- Это как же? - ахнул Севок и тут же зажал рот рукой под суровым взглядом Ладомира.
Где-то в стороне застрекотала сорока, и словно бы в ответ на её сварливый крик из-за стен горда отозвался рожок. И, как предсказывал Бречислав, окованные железом ворота дрогнули и отворились. Из Велнясова горда на поляну вышли двое, заросшие белыми волосами и с венками из зелёных веток на головах. В руках одного из них был рожок, который он время от времени подносил к губам. Если Бакуня рассчитывает использовать именно этот случай для напуска, то успех сомнителен. Велнясовы волхвы разве что шагов пять сделали от ворот, а на приворотных вежах стояли лучники, готовые к любой неожиданности. Ну, а для того, чтобы захлопнуть ворота, не потребуется много времени.
Шум в зарослях прямо напротив входа в горд заставил Ладомира насторожиться - было такое впечатление, что в напуск шли конные, проламывая себе дорогу через подлесок. Но вывалились на поляну не кони, а зубры вперемежку с оленями и прочей живностью. Причём всё стадо ломило прямо в ворота, на растерявшихся волхвов.
Бречислав, стоявший ошую от Ладомира, захлебнулся от смеха. Судя по всему, он был единственным понимающим, что происходит, а Ладомир увидел только, что меж шкур зубровых и оленьих мелькают и волчьи, а потому и выдохнул без раздумий:
- Вперёд.
Ладомировы мечники ворвались в Велнясов горд за Бирючевыми и Плещеевыми Волками, а следом уже набегал Ратибор со своими. Во дворе горда творилось невообразимое. Взбесившиеся быки метались от стены к стене в поисках выхода, круша всё, что попадалось под копыта, а от их рёва закладывало уши. Ладомир с ходу перепрыгнул через два вмятых в землю тела и успел удивиться тому обстоятельству, что Велнясов волхв всё ещё держал в мёртвой руке блещущий медью рожок. А далее пришлось плешанскому воеводе браться за меч и рубиться с ринувшимися навстречу из каменного дома Велнясовыми дружинниками. Так меж звериных копыт и велась эта сеча. Велнясовы защитники даже не успели нацепить бронь, так и падали голой грудью на волчьи клыки.
- На стены! - крикнул воевода своим лучникам. - Бейте их оттуда стрелами.
Но и без Ладомирова крика расторопный Севок, взобравшись на приворотную вежу, уже метал стрелы по двору. Ладомир снёс голову подвернувшемуся под горячую руку Велнясову мечнику и, спасаясь от взбесившегося быка, прыгнул в распахнутые двери каменного дома. Здесь тоже дрались, но дело шло к завершению. Велнясовых ближников извлекали из нор и тут же рубили дымящимися от крови мечами. Если кто и ушёл потайным ходом, то таких было совсем немного.
- А Криве не ушёл? - спросил Ладомир вытирающего кровь с лица Бакуню.
Щербатый ведун довольно оскалился в ответ:
- Затоптали Криве Велнясовы зубры, нам и рук марать не пришлось.
Волчий напуск был столь стремителен, а растерянность защитников столь велика, что средь Ладомировых мечников погибли только трое, а посечённых до крови было семь. Среди Волков погибших было пятеро, а посечённых - одиннадцать. Зато весь Велнясов горд был завален трупами защитников - полегло более сотни человек. А так же пять зубров и три оленя. Остальные звери ушли из горда через распахнутые ворота.
- Это Бакунина хитрость, - объяснил поведение звериного стада Бречислав. - Зубры и олени с малого возраста приучались отзываться на зов рожка. Загород, где их держали, в пятистах шагах отсюда. Как только у ворот горда заиграет рожок, так одного зубра или оленя выпускают из загорода. Делается это не каждый день, а через два дня на третий. Вот почему Бакуня нас гнал. Надо было угадать точно к сроку, чтобы не прятаться лишний день в округе. Иначе бы Велнясова стража нас выследила. У кудесника Криве на сотни вёрст в округе были свои глаза. Солоно бы нам пришлось, если бы он успел собрать всех своих мечников.
