А если это продолжится? К Рику совершенно не тянуло. И вообще было острое чувство неловкости.
А если она – того? Залетела?
Вот черт!
Лиля растеряно подумала, что не принимала противозачаточные отвары, потому что их надо пить с начала цикла. Да и страшновато было. Что бы там ни говорили про натуральную контрацепцию, но отравиться шансы всегда есть.
А если – правда?
Могла?
Хорошо, что ее сейчас никто не видел. Потому что по лицу графини расползалась совершенно идиотская ухмылка.
Если она залетит – значит, судьба точно женщина. Потому что иначе такой кошмар просто не придумать.
* * *
Ричард, насильно лишенный грелки и подстилки, застонал и тоже открыл глаза. А может, поспособствовала и хлопнувшая дверь. Выглядел он жутко. А чувствовал себя еще хуже.
Причем и физически и морально.
Воспоминания о вчерашнем дне – и ночи – возвращались. И – не радовали.
Тошнило, голова болела, в глаза словно песку насыпали, а еще…
Как он мог!
Нет, как у него только ума хватило!?
Чуть ли не на могиле друга, с его вдовой…
Ричард заметил предусмотрительно поставленную на пол бутылку, дотянулся и глотнул прямо из горлышка. Стало чуть полегче – и принц смог через пару минут подняться. Сначала – как гордый лев, на четвереньки. Потом и сесть удалось без опасений, что голова разлетится на кусочки.
Нет, ну как его вчера накрыло…
А в принципе, ничего тут удивительного нет.
Вчера у него умер друг, ему было тошно, плохо, холодно и одиноко. Не подвернись Лилиан – была бы любая другая. Но именно она, жена друга, Альдонай милосердный…
А что будет дальше?
Так, подумаем об этом чуть позже, после разговора с Лилиан. Судя по тому, что она ушла, не разбудив его, она тоже восторга не испытывает. А значит…
Поговорим, посмотрим…
Вот вечером после похорон и…
А сейчас надо взять себя в руки, подняться, одеться и хоть немного привести себя в порядок.
* * *
Лиле невероятно повезло. Ей никто не встретился по дороге – и в покои Алисии она проскользнула, оглядываясь, как воровка.
Разумеется, Алисия была там и смотрела на невестку со странным выражением.
– Хорошааа…
Лиля вздохнула и привалилась к двери.
– Не то слово.
– А какое? – язвительно поинтересовалась Алисия. – Как ночь прошла?
– Не знаю, – призналась Лиля. – Я просто напилась до свинского состояния.
– И с кем это произошло – и где? – голос «гадюки» был полон яда.
– Так заметно?
– Губы, как две подушки и на шее засос. И глаза красные, – церемониться Алисия не собиралась.
Лиля чертыхнулась.
– Отлично. И как теперь жить?
– Примочку на губы, засос закрыть воротником и списать все на бессонную ночь в слезах, – ровным тоном посоветовала Алисия. – Так кто это был?
– Ричард, – призналась Лиля.
Теперь настала очередь ругаться для «гадюки».
– С ума сошли!
Лиля покачала головой.
– Нет. Это просто так получилось. Ему нужно было забыться, мне нужно было забыться…
– То есть это разово – и больше не повторится?
Лиля пожала плечами.
– Сейчас у меня нет сил об этом думать.
– Тогда приводи себя в порядок. Примочку я принесу. Одежда в спальне.
Лиля кивнула и отправилась в указанном направлении. Миранда еще спала – и то слава Богу. Одежда.
Траурно-зеленое платье с таким же кружевом. Ни единой белой ниточки.
Зеленый кружевной платок укрывает волосы. Высокий воротник надежно закрывает засос. Поблескивают графские изумруды… прости меня, Джерисон. Я с самого начала просто пользовалась, ничего не давая взамен. Или – не прощай. Чего уж там – виноваты оба. По твоей вине ушла Лилиан Брокленд. Кстати – тоже от яда. По моей вине ушел ты. Жестокое равновесие жизни. И круги замыкаются. Просто какие-то раньше, а какие-то позже…
И Лиля вышла из комнаты.
Алисия уже ждала ее.
– Миранда?
– За ней приедет твой отец. Он сбирается забрать ее к себе на это время.
– На какое?
– До заката. На похоронах она быть должна. А вот соболезнования…
– Да, для нее это будет тяжело. А я справлюсь.
– Я тоже там буду.
– Спасибо. Откуда платье?
– Твоих вирман попросила.
– Спасибо.
Алисия молча протянула примочку.
– Нам надо будет поговорить через пару дней. Но – после похорон.
Лиля опустила глаза.
– Обещаю.
– Не вини себя.
– Что?!
– Я тебя знаю. Сейчас будешь переживать, что не спасла, не помогла… не надо. Джес сам выбирал свою дорогу.
– Я не смогла разобраться с ядом…
– А ты и не Альдонай. Не бери на себя больше возможного.
Лиля отняла примочку от губ и посмотрела на Алисию.
– Куда мне надо идти?
– В те покои, где он умер. Тело там. Будете молиться вместе с альдоном.
– Альдоном?
– Альдон Роман приехал. Сказал, что сочувствует тебе в твоем горе. И проведет службу сам.
Лиля кивнула и вышла за дверь. Алисия выкинула примочку за окно и последовала за ней.
Осуждала ли она невестку?
И да – и нет. С одной стороны – у Лили умер муж. Умер на ее руках. С другой… муж – объелся груш. И иначе не скажешь.
Любовь? Привязанность? Уважение?
У них даже об этом речь не шла. Джес жену и в грош не ставил. И Лилиан ему за это благодарна не была. Их связывали Миранда и фамилия. И – все. Так стоит ли упрекать?
Алисия поправила прядь волос и отправилась вслед за невесткой. Молиться и плакать.
* * *
Похороны были на закате, как и принято в Ативерне. Когда бы ни умер человек – следующий день он проводит в своем доме, давая людям время попрощаться, а на закате его опускают в могилу или в склеп. Исключения бывают – как с Ивельенами. Когда тела изуродованы, их хоронят практически сразу. Или с преступниками. А так – обычно на закате…
По обычаю, Джеса надо было бы отвезти в его дом, чтобы там все прощались с ними. Но Эдоард распорядился оставить его во дворце. Ему хотелось попрощаться с сыном… и придворные шли.
Перед комнатой, где вчера умер ее супруг, Лиля на миг задержалась, поежилась, но потом решительно толкнула дверь.
У тела молился патер (да-да, с недавнего времени патер) Воплер. Там же находился и альдон Роман. Лиля прошла в комнату, привычно встала на колени – и день потянулся.
Тоскливый, унылый, мрачный…
Приходили люди, выражали соболезнования, женщины откровенно плакали, мужчины целовали ей руку и все это безумно раздражало.
Неискренние соболезнования, взгляды, перешептывания, «как она страдает», «что удивительного», «беременна или нет?».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
