Александр был живым человеком, хотя и прожил мало. Теперь он для нас — вроде эпического героя Приама или Ахилла… Он создавал империю, а она чуть ли не при нем стала разваливаться. Он — завоеватель! — первый из землян на деле пытался провести политику «дружбы народов»… Кажется, ни один из современников и даже друзей его не понял.
На развалинах Персии Александр начал строить новое государство, которое, возможно, должно было принести миру новое слово… Он переженил своих соратников на родови тых персиянках, чтобы скрепить оба народа узами родства, а они после его смерти побросали своих персидских жен…
«Полыхнул огонь и разлился вокруг… Потом все внезапно исчезло». Так оно и произошло. Против Александра Македонского и его политики были отдельные бойцы, стремившиеся свести с ним счеты.
Против были не только идейные или амбициозные враги. Против были даже близкие друзья. Потому что он намного опередил все свое время по уровню мышления: он задумывался не над конкретной проблемой, которую все же можно решить. Он размышлял над действительностью.
Сделавшись царем, он пришел к Диогену. Тому самому, что жил в бочке и ничего не делал.
— Чего ты хочешь? — спросил он странного философа.
— Чтобы ты не загораживал мне солнца, — ответил Диоген.
Наклонившись к нему, Александр действительно загородил собою солнце, а Диоген грелся в его лучах…
Это можно принять как вызов мудреца великому мира сего. Но можно — и как вернейший из верных ответ. Мудрецы всегда знают, о чем говорят. А ведь в первые месяцы царствования Александр еще не стал равным Солнцу. И тем более еще не загородил его от людей…
А вот знамения, предвещавшие смерть Александра. Аполлодор, командовавший войсками в Вавилоне, получил от своего брата Пифагора, который увлекался предсказаниями, сообщение о том, что скоро Гефестион и Александр скончаются. И о том, и о другом Аполлодор рассказал уже после обеих смертей.
Во время передвижения по Евфрату, Александр потерял царскую диадему. Она свалилась с его головы, когда он пробирался сквозь тростник. За диадемой отправился хороший пловец. Он нашел ее, снял с тростника и поплыл с диадемой обратно. Его приказали убить — возможно, сам Александр. Почему?.. Пловец для удобства передвижения в воде надел диадему на свою голову…
А однажды на троне обнаружили совершенно чужого человека в царских одеждах и венце. Он посиживал как ни в чем не бывало… И это было не видение! Человека схватили и казнили!..
Халдейские прорицатели говорили царю, чтобы, входя в Вавилон, он не шел на запад. А лучше бы вовсе не входил! Заметьте, волхвы ничего не сказали о войсках: они говорили только лично об Александре. Он, конечно, не послушался…
До сих пор не известно точно, от какой болезни умер Александр Македонский. Может быть, этого мы не узнаем никогда. Однажды он уже простыл, искупавшись разгоряченным в азиатской воде. И в этот раз тоже Александр был разгорячен: он пировал у какого-то Медия. Простудился и получил, говорят, воспаление легких. А кто-то считает, что у него была малярия. Не только в то время, но и сегодня европейцу трудно прижиться в Месопотамии, Аравии, Средней Азии. А если прижился, трудно идет адаптация на родине, когда приходится возвращаться. Малярия — тоже дело обычное.
Царю становилось все хуже и хуже. Не помогли жертвы богам. И лекари были бессильны.
Он перестал говорить — настолько уже был плох. Несколько самых близких к царю людей отправились спать в храм Сераписа: думали, во сне придет бог и скажет, что делать. И бог пришел! Он посоветовал не трогать Александра. Все уже было предопределено и записано в книге судеб.
Солдаты-македоняне, с первых и до последних дней делившие с царем все походы и невзгоды, участники и соавторы великих побед, прошли сквозь палатку Александра и простились с ним, еще живым. Он разговаривал с ними уже одними только глазами.
3 июня 323 г. его не стало. Ему было 33 года.
«Мальчишка!» — сказал об Александре Павсаний, убивший Филиппа.