- А который из них Криве?
- Вон тот, у камня, с жертвенным ножом в руке.
Ладомир с любопытством склонился над поверженным старцем. Ничего примечательного в его лице он не обнаружил - лицо нельзя было даже назвать старым или морщинистым. Кабы не белые борода и волосы, Ладомир не дал бы этому человеку более полувека от роду. И грудь, проломленная копытом зубра, оказалась широка, и рука, сжимавшая жертвенный нож, казалась сильной. Но, в общем, человек как человек, и трудно сказать, как и почему подмял он под себя ятвягов, заставив платить подати, словно Великому князю.
Сокровища, собранные кудесником Криве, поражали глаз. Злата да серебра в Велнясовом горде было столько, что, пожалуй, не хватит трёх ладей, чтобы всё это вывезти.
Мечники ходили по каменным палатам как зачарованные, но брать ничего не брали. Велняс, чего доброго, мог обидеться за самоуправство. Привыкшие к деревянным домам люди терялись в каменных коробках, где даже луч солнца, падающий из узкой бойницы, казался холодным и неживым. А каменным подземным переходам, мнилось, не будет конца, и вывести они грозили неосторожных путников в холодную и суровую страну Забвения. Туда боги ссылали ослушников, преграждая им после смерти путь в страну вечного счастья.
Но то, что нельзя простым мечникам, не заказано Перуновым ведунам. А потому Бакуня, не раздумывая, принялся за делёж сокровищ, найденных в кладовых кудесника Криве. И выходило по справедливости, что Велнясу-богу, как младшему, - одна третина, а Перуну, как старшему, - две третины. Двум чудом уцелевшим Велнясовым волхвам оставалось только глаза пучить на Бакунин делёж.
- Не волчьи клыки лишили жизни кудесника Криве и его волхвов, а звериные копыта Велнясовых зубров, волею самого Рогатого бога. В этом Велнясовы волхвы знак и предупреждение - если живёте не по правде, пренебрегая волею богов, то быть вам мёртвыми.
Если ближникам Велняса и было, что возразить, то они не решились. Да никто их и слушать не стал бы. А Перунову долю уже грузили на подводы, чтобы везти на оставленные в протоке ладьи.
Бакуня объявил Волкам и мечникам, что Перун щедрый бог, а потому дарит своим печальникам половину добра, отнятого у жадного кудесника Криве.
И Волки, и мечники слова Бакуни приняли с одобрением. Бог Перун, конечно, вправе одарить своих печальников, а самовольно у бога Велняса никто не взял бы и куны. По прикидкам Ладомира выходило, что участники похода на Велнясов горд в накладе не остались. Перунова щедрость к божьим ратникам бесспорно была достойна восхищения.
Глава 10
Владимиров поход
Поход князя Владимира в ятвяжские земли случился внезапно, в конце второго месяца лета, хотя судачили об этом походе уже давно. Это покойный Ярополк мог думать месяцами, ратиться или не ратиться, а у Владимира всё разом - пала дружина на вёсла и пошла ходом так, что закипёла в Днепре вода. А дело боярское - не отстать от князя и не уронить своей чести. Боярин Ставр только-только обнял прибывшего с Плеши сына, только-только угостил его медами, а тут гонец от Великого князя - готовь дружину и ладью. От Ставра князь потребовал пятьдесят мечников, да с Блудова двора, по просьбе бывшей жены Мечислава, взял боярин Ставр под свою руку двадцать пять. После того как Перуновы волхвы ощипали Блудову вотчину, так и двадцать мечников с его двора было много. Но если князь требует, то жёнке деваться некуда. По всему Киеву собирала Людмила людей, способных удержать меч. И надо отдать ей должное, собрала. Мечники её ни статью, ни справою не уступали Ставровым. А старшим над ними боярыня поставила бывшего Блудова мечника Вилюгу, который ушёл было от боярина Мечислава, но не стал таить зла на хозяйку и откликнулся на её зов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
