– А что они с этого будут иметь? – спросил Кобб.
– Они получат возможность натурализации, – ответил Истерхауз. – Хотя вся техническая инфраструктура страны зависит от двухсот пятидесяти тысяч палестинцев, занятых на всех уровнях, им не дают права на гражданство. Как бы преданно они ни служили, они не могут его получить. Но при послеимамовском режиме они смогут обрести его после шести месяцев проживания в стране. Только одно это обстоятельство привлечет миллион палестинцев с Западного Берега и Газы, из Иордании и Ливана. Они расселятся на новой родине к югу от Нафуда, чем принесут мир на север Ближнего Востока.
– А что будет после бойни? – задал вопрос Сайрус Миллер.
У него не было времени на евфемизмы.
– На последней стадии перестрелки на стадионе вспыхнет пожар, – мягко сказал полковник Истерхауз. – Это уже подготовлено. Пламя быстро охватит все здание и уничтожит остатки Королевского Дома и их убийц. Телекамеры будут снимать, пока не расплавятся, а затем на экранах появится собственной персоной имам.
– Что он будет говорить? – поинтересовался Мойр.
– Он скажет то, что приведет в трепет весь Средний Восток и Запад. В отличие от Хомейни, который всегда говорил тихо и спокойно, этот человек огненного темперамента. Когда он выступает, он увлекается, ибо он передает послание Аллаха и Магомета и хочет быть услышанным.
Миллер понимающе кивнул. У него тоже была убежденность представителя Бога, каковым он себя считал.
– К тому времени, когда он закончит свои угрозы неминуемого полного уничтожения в адрес светских и ортодоксальных суннитских режимов вокруг королевства, обещая использовать для Священного террора весь доход в четыреста пятьдесят миллионов долларов в день и уничтожить нефтяные промыслы Газа, если с ним не согласятся, все арабские королевства, эмираты и республики, от Омана на Юге и до Турции, обратятся за помощью к Западу, то есть к Америке.
– А что насчет прозападного саудовского принца, который придет ему на смену? – спросил Кобб. – А вдруг его постигнет неудача?..
– Исключено, – твердо заявил полковник. – Так же как военные грузовики и самолеты-штурмовики были выведены из строя, когда они могли бы предотвратить бойню, они снова вступят в строй и сплотятся вокруг принца. Об этом позаботятся палестинцы. Принц Халиди-ибн-Судайри заедет ко мне по пути на генеральную репетицию. Она выпьет у меня, в этом нет сомнения, так как он алкоголик. В напитке будет снотворное. В течение трех дней двое моих слуг из Йемена будут держать его в подвале. Там он подготовит свое выступление на видеопленке и в магнитофонной записи, где он заявит, что он жив и является законным наследником своего дяди, и попросит у Америки помощи в восстановлении законности. Заметьте, джентльмены, Соединенные Штаты вмешаются не для того, чтобы совершить контрпереворот, а ради восстановления законности при полной поддержке арабского мира. Затем я переведу принца для его же безопасности в посольство США, что вовлечет Америку в это дело, хочет она этого или не хочет, поскольку ему придется защищаться от толпы шиитов, требующих выдачи принца. Но религиозной полиции, армии и народу все еще нужен будет какой-то толчок, чтобы обрушиться на шиитских узурпаторов и уничтожить их до последнего человека. И таким побудительным моментом явится прибытие первых американских десантных частей.
– А что будет потом, полковник? – спросил Миллер. – Получим ли мы то, что нам нужно, – нефть для Америки?
– Мы все получим то, что нам нужно, джентльмены. Палестинцы получат родину, египтяне – нефть, чтобы удовлетворить массы. Дядя Сэм станет контролировать резервы Саудовской Аравии и Кувейта, а следовательно, и мировые цены на нефть на благо всего человечества. Принц становится новым королем, вечно пьяный алкаш, но рядом с ним все время буду я. Только саудовские арабы будут лишены наследства и вернутся к своим козам. Суннитские арабские государства получат хороший урок. Перед гневом шиитов, вызванным их поражением, когда победа казалась столь близкой, у светских государств не будет иного выбора, как покончить с фундаментализмом, пока они все не стали его жертвой. В течение пяти лет над пространством от Каспийского моря до Бенгальского залива воссияет полумесяц мира.
Пятерка «Аламо» сидела в молчании. Двое из них хотели лишь направить саудовскую нефть в Америку и ничего больше. Остальные три согласились идти дальше. Они только что услышали план перестройки одной трети мира.
