Надо отдать должное Надежде Константиновне: она не стала устраивать скандала. Не потребовала от мужа наказать его подчиненного, как поступило было, наверное, большинство женщин на ее месте. Вообще не хотела втягивать Владимира Ильича в эту историю, хотя обращение к мужу за помощью и советом так естественно.
Двадцать третьего декабря Крупская обратилась за защитой к Каменеву, который во время болезни Ленина председательствовал в политбюро. Причем в весьма деликатной форме:
«Лев Борисыч,
по поводу коротенького письма, написанного мною под диктовку Влад. Ильича с разрешения врачей, Сталин позволил себе вчера по отношению ко мне грубейшую выходку. Я в партии не один день. За все тридцать лет я не слышала ни от одного товарища ни одного грубого слова, интересы партии и Ильича мне не менее дороги, чем Сталину.
Сейчас мне нужен максимум самообладания. О чем можно и о чем нельзя говорить с Ильичом, я знаю лучше всякого врача, так как знаю, что его волнует, что нет, и во всяком случае лучше Сталина.
Я обращаюсь к Вам и к Григорию (Зиновьеву. — Л. М.), как наиболее близким товарищам В. И., и прошу оградить меня от грубого вмешательства в личную жизнь, недостойной брани и угроз. В единогласном решении Контрольной комиссии, которой позволяет себе грозить Сталин, я не сомневаюсь, но у меня нет ни сил, ни времени, которые я могла бы тратить на эту глупую склоку. Я тоже живая, и нервы напряжены у меня до крайности».
Лев Борисович Каменев ничем не был похож ни на своего шурина — Льва Троцкого, с которым практически не общался, ни на своего соратника Григория Зиновьева. Те стремились первенствовать. Каменев, мягкий и спокойный по характеру, занял место в политбюро только потому, что этого захотел Ленин. Владимир Ильич ценил его как дельного администратора и мастера компромиссов, поэтому сделал заместителем в правительстве и поручал в свое отсутствие вести заседания политбюро и Совнаркома. Ссора с Каменевым накануне революции, когда Лев Борисович категорически возражал против попытки большевиков в одиночку взять власть в стране, не имела для Ленина никакого значения.
Каменев, надо полагать, побеседовал со Сталиным. Тот несколько встревожился, позвонил Крупской и попытался погасить конфликт. Извиняться он не умел, выдавил из себя какие-то слова, но Надежда Константиновна этим удовлетворилась. Сказала вполне миролюбиво:
— Мы с ним помирились.
Муж защитить Надежду Константиновну не мог. Физическое состояние Ленина стремительно ухудшалось. В ночь на 23 декабря 1922 года у него наступил паралич правой руки и правой ноги. Сознавая свое состояние, он потребовал стенографистку и начал диктовать «Письмо к съезду».
Из дневника лечащего врача. 24 декабря: «Голова не болит, но временами бывает неопределенное ощущение, как бы головокружение с тошнотой, что продолжается минуты две, при этом бывает как будто затруднено дыхание…
После посещения Владимира Ильича врачи были у Сталина, Каменева и Бухарина. После длительного совещания постановлено:
1) Владимиру Ильичу предоставляется право диктовать ежедневно пять — десять минут, но это не должно носить характер переписки, и на эти записки Владимир Ильич не должен ожидать ответа. Свидания запрещаются.
2) Ни друзья, ни домашние не должны сообщать Владимиру Ильичу ничего из политической жизни, чтобы этим не давать материал для размышлений и волнений».
Он диктовал и 24, и 25, и 26 декабря. Понемногу. Часто бывал недоволен собственными словами. Искал другие, более точные формулировки. Передиктовывал. Обсуждал текст с Надеждой Константиновной.
Ha I Всесоюзном съезде Советов в декабре 1922 года, когда образовали Союз Советских Социалистических Республик, Крупскую избрали членом ЦИК СССР. Ленин не мог присутствовать на съезде. Зато радовался тому, что к концу года завершил «Письмо к съезду».
Из дневника лечащего врача. 31 декабря: «Два раза диктовал стенографистке и потом читал продиктованное. Владимир Ильич остался доволен своей работой».
Этот документ считают политическим завещанием. Но Ленин не писал завещаний. «Письмо к съезду», где речь шла о важнейших кадровых делах, о Сталине и Троцком, он адресовал очередному, XII съезду партии, который состоялся при его жизни. Как и всякий человек, он не верил в скорую смерть, надеялся выздороветь и вернуться к работе.
Первая, более общая часть «Письма» касалась необходимости увеличить состав ЦК и «придать законодательный характер на известных условиях решениям Госплана, идя навстречу требованиям т. Троцкого».
Затем Ленин продиктовал главную часть, где охарактеризовал главных лидеров партии — Сталина, Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина и Пятакова. Все характеристики очень жесткие, разоблачительные. Современный читатель, наверное, удивится: отчего же Ленин работал с такими людьми, зачем держал их в политбюро и правительстве?
Таков был его стиль. Он не стеснялся в споре быть дерзким и грубым. Беспощадно оценивал соратников. Но расставался с неумелыми, а не с теми, с кем спорил.
Главное в ленинском письме — взаимоотношения между Троцким и Сталиным. Он назвал их «выдающимися вождями» партии. Но предположил, что их столкновение погубит партию: «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью… Тов. Троцкий… отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хвастающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела».
Четвертого января 1923 года Владимир Ильич, чуть оправившись, продиктовал важнейшее добавление к письму: «Сталин слишком груб… Этот недостаток становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от т. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив… меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью… Но с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношениях Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение».
Историки уверены, что если бы по счастливой случайности Ленину стало лучше и он сам появился на XII съезде с настоятельным предложением сместить Сталина с поста генерального секретаря, делегаты его поддержали бы. История страны сложилась бы иначе, не было бы массовых репрессий, уничтожения крестьянства под лозунгом коллективизации и борьбы с кулаком, катастрофы 1941 года.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
