— Ой, — прошептала слабонервная Барбара. — И что было потом? Ведь тебя могли заметить!
— И точно, Тина, — поддержала толстушку Скарлетт. — Ты ужасно рисковала.
— Нет! — гордо ответила мисс Тейлор. — Меня не могли заметить, потому что я быстро бегаю. Я бы успела спрятаться за углом в коридоре. И потом, в нашем пансионе столько разный переходов, дверей, лестниц… настоящий лабиринт. Я бы без труда спряталась где-нибудь. Ведь за год с небольшим мы отлично изучили, где что находится.
— Ты права, — сказала Анна. — У нас в пансионе — хоть в прятки играй.
— Так вот, когда я приоткрыла дверь класса, — продолжала Тина. — Я увидела полоску света, которая падала на пол из-за другой двери, той, что вела в комнату учителя. Мисс Джонстаун стояла возле доски, а из комнаты выглядывал мистер Спеншоу. И он говорил: «Нет, мисс Джонстаун. Вы меня приглашаете на чашку чая, огромное вам спасибо. Но я не могу принять ваше приглашение. Я чертовски устал сегодня. И вообще, я не думаю, что это хорошая идея».
Тина замолчала.
— Он так и сказал? — спросила Скарлетт.
— Да, — кивнула Тина. — Это его слова.
— А что мисс Джонстаун?
— Она извинилась и пошла вон из класса. Я едва успела отбежать от двери, — Тина усмехнулась и добавила: — Я не знаю, может быть, она даже покраснела. Было темно, я не видела.
Скарлетт задумалась.
— И это все? — спросила Барбара.
— Ну да! — Тина посмотрела на нее. — А чего бы ты еще хотела?
— Ну, не знаю, — улыбнулась Барбара. — Как-то все обыденно получилось.
— Ты ничего не понимаешь, милочка, — важно произнесла Анна Сент-Уайт. — О таких вещах никто никогда не говорит открытым текстом. Из слов, которые произносятся вслух, надо делать выводы.
— И какие же выводы можно сделать из всего услышанного Тиной? — прищурилась Барбара.
— Ну, во первых, — Анна загнула палец. — Мисс Джонстаун — аморальная особа. Она набралась наглости посетить мужчину среди ночи! Даже если это был вечер! Ведь все равно было темно, — Анна обвела взглядом подруг. — И это можно заключить еще не анализируя разговора старой девы с учителем.
Девушки согласно закивали. Мисс Сент-Уайт загнула другой палец:
— А во-вторых, мужчинам нельзя верить, — продолжала она. — Вы поняли, как мистер Спеншоу ответил? Он заявил: «Я сегодня не могу, я сегодня устал»! Он подчеркивал слово «сегодня»! Фу, как это все противно!
Анна закрутила головой.
— Ты жуткая моралистка, милочка, — сказала Скарлетт. — Но при этом ты слушаешь невнимательно! Тина ведь сказала, что дальше мистер Спеншоу говорил о том, что вообще не одобряет действий Элеоноры Джонстаун!
— Где ты это услышала? — сварливо воскликнула Анна.
— Как где? — отозвалась Скарлетт. — Наш учитель сам об этом сказал. Тина! Разве мистер Спеншоу не говорил, что «эта идея не хороша»?
— Да, — кивнула мисс Тейлор. — Это были именно его слова. Я хорошо запомнила.
— Ну вот, видишь! — Скарлетт повернулась к Анне. — А ты в чем-то обвиняешь мистера Спеншоу!
— Ну знаешь! — едко протянула та. — Ты делаешь из слов мужчины далеко идущие выводы.
Скарлетт засмеялась. За ней захихикали и другие девушки.
— Анна, милая, — произнесла мисс О’Хара. — Но ведь ты сама призывала нас делать эти выводы из сказанных вслух слов!
ГЛАВА 6
Длинный стол стоял буквой «П». Во главе стола были места миссис Хиггинс, учителей, священника, мисс Джонстаун. Воспитанницы же обычно сидели за боковыми столешницами. Как всегда, обед начался с молитвы, и пока все стояли. Священник уже прочитал «Отче наш» и закончил молитву словам:
— Очи всех на тебя, Господи, уповают, и ты даешь им пищу во благовремении, отверзаешь ты щедрую руку твою и исполняешь всякое животное благоволение…
Закончив молитву и осенив крестным знамением себя и всех присутствующих, священник первым опустился на свое место. Сопровождаемые шушуканьем и шорохом платьев, присели и все остальные: сначала хозяйка пансиона, потом преподаватели, и последними — воспитанницы.