Потрясенные Мойр и Кобб, но не остальные три участника и, конечно, не полковник, подумали, что Истерхауз страдает классической манией величия.
Слишком поздно они поняли, что их повозка мчится вниз и ни остановить ее, ни соскочить они не могут.
Сайрус Миллер пригласил Истерхауза на приватный ленч в соседней комнате.
– Какие-нибудь проблемы, полковник? – спросил он, когда подали свежие персики из его оранжереи. – Действительно, никаких проблем?
– Может возникнуть одна, сэр, – сказал он осторожно. – До решающего часа осталось всего сто сорок дней. И достаточно одной утечки информации, чтобы все сорвалось. Есть один молодой человек, бывший банковский чиновник, он живет сейчас в Лондоне. Зовут его Лэинг. Я бы хотел, чтобы кто-нибудь поговорил с ним.
– Расскажите мне об этом мистере Лэинге, – попросил Миллер.
* * *
Через два часа после бегства из Ольденбурга Куинн и Сэм въехали в Гронинген, город на севере Голландии, столицу провинции, носящей то же название. Как и другие города по ту сторону границы, он уходит корнями в средние века и имеет свой внутренний город, Старый город, защищенный кольцом канала. В старые времена горожане могли укрыться в центре города, поднять четырнадцать мостов и отсиживаться за водным прикрытием.
Мудрый городской совет постановил, что Старый город не должен быть обезображен промышленными предприятиями и заливным бетоном, этой модной идеей конца двадцатого века. Вместо этого он был обновлен и восстановлен. Это был круг, в котором были аллеи, рынки, улицы, площади, церкви, рестораны, отели и торговые центры только для пешеходов. Почти все улицы были вымощены камнем. Под руководством Куинна Сэм подъехала к гостинице «Де Долен» на улице Гроте-Маркт, где они и остановились.
В Старом городе было мало современных зданий, и одно из них – пятиэтажный дом из красного кирпича, находилось на Раде-Маркт. Это было полицейское управление.
– Ты знаешь кого-нибудь здесь? – спросила Сэм.
– Знал когда-то, – ответил Куинн. – Возможно, он уже ушел в отставку. Надеюсь, что нет.
Он действительно еще не ушел в отставку. Молодой офицер в приемной подтвердил это. «Да, инспектор Де Гроот был теперь старшим инспектором и командовал коммунальной полицией. Как прикажете объявить о вас?»
Куинн слышал крики по телефону, когда офицер позвонил наверх. Молодой человек улыбнулся.
– Кажется, он знает вас, mijnheer.
Их тут же провели в офис старшего инспектора Де Гроота. Он ожидал их и пошел навстречу, чтобы поздороваться. Это был большой цветущий мужчина, настоящий медведь с редеющими волосами, в полной форме, но в домашних тапочках в качестве уступки ногам, топтавшим тридцать лет булыжные мостовые.
В полиции Голландии имеются три отдела: коммунальная полиция, криминальная полиция и дорожная. Де Гроот был похож на главу коммунальной полиции, его добродушная внешность и манера обращения снискали ему среди подчиненных и населения прозвище «Папа Де Гроот».
– Куинн, Боже праведный! Куинн, много лет прошло со времени Ассена.
– Четырнадцать лет, – признал Куинн, когда они пожали руки, и он представил Сэм.
Он не упомянул о ее статусе в ФБР. У нее не было никаких прав в королевстве Нидерландов, к тому же они были здесь неофициально.
Папа Де Гроот заказал кофе, это было вскоре после завтрака, и спросил, что привело их в этот город.
– Я ищу одного человека, – сказал Куинн, – полагаю, что он может жить в Голландии.
– Вероятно, старый друг? Кто-то знакомый со старых добрых времен?
– Нет, я никогда не встречался с ним.
Светлый лучик в глазах Де Гроота не дрогнул, но кофе он стал размешивать медленнее.
– Я слышал, вы ушли из Ллойда, – сказал он.
– Верно, – ответил Куинн, – мой друг и я делаем одолжение нашим друзьям.
– Разыскивание пропавших людей? – спросил Де Гроот. – Это новая сфера деятельности. Хорошо, как его имя и где он живет?
Де Гроот был обязан Куинну. В мае 1977 года группа южномолуккских фанатиков, пытаясь восстановить свою страну в бывшей голландской колонии Индонезии, решила привлечь внимание к своей борьбе, угнав поезд и захватив школу неподалеку от Ассена. В поезде было 54 пассажира, а в школе – около ста учеников. Голландия не знала подобных акций, и у нее в то время не было подготовленных бригад для освобождения заложников.
