Маргарита Николаевна осталась у камина одна. И без аквариума. Он тоже пропал.
Поразмышляв, Маргарита Николаевна сказала негромко:
— Подавайте ужин, — и направилась в спальню будить Кавалера…
ГЛАВА 22
ВОЕННЫЙ СОВЕТ
Электросилыч узнал Слюняева сразу же, с первого взгляда. И привычная робость, которая всегда охватывала его при встрече с Афранием, опалила Электроси-лыча изнутри и на сей раз.
А потому глава правительства чуть было не вскочил, чуть было не вытянулся по стойке „смирно“ перед занюханным тверским киноведом.
Но — не вскочил, не вытянулся.
Нынешняя тяжесть начальственного духа в нем оказалась сильнее памяти о прошлом и давних привычках.
Однако голос Макара Электросиловича слабовольно все-таки дрогнул, когда он спросил:
— Это… вы?
Неуверенно чувствовал себя и Слюняев. Его распирало сознание собственного превосходства. Киновед знал, что главный здесь он, и что он может приказывать Электросилычу, а тот обязан ему подчиняться и подчинится… Но в то же время Слюняев так давно никем не командовал, так страшно давно приказов не отдавал и настолько свыкся с мыслью, что он — всего лишь занюханный киновед, которого никто и нигде всерьез не воспринимает, что даже проснувшийся в нем Афраний, восставший начальник тайной стражи при прокураторе Иудеи, вот так вот сразу не смог взять свое, не сумел одолеть Слюняева-нынешнего.
И поэтому Слюняев ответил Электросилычу еще более слабо:
— Да, это… я.
Дальше они говорили на смеси русского и латыни. Порой прибегая и к арамейскому.
— Вот, значит, где встретились! — усмехнулся Электросилыч.
— Но вы, кажется, этому не рады? — в тихом голосе Афрания зазвенела натянутая тетива.
И Толмай все же поднялся. Он не смог не подняться, обожженный той молнией, что ослепила его, вспыхнув на миг в глазах начальника тайной стражи.
„Это — он,“ — понял Электросилыч, не зная, что делать со своими руками. Давненько он ни перед кем не стоял навытяжку.
— Я? Не рад?.. Вы ошибаетесь! — заторопился с оправданьем Толмай. — Я просто никак не могу пове рить… Здесь? Сейчас?.. Вот ведь судьба!
Заискивающий тон Электросилыча Слюняева приободрил. Сознание превосходства, сознание собственных власти и значимости просыпались в нем, как медведь по весне. Неотвратимо и клацая зубами от голода.
— Судьба, судьба, — согласился Афраний со своим помощником. — Значит, что-то мы не доделали там… тогда. Хотя мне-то казалось, все, что требовалось, мы выполнили. Но видите, он тоже здесь!
— Да, я видел его, в цирке. И по-моему, он почти не изменился.
Афраний вздохнул:
— Пожалуй… И это — самое странное. Ведь за вре мя, которое пролетело с тех пор, все изменилось. И даже те, кто идут за ним, уже не те, не такие, какими бы он сам хотел их видеть. Я уж не говорю о мире вообще!
Разговор происходил в просторном кабинете, освещенном по-казенному ярко, с длинным столом заседаний, стульями вокруг него и множеством телефонов на рабочем столе, за которым поначалу сидел, а теперь вот стоял Электросилыч.
Что это был за кабинет, как они в нем оказались, не знал ни тот, ни другой. Электросилыч стоял, не отрывая глаз от Слюняева, который прогуливался вдоль стола заседаний. Прогуливался важно, сложив на груди свои тощие руки…
— Я правильно понимаю, что перед нами задача поставлена прежняя? — обратился Толмай к спине ухо дившего от него Афрания.
Тот ответил, лишь повернув назад:
— Задача-то прежняя, только прежних возможностей у нас нет.
— Прежних возможностей нет, — хитро прищурился Электросилыч. — Но есть другие. На мой взгляд, не менее широкие.
Афраний плюхнулся в кресло у стола с телефонами и сказал:
— Да вы садитесь, садитесь, мой дорогой помощник! Я бы даже сказал, мой драгоценный… От последнего слова, от интонации, с которой было оно произнесено, у Толмая между лопатками похолодело. Он знал, что с такой интонацией начальник тайной стражи говорил обычно с теми, чью участь уже решил. И показалось Электросилычу, что за спиной у него замаячили трое солдат, один из которых нёс аккуратно свернутым просторный мешок из плотной материи, а коротенькие мечи двух других были отточены так, что вонзались в тело, почти не роняя крови.
— Что вы так побледнели? — немигающим взглядом смотрел на Толмая Афраний. — Надо было бледнеть там, в Антипартиде, бездарно упустив Вар-Раввана!..
Или — не бездарно? Или — намеренно?.. Мне ведь потом донесли, что Галликан получил от вас какие-то секретные указания. Вы шептались с ним, после чего десятник и организовал охрану Вар-Раввана так легко мысленно. О чем вы шептались?
Бледный, ссутулившийся Электросилыч с трудом разжал губы:
— Но вы меня спрашивали об этом… И Галликана Допрашивали…
Афраний зло рассмеялся:
— Вы думаете, я поверил тому, что вы мне тогда рас сказали?! Не принимайте меня за безмозглого раба-ассирийца!.. А Галликан был вам слишком предан. Он твер дил лишь одно, как его не пытали, что будто бы вы при казали ему лично стеречь пленника всю ночь. Он и остался рядом с Вар-Равваном, отпустив остальных сол дат. Но на рассвете уснул. Чем Вар-Равван и воспользо вался… Так что, мой драгоценный помощник, я еще не решил, бездарно ли вы упустили Вар-Раввана или способ ствовали его побегу. Все теперь будет зависеть от вас.
Посмотрим, как вы здесь себя покажете.
Электросилыч, опустившийся с разрешения начальника стражи в кресло, снова вскочил:
— Я сделаю все, что могу! Афраний махнул рукой и улыбнулся.
— Сидите. Не надо таких церемоний. Толмай продолжал стоять:
— Приказывайте, мой господин! Я заверяю, что имею сейчас возможности невиданные. Мы достанем Вар-Раввана из-под земли!
— Да сядьте же вы! — поморщился киновед. Хотя сам он уже о своем киноведчестве и не помнил.
И после того, как Электросилыч нехотя втиснулся в кресло, Слюняев сказал:
— Да. я знаю, что ваши возможности нынче, ну, скажем так, весьма и весьма обширны. И нам не составит никакого труда Вар-Раввана схватить, выкрасть и сделать с ним, что угодно, — он задумчиво улыбнулся. — Но дело в том, что сейчас нам приказано самого Вар-Раввана пока не трогать, а лишь похитить кольцо с руки. То самое, помните? С одной насечкою.
— Помню, — кивнул Толмай. — Это кольцо я надел на палец Иешуа, распятого на кресте, которого мы потом тайно и погребли. Каким образом кольцо попало к Вар-Раввану, я в толк взять не могу. Вы не знаете?
Лицо Афрания посуровело, сделалось серым:
— Нет, — резко ответил он, — не знаю и знать не хочу. Пусть над этим ломают голову почитатели и того, и другого. Я знаю только, что это кольцо значит для них, и для самого Вар-Раввана чрезвычайно много! И поэтому я намерен выполнить приказ во что бы то ни стало…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
