часто приходится бывать в доме подобном этому, а тут еще и день полный стольких событий… Все хорошо, правда, не переживай.
— Не сомневаюсь, Воробышек, — с заминкой отвечает парень, поднимая на меня глаза. — Ты держишься на удивление уверенно. Но согреться после полуторачасовой дороги тебе не мешает, прав Босс. Хочешь, я, как настоящий охотник, добуду тебе в этих диких джунглях чай? Ты какой больше любишь? Наверняка с малиной.
— Илья, ты шутишь?
— Ни капли, птичка. Жалею, что не угадал сегодня с выбором одежды и не озаботился захватить пиджак. Мне было бы куда спокойнее видеть эту деталь мужского гардероба на твоих плечах. А так, приходится изыскивать варианты.
Он говорит это серьезно, с новыми, досадными нотками в голосе, и я почти покупаюсь на них… И лишь неожиданно уловив усмешку в дрогнувшем уголке губ Ильи, промелькнувшую в темных глазах парня искорку веселья, шутливо огорчаюсь, улыбнувшись в ответ:
— Ну вот, а я так надеялась произвести на тебя впечатление своим платьем. Оказывается, все зря. А всего-то и требовалось, что стащить школьный пиджак у кого-нибудь из братьев и нацепить на голову шапку-ушанку. Тогда бы ты ни за что не догадался, что я замерзла и не рвался в джунгли совершать ради меня подвиги.
Люков смотрит и молчит, скользит по мне посерьезневшим взглядом.
— Не зря, Воробышек, — наконец говорит, остановив его на моем лице. — Ты очень… Платье очень красивое и тебе идет. Мне нравится.
Он не мастер говорить комплименты, понимаю я. Сказанное Ильей гораздо больше того, к чему он обычно привык и на что решался. Я отлично помню его сухое, общедевичье: «Тебе пора, детка, адьё». Помню, а потому искренне благодарю парня улыбкой:
— Спасибо, Илья, — и все же от шпильки отказаться не могу: — Но с пиджаком с широкого плеча смотрелось бы куда лучше. Правда?
Он вздыхает и на мгновение уводит взгляд за мое плечо. Отстраненно осматривает зал.
— Не правда, птичка, — говорит неохотно. — Просто притягивало бы к тебе меньше глаз. В помещении, где полно стервятников, опасно оставлять воробышка одного, а мне надо на время отлучиться. Перспектива найти тебя по возвращении в чьих-то жадных когтях не радует того, кто сегодня за тебя в ответе.
Он говорит это без тени шутки, слишком обстоятельно, как для него. Я не могу удержаться от дружеского упрека:
— Ты похож на фею, Люков. Ворчливую и ответственную. Золушке положено притягивать взгляды, раз уж она оказалась на настоящем балу, ты забыл? А у птички есть какая-никакая, а голова на плечах. Обещаю тихо-тихо стоять в углу и дожидаться тебя в полном одиночестве, отправляя всех хищных стервятников мимо летящим курсом.
— Фея? — Люков вдруг ошарашенно вздымает бровь. — Воробышек, ты серьезно?
— Ну, — пожимаю я плечом, — если это именно ты превратил тыкву в карету и назначил меня на роль своей подопечной, тогда да.
Он смеется, отбросив уверенным жестом со лба волосы. Второй раз показывая темные ямочки на щеках, от которых нельзя отвести глаз, и ровный белозубый оскал.
— Неожиданно, птичка, — признается с легкой досадой в голосе. — А я так рассчитывал на роль принца. Жаль.
Я не отвечаю ему, что я могу сказать, чтобы не выдать своих чувств и не перевести дружеский флирт, родившийся между нами, в неудобную ни мне, ни ему плоскость? Но про себя говорю: «Конечно, ты принц, Люков, не сомневайся. Самый настоящий. Но прежде всего сегодня для Жени Воробышек — провинциальной девчонки, ты средневековый герой».
Тепло камина приятно овевает плечи, присутствие парня успокаивает, и когда незнакомая пара мужчин подходит к нему, чтобы завести короткий диалог, предварительно вежливо приложившись к моим пальчикам, я отступаю к огню и просто наслаждаюсь тихо звучащей в гостиной музыкой и мягким гомоном гостей. Смотрю на красиво одетых людей, отдающих дань уважения хозяину дома; на паренька-официанта, обносящего гостей напитками, — нескладного, усердного, с пунцовыми от волнения щеками; на разноцветные китайские фонарики, протянутые паучьей сетью через всю комнату к сверкающей ели… и не сразу замечаю на себе пристальный взгляд чужих глаз, направленный с противоположного конца зала.
Ирина. Кто бы сомневался. Бывшая девушка Ильи, а сегодня невеста брата. Стоит в окружении нескольких гостей, с бокалом в руке, красивая и нарядная в бледно-розовом длинном платье, и сверлит меня настороженным, изучающим взглядом голубых глаз. В которых (надо же!), не видно пренебрежения или надменности. Лишь беспокойный, охотничий, чисто женский интерес.
Я ловлю ее взгляд и мне неожиданно становится весело: да она, похоже, не узнает меня! В самом деле, глядя на блондинку в синем, не проводит параллель между очкастой бледной девчонкой в смешной шапке с помпоном, и повзрослевшей спутницей Люкова, вдруг сменившей очки на линзы. А значит, преображение Воробышек удалось. Что ж, не желая мучить безвестностью девушку, я поворачиваюсь к ней лицом и салютую поднятым с каминной полки бокалом. С меня не убудет, а Мальвине, надеюсь, мое внимание приятно.
Она замирает, на миг уводит взгляд в сторону, словно растерявшись, затем отставляет бокал на стол и медленно отворачивается к компании. Откинув с плеча волосы, прогибает талию и опирается ладонью о грудь рядом стоящего мужчины. Громко рассмеявшись, игриво склоняет к нему голову. Надо отдать девушке должное, она довольно быстро берет себя в руки, но когда я через пару мгновений, потраченных на обмен любезностями с незнакомой пожилой дамой, оборачиваюсь взглянуть на Люкова, я неожиданно застаю парня в пристальном диалоге взглядов с Ириной.
С бывшей любимой девушкой.
Но ты ведь ни на что и не рассчитывала, птичка, не правда ли?
Часы отбивают десять протяжных ударов, и хозяин дома радушно приглашает гостей пройти к столу. К этому моменту холодные блюда и закуски поданы, напитки в графины разлиты, а два официанта вытянулись в услужливом ожидании малейших приказаний у стен. Безотчетно следя за суетой гостей, я остаюсь стоять у камина, уговаривая сжавшееся в болезненном томлении сердечко при виде обмена взглядами бывшей пары, отпустить дыхание и унять боль.
Он не твой, Женя. Не твой. Просто обстоятельства. Все закончится уже завтра.
— Женечка? Ну что же ты не садишься? Я ведь помню, что ты голодна. Позволь, девочка, навязать свое общество и поухаживать за тобой. Потому что я твоим обществом, вопреки недовольству моего сына сегодня намерен насладиться сполна. Вот сюда, поближе ко мне, прошу…
