говорит по-французски. А уж наши хозяева и подавно.
– Да, это верно, – успокоился связник и взял со стола свою шляпу. – Вы меня проводите?
– Конечно, – кивнул Лесилье. – На ночь хозяева отвязывают собаку. Самому вам не выйти.
Связник кивнул и пошел вниз по лестнице.
– Предупредите шефа, что торчать здесь вечно я не намерен, – в спину ему сказал Лесилье. – Если наши друзья не найдут архив Марена в течение месяца, ему придется искать мне замену.
– Я передам, – сухо ответил связник, не оборачиваясь и не останавливаясь.
Они вышли из дома. Прохладный ветерок пах цветами и свежескошенной травой. Гавкнул у лестницы пес, но тут же потерял интерес к гостям. От огорода с корзиной, полной больших помидоров, шла, тяжело ступая, Лидия Васильева.
– Уходит ваш товарищ? – сказала она.
– Поздно уже, – кивнул Лесилье. – Я думал, вы спите.
– Припозднилась. – Лидия поставила корзину на землю. – Завозилась на огороде. Уже и не видно ничего. Все! Иду спать.
– Au`revoir, madame, – сказал связник и поднял над головой шляпу.
– Будьте здоровы, – кивнула Лидия.
Связник пошел по тропинке между кустами сирени.
– Спокойной ночи! – сказал Лесилье и пошел в дом.
8
Капитан Лебеденко стоял у окошка в приемной местного отделения ФСБ и мрачно смотрел на затылок молодого человека в темно-зеленой форме и лейтенантских погонах. Молодой человек сверял данные удостоверения Лебеденко с тем, что записано в лежащем перед ним журнале. Наконец он поднял голову, написал несколько слов на картонной карточке, вложил эту карточку в удостоверение капитана и передал стоящему здесь же сержанту. Проделав эту несложную операцию, лейтенант повернулся к Лебеденко.
– Подождите, товарищ капитан. Сейчас вам выпишут пропуск.
Лебеденко отошел от окошка и прислонился к стене. Вот так! Он, капитан милиции, должен стоять в приемной, как какой-то проситель. Стоять, чтобы получить право войти и рассказать о том, чего он добился в ходе расследования. Мало того что его эксплуатируют, взвалив на него всю черную работу по расследованию, его еще и унижают.
За спиной лейтенанта открылась дверь, и вошел сержант. Лейтенант взял у него листок бумаги, что-то вписал в журнал и помахал листком, чтобы привлечь внимание Лебеденко.
– Ваш пропуск, товарищ капитан.
Лебеденко взял листок и прошел мимо охранника во внутренний коридор управления. Здесь было прохладно, царил полумрак. Тяжелые шторы не пропускали солнечные лучи. Звуки шагов гасила малиново-зеленая ковровая дорожка. У лестницы на второй этаж стоял часовой. «Ничего не изменилось, – усмехнулся капитан. – Как спецура жила вольготно, так и продолжает». Капитан протянул часовому пропуск. Тот быстро просмотрел бумагу, бросил взгляд на развернутое удостоверение и вернул документы Лебеденко.
– Второй этаж, товарищ капитан, – он щелкнул каблуками, – комната двести два.
Лебеденко кивнул и пошел вверх по лестнице. «Нет, порядок они, конечно, поддерживать могут. Не то что наши», – с завистью подумал он, вспомнив о замызганных лестницах и коридорах родного управления.
У двери с табличкой «202» капитан остановился. Постучать или нет? Воспитанная всей службой привычка требовала стучать. «Обойдется!» – решил капитан и решительно повернул ручку двери.
– Разрешите?
Следователь Струев поднял голову от бумаг и кивнул:
– Заходите, капитан.
Лебеденко переступил порог. Струев поспешно сложил документы в папку и аккуратно завязал старомодные тесемки.
– Садитесь, – улыбнулся он и отправил папку в верхний ящик стола.
Капитан сел, достал из кармана сигареты и вопросительно взглянул на хозяина кабинета.
– Конечно! – кивнул Струев и придвинул пепельницу. – Курите. И я закурю. Что у нас нового с этим нападением?
– Ни у кого из трех подозреваемых нет алиби. – Лебеденко достал блокнот и положил его на стол. – Американец так и не вспомнил, как называется район, в который он отвозил на такси свою девушку. Водителя такси найти также не удалось, хотя опросили мы всех работавших в тот вечер. Узнав об этом, американец заявил, что не уверен, была ли машина, в которой они ехали, такси. Возможно, его вез частник.
– Запутался мистер Бирман, – улыбнулся Струев.
Эта уверенность Струева в заведомой виновности американца не понравилась Лебеденко.
– Ну почему? – Капитан развел руками. – Он был увлечен девушкой. Все переговоры с водителем, по его версии, вела она. А он даже не прислушивался. Хотя, – Лебеденко помедлил, – на допросах Бирман нервничает, требует вызвать американского консула и предоставить ему адвоката.
– Свои права он знает, – заметил Струев и поморщился. – Быстро они там с этим осваиваются. Адвокаты… Консулы… С американцами связались?
– Связались! – кивнул Лебеденко. – Консульство предоставило Бирману адвоката, который будет у нас завтра. Нас просили до приезда адвоката американца не допрашивать.
– Ну, вас просили, а нас не просили, – недовольно буркнул Струев. – Если есть что ему предъявить, привезите Бирмана сюда. Он подозрительный тип, этот американец. И во Франции бывал…
Услышав про Францию, Лебеденко напрягся. Что это он про Францию вспомнил? Не на это ли намекал ему тот важный адвокат из Парижа? Может, у Струева задание – свалить все на американца? Но такой возможности он ему не предоставит. Он, капитан Лебеденко, будет руководствоваться только конкретным доказательством вины каждого фигуранта. А если это кому-то не нравится, пусть отстраняют его от дела. Капитан перевернул лист блокнота.
– Следующий подозреваемый Игорь Буранов. Тот, который ехал на мотоцикле и помог Лидии Васильевой уйти с линии огня. Он ехал от знакомых, у которых провел время с восьми вечера до десяти тридцати. Это подтверждается показаниями свидетелей. Буранов утверждает, что с десяти тридцати до десяти сорока он ехал вдоль берега реки. И как раз в десять сорок проезжал мимо места происшествия. Услышал выстрелы и свернул с дороги.
– Почему же вы говорите, что у него нет алиби, капитан?
– Потому что поездка могла занять не десять минут, а шесть-семь. В зависимости от скорости, с которой ехал Буранов. Кроме того, выстрелы были произведены не в десять сорок ровно, а от десяти сорока до десяти сорока трех. Так что у Буранова было время остановить мотоцикл, спрятаться в кустах и произвести выстрел…
– А затем выйти из кустов, вновь завести мотоцикл и появиться на поляне со стороны дороги, – продолжил Струев, с сомнением качая головой. – Что-то мне это не кажется реальным, капитан.
«Точно! – подумал Лебеденко. – Он катит на американца. Адвокат прав. Но эту игру я ему поломаю».
– И все же, – решительно произнес капитан, – сбрасывать со счетов эту возможность нельзя.
– Насколько я понимаю, Буранов был нетрезв? – прищурился Струев.
– Да, – кивнул Лебеденко. – Он не был пьян, но был навеселе. По его словам, выпивал с друзьями, у которых был в гостях.
– Значит, человек перед покушением напивается, мчится на мотоцикле, успевает на место буквально за минуту до появления