ГЛАВА XXI. Тайна святого Грааля
У большинства живущих на нашей планеты людей не вызывает сомнения святость Иисуса Христа. Все ветви христианской религии, мусульмане (сунниты и шииты), а также все без исключения мировые секты (в том числе и сатанисты) признают Христа — кто как пророка, кто как антагониста. Но кем они его признают? Выдающейся исторической личностью? Сыном Бога? Богочеловеком? Любое определение, кроме официального церковного догмата, здесь попахивает ересью. Но существует разница и в догматах — католическом, православном, баптистском, иеговистском…
Итак, Иисус из Назарета был прежде всего Спасителем. И потому на ранних этапах христианства его называли Сотером, что, собственно, и означает «Спаситель».
Греческое слово «христос», что значит «помазанник», относится непосредственно к акту, выполняемому при про ведении древних мистерий Средиземноморья, а именно при помазании посвящаемого.
Христос так же был «мессией». Еврейское слово Mashiahh означает буквально то же самое, то есть «помазанник». Эзотерически слово «христос» относится не к какому-то одному особому человеку, но к божественной индивидуальности в каждом человеческом существе. Единство личного Эго с этой индивидуальностью создают Высшее Эго или «Живого Христа» (в буддистской терминологии «манушья будда»).
Эзотерически Христос означает Иисуса из Назарета, фигуру исторически темную, миф о чудесном рождении, жизни, смерти и воскрешении которого является основой христианской религии.
Позднее было высказано предположение, что Иисус (или Йоушухуа, на каком произношении настаивают сейчас израильские христиане, полагая, что из-за неправильного звучание имени Спасителя и произошли все беды нынешнего мира) был ессеем, первоначально вовлеченным в воинственное движение зилотов, противостоящее римской оккупации Иудеи во времена правления Тиберия, человеком, ищущим, как осуществить предсказания Ветхого Завета о приходе мессии, чтобы освободить евреев политически и духовно.
Пророк Даниил, кстати говоря, описывал будущего месию «подобного человеку, идущему с небесными облаками».
В арамейском языке выражение «похожий на человека» — bar enash часто переводится как «сын человеческий». Это означает не более того, что сказано. То, что среди апостолов Иисуса были зилоты, предполагается в Евангелии. «Симон Зилот» означает не что иное, как зилот Симон, «Иуда Искариот» может относиться к sicarius — искривленный клинок, используемый зилотами для убийства.
Согласно этой теории и ее вариантам, Иуда предал Христа для того, чтобы предсказание могло быть исполнено. С этой точки зрения предательство Иуды для христианства столь же важно, как и распятие. Но смерть на кресте не была необходимой частью этого плана. Время от времени выдвигаются идеи, что на кресте умер не Иисус, а кто-то еще (это остается ортодоксальной доктриной ислама) или что Иисус был опьянен на кресте, затем, когда он казался мертвым, его быстренько сняли, поместили в склеп и затем привели в чувство.
Судьба Христа после распятия остается столь же таинственной и загадочной, как все предшествующие тридцать три г. жизни. Об этом лучше не думать, чтобы не впадать в ересь. Иначе мы окажемся в частоколе неприятных вопросов, которые способны довести до «научного атеизма». Это в том случае, если рассматривать Христа не как богочеловека, а как конкретную историческую личность. Опустим доктрину «непорочного зачатия», поскольку в этом мире есть и более загадочные вещи, нежели беременность молодой женщины при сохранении девственной плевы. То, что казалось чудом древним евреям, раз по пять в месяц наблюдает любой акушер. Неудивительно для нас и хождение по воде, кормление толпы пятью хлебами, исцеление увечных — век нынешний дал нам достаточно примеров левитации, массового гипноза и целительства, и все это проделывали люди, нисколько не претендующие на святость, почему же не допустить, что две тысячи лет тому назад жил экстрасенс Иисус из Назарета?
По-настоящему удивительно то, что в просвещенном первом веке нашей эры, когда существовали и календарь, и письменность, не осталось никаких документальных свидетельств о жизни столь выдающейся личности.
Среди ранних упоминаний о Христе есть два эпизода в работе Иосифа Флавия, иудейского историка (умер около 100 г. н. э.). Однако один из них, более длинный, как достаточно убедительно показано и признается даже христианскими теологами, более позднего происхождения и, возможно, написан каким-то христианином. Христос в нем прославляется и потому вряд ли может принадлежать такому ортодоксальному иудею, как Иосиф Флавий. Кроме того, он находится в середине раздела, посвященного другому предмету. Замечание Флавия о «поныне еще существующих так называемых христианах» достаточно необычно, если считать, что оно было написано в его время, но кажется вполне обычным, если оно является вставкой, сделанной много позже.