Сегодня у всех была причина пошептаться: и преподаватели и девочки были под впечатлением недавнего урока литературы, проведенного новым учителем; и тем и другим не терпелось его обсудить.
— Все-таки я не могу понять этого мистера Спеншоу, — сказала Клара Ковальски. — Он приказал нам рвать книгу — а это святое…
— Брось, Клара, — перебила ее Скарлетт. — Такую чушь, какая была написана в этой книге, не мог бы понять ни один нормальный человек. Я считаю, что все наши учебники только наносят вред здоровью, но уж такую невообразимую ерунду вырвать из книги — дело святое! Мистер Спеншоу был совершенно прав! Я бы на его месте еще больше проредила наши учебники, чтобы не забивать ученикам головы ненужными премудростями…
— По-моему, ты за свою можешь быть совершенно спокойна, Скарлетт. У кого-кого, а у тебя все эти премудрости задерживаются в голове не более чем до следующего урока, а потом благополучно выветриваются. Вот почему у тебя всегда такой цветущий вид! — ехидно сказала Клара.
— Чего нельзя сказать тебе, милочка, — спокойно ответила Скарлетт. — Если ты хотела меня задеть, то будь уверена: тебе это не удалось. Каждому, кто посмотрит на нас с тобой, станет абсолютно ясно: лучше ветер в голове, розовые щеки и блестящие глаза, чем зазубренные истины и пугающая бледность.
Клара закусила губу: Скарлетт явно побеждала, и мисс Ковальски решила обратиться за возможной поддержкой к остальным:
— А вы как думаете, девочки, правильно ли поступил новый учитель?
Барбара Форман по обыкновению промолчала, лишь неопределенно пожав плечами. Видимо свое мнение у нее отсутствовало.
Марианна в новом коллективе еще боялась высказывать мысли вслух и предпочитала слушать других, более бойких.
Тина Тейлор конечно молчать не собиралась. Она никогда не упускала возможности проявить свой острый ум, если таковая возможность ей предоставлялась.
— Ой, Клара, ты знаешь, у меня на самом деле случилось расстройство здоровья от этой ерундистики, которую читала Марианна. Я бы даже сказала тебе, какое именно, но за столом про это не говорят…
Барышни фыркнули, благовоспитанная Клара покраснела до корней волос, а на другом конце стола, услышав неположенные за столом разговоры, строго нахмурила брови и вытянула шею в сторону девочек мисс Джонстаун. Заметив ее грозный взгляд, девочки уткнулись в свои тарелки и наконец приступили к еде. По правде говоря, Скарлетт была этому очень рада: литература интересовала ее очень мало, а вот хорошо поесть она никогда не отказывалась.
На «взрослом» конце стола прошедший скандальный урок литературы тоже служил предметом застольного разговора. Миссис Хиггинс подумывала, не слишком ли революционные изменения она внесла в мирную жизнь пансиона, пригласив нового учителя — мистера Спеншоу. Тем не менее она постаралась сгладить происшествие и достаточно миролюбиво обратилась к учителю литературы:
— Я должна извиниться за внезапное вторжение воспитательницы к вам на урок…
— Ну что вы, миссис Хиггинс, — возразил молодой человек, — не стоит извиняться!
— Но она смутила вас…
— Нет, не смутила, что вы!
— Ну, если это действительно так, то я должна вам признаться, что рассказ мисс Джонстаун смутил меня. Вы позволите сделать вам одно замечание?
— Ради Бога, прошу вас, миссис Хиггинс!
— Может быть вы и преподаете литературу нашим девочкам с помощью каких-то ультрасовременных методик, мистер Спеншоу, — начала хозяйка пансиона, — однако мне кажется, что методы не должны быть до такой степени революционными. Все-таки у нас пансион благородных девиц, а не столичный университет или колледж. Я не вмешиваюсь в ваши уроки, хотя некоторые преподаватели мне говорят, что стоило бы вмешаться. Я пригласила вас на службу именно потому, что была наслышана о ваших передовых методах обучения. Я хотела внести в атмосферу нашего пансиона струю свежего воздуха. Но прошу вас, старайтесь нас хотя бы не шокировать. Сдерживайте свой молодой запал…
