Лицо его было сосредоточенно, какая-то неотступная мысль бороздила морщинами загорелый лоб. Ранение радиста сильно расстроило разведчиков. Сознание никак не хотело мириться с тем, что на войне потери людей неизбежны. Свое бессилие враг восполняет коварством и подлостью: бьет исподтишка, в спину. Но разведчик на то и разведчик, чтобы никогда не подставлять врагу спины, уметь угадывать опасность даже там, где внешних признаков ее вроде бы нет. Значит, недоучили ребят, не привили им непритупляемой бдительности, если они подставили врагу спину, забыв на минуту, что он может возникать из-под земли в самом неожиданном месте.
Старшина Скалянский чувствовал себя виноватым за каждый солдатский промах.
— Товарищ старшина, это какой же по счету душманский склад вы сегодня раскопали?
— Не помню, ребята, не считал.
— Вы, наверное, чуете, где они оружие прячут?
— Я другое сегодня чую, земляки. Где-то тут большая банда прячется. Миномет и безоткатка совсем новенькие, еще не бывали в деле, их только-только доставили. И этот подстреленный гусь с жетоном на шее, откуда он и зачем прилетел сюда? И сколько других прилетело с ним? Сейчас «духи», видно, рассеялись, а к ночи обязательно соберутся. Что они затевают? Может, кишлаки разорить? Или сжечь собранный урожай? А может, задумали крупную диверсию на автотрассе? Орудиями и минометами на мелкий разбой не вооружаются.
— Ты командиру говорил об этом, Николай? — спросил сержант.
— Говорил. Командир считает — основная банда прячется не в кяризах, а где-то в «зеленке» или в ближних падях, причем она держится вместе. Пошел посоветоваться с афганцами. Видно, поработать нам тут еще придется.
— Если надо, что ж...
— В движении получше следите друг за другом. И никогда не стойте и не садитесь лицом в одну сторону.
— Усекли, товарищ старшина.
Заметив приближающегося командира, Скалянский поднялся.
— Что, земляки, продолжим сбор трофеев?..
В то время когда афганское подразделение, а с ним большинство разведчиков продолжали поиск в зеленой зоне долины, небольшая группа во главе с лейтенантом Виталием Шанаевым получила задачу осмотреть старый, давно покинутый жителями кишлак, лежащий далеко, в стороне предгорья. На расстоянии его развалины казались живым оазисом — неприхотливые тополя и платаны, одичавшие яблони и апельсиновые деревца еще продолжали шуметь зеленой листвой над пересохшими арыками под жестоким солнцем и пыльными суховеями. Маловероятно было встретить здесь крестьянина и даже охотника в столь тревожное время, но разведчики искали как раз тех, кто днем таился от человеческих глаз, и поэтому не могли оставить без внимания ни одного подозрительного места. Знать бы им заранее, что ждет их в заброшенном кишлаке!
Шанаев предполагал: в селении или где-то вблизи должен находиться вентиляционный колодец кяриза, через который жители добывали питьевую воду, однако поиск ничего не дал. В узких пустых глазницах покинутых домиков посвистывал срывающийся с гор ветерок, отчужденно шумели деревья свернувшейся от зноя листвой, во двориках, огороженных полуразрушенными дувалами, валялись ссохшиеся яблоки и апельсины — ничто не обнаруживало недавних следов человека. И все же Виталия Шанаева посасывала тревога. Доведись тут вести бой, сам он, Шанаев, сделал бы эти развалины опорным пунктом — и обозрение отличное, и отходы скрытые есть в сторону гор. Побывай здесь душманы хоть раз, они должны были превратить эти пустые домики в свой наблюдательный пункт. А они, похоже, здесь бывали — в одном месте на пыльном полу пустого дома отпечатался след приклада. Не исключено, однако, другое: в доме могли побывать афганские солдаты.
Из долины, с той стороны, куда ушло подразделение, донеслись едва различимые, короткие хлопки. Разведчики прислушались и убедились: идет перестрелка. Значит, подразделение все-таки обнаружило банду. Надо спешить к своим, до них теперь несколько часов ходу пешком. Можно в пути и на засаду напороться, а маленькая ультракоротковолновая радиостанция, имевшаяся в группе, обеспечивала связь только в пределах видимости.
В небе появилась пара пятнистых вертолетов, она направлялась к месту перестрелки. Другая пара винтокрылых машин кружила поодаль, видимо готовая действовать по развитию обстановки.
— Все, товарищ лейтенант, — вздохнул рядом с Шанаевым молодой разведчик. — Можем спокойно топать к машинам. Там теперь без нас обойдутся. Есть же везучие люди.
— Не горюй, — сдержанно ответил Шанаев. — И не мельтеши в окне... Ну-ка, передай команду: всем — молчок, засесть в домиках и не высовываться.
Шанаев стоял перед окном-бойницей и, разговаривая с солдатом, не отрывался от бинокля. За развалинами, в недалеком распадке, появились вооруженные люди. Их было уже несколько десятков, и к ним присоединялись все новые, — вероятно, они являлись там из-под земли. Шанаев не удивился бы сейчас, явись душманы и возле самых домов — колодцы кяризов иногда маскируются очень тщательно. В том, что перед ним душманы, он уже не сомневался — вооруженные люди в распадке явно таились от вертолетов. Машины скоро уйдут, и что тогда предпримет банда? Побежит в горы? Или постарается проникнуть в глубину зеленой зоны, чтобы напасть на подразделение с тыла или устроить ему засаду на пути возвращения? Последнего он допустить не мог. Если б не прервалась связь! Но рассчитывать приходится только на собственные силы, а их — горстка. Впрочем, разведчики воюют не числом.
Кишлак казался мертвым. Группа занимала три уцелевших домика, в них она могла успешно вести круговую оборону. Толстые глиняные стены с примесью камней довольно хорошо защищают от огня стрелкового оружия, хватило бы только патронов. Душманов, правда, по нескольку десятков на каждого разведчика, но и автоматы в руках разведчиков — не фунт изюма. Жаль, маловато гранат, а они в случае схватки ох как понадобятся — близко к домикам подступают развалины строений и глиняные дувалы; добравшись до них, душманы окажутся на расстоянии короткого броска в атаку, и удержать их тогда будет трудно...
Едва точки вертолетов растаяли в горячем мареве долины, душманы зашевелились. Разделившись на три группы, они с трех направлений двинулись к покинутому кишлаку. Не подвела лейтенанта Шанаева его интуиция.
...В Афганистане борьба идет непростая. И через годы после Апрельской революции в горах сохранились племена и басмаческие отряды, плохо представляющие, что же происходит в стране. С давних времен они считали себя в состоянии вражды с кабульским правительством, не ведая, что от их обидчиков давно уже не осталось и следа. С такими не воевать надо, а разговаривать. Случалось, что после выхода горских жителей к нашим постам, расположенным на горных дорогах, целые районы, прежде враждебные всей стране, изолировавшиеся от нее, приветствовали народную власть и революционное правительство Афганистана, включались в новую жизнь, пресекали
