дела.
— Окей, сможешь потом написать мне? Я должен исправить дерьмо, которое натворил, — Кайл тяжело вздыхает.
Мы прощаемся.
Я собирался радоваться примирению с Кайлом, но шестое чувство подсказывает, что что-то не так. Уже нахожу номер Лекси, как вдруг мне звонит помощница Мер, миссис Стюарт. Что-то точно не так.
— Да? — отвечаю на звонок, затаив дыхание.
— Как долго еще ждать мисс Ван дер Меер? — спрашивает она без приветствия. — Она должна была приехать почти два часа назад. Я понимаю, что вы давно не виделись, но…
Нахмурившись, прерываю женщину:
— О чем вы говорите? Я в Джексоне и сам не могу до нее дозвониться. С чего вы взяли, что я на встрече с Мередит?
Протяжная молчаливая пауза доводит меня. Сердце замирает, ладони потеют, на лбу появляется испарина. Что за хрень? С чего мне быть в Нью-Йорке?
— Мисс Ван дер Меер сказала, что идет на встречу с вами, — понизив голос, объясняет миссис Стюарт. — Мистер Монтгомери, она не ответила ни разу. Я попытаюсь выяснить, где ее видели в последний раз. Вы не могли бы связаться с ее подругой, с которой они вместе живут? Возможно, она знает, где Мередит.
— Да, конечно, — невнятно произношу и тут же отключаюсь.
Мер не могла пропасть без предупреждения. Даже когда она в порыве обиды свалила в Шайенн, то написала СМС, а сейчас мы разобрались со своими чувствами. Нет смысла пропадать. Если Мер… если ее похитил тот неизвестный? Нет, с ней была охрана, черт возьми.
Набираю Лекси. Мысли клубятся в голове. И не самые позитивные, скажу я вам. От мысли, что Мередит в опасности, легкие сжимаются до боли, а сердце каменеет в страхе. Мне так больно…
Лекси отвечает воркующим тоном:
— Голубок, как прошло свидание?
— Где Мередит, Лекси? — хриплю я. Каждое слово выходит изо рта с большим трудом. — Я в Джексоне, как вдруг мне звонит миссис Стюарт и говорит, что Мер со мной. Но я, блять, дома, так что будь добра объяснить мне все.
Лекси не отвечает, и я рычу, повторяя свои слова.
— Ты прислал ей букет с запиской, — тараторит девушка. — И Мер пошла в ресторан в назначенное время.
Какие цветы, черт возьми? Становится очевидно, что это была ловушка. Мередит заманили. Сбываются мои худшие опасения.
— С ней была охрана? — молю Бога, чтобы она пошла не одна.
— Она так и не наняла никого, Маркус, — Лекси всхлипывает.
Мои глаза щиплют слезы. Резко поднимаюсь со стула и бегу в комнату за документами, попутно покупая билет на самолет.
— Я буду в Нью-Йорке утром, — отключив звонок, я смахиваю подступившие слезы.
Мер, я найду тебя. Пожалуйста, будь в порядке.
Мередит
Где я? Ничего не помню.
Открываю глаза. Веки тяжелые, а в голове слышен звон. Мне безумно холодно. На спину падают ледяные капли воды. Сфокусировав взгляд, осматриваюсь. Я в сыром и холодном подвале. Пытаюсь пошевелиться, но не могу, потому что руки и ноги привязаны к стулу жестким бичом. Веревка впивается в кожу почти до крови, мне кажется. Смотрю вниз и понимаю, что я раздета, на мне только нижнее белье. Желудок скручивается в узел от ужаса. Во рту противная тряпка.
Паника приходит не сразу. Инстинкты пытаются уберечь меня от ужаса происходящего. Самое страшное, что я знаю это место. Я видела эти решетки и каменные стены с крестом напротив окна.
Я все вспомнила. О Господи…
Глава 30
Мередит
Нет, нет, нет…
Этого просто не может быть! Невозможно!
За столиком сидит Квентин Монтгомери. Отец Маркуса, который пытал его неделю, избивал и… умер, черт возьми! Я замираю на месте не в силах сдвинуться с места. Мне следовало убежать сразу, как только услышала неправильное имя, но я осталась.
Дура! Какая же я глупая! Маркус не мог приехать, он согласился, что нам нужно время. Разве можно быть такой наивной?
Отступаю назад, когда Квентин поднимается со своего места. Они с Маркусом очень похожи: те же острые скулы и прямой нос. Волосы Квентина намного короче и с седыми прядями, губы сложены в тонкую полосу. Его лицо не иссечено шрамами, потому что Маркус мог только терпеть и не отвечал на его удары. Квентин гладко выбрит, его костюм и обаз в целом излучают уверенность. Он явно готовился к нашей встрече. Но самое страшное не его присутствие, а его взгляд. Сосредоточенный, полный ненависти и злобы, пылающий яростью и одновременно холодный. Лед и пламя — плохое сочетание, а в случае Квентина опасное. Мужчина по-кошачьи — или скорее как лев — ухмыляется, подходит ко мне и обнимает, словно приветствует на светском мероприятии. Я вздрагиваю и пытаюсь отодвинуться от него, но вдруг чувствую нечто холодное, направленное на свой живот.
— Садись, девочка, — шепчет Квентин. Голос ровный и спокойный, ни толики эмоций. — Нам надо поговорить. Конечно, ты можешь отказаться и получить просто пулю в живот.
Он показывает мне в сторону столика, на котором стоят знакомые лилии. Только сейчас я вижу смысл посланных цветов: Квентин непросто так прислал именно лилии. Он прекрасно знал, кто их любил. Тошнота подступает к горлу. Мужчина кладет руку на мою спину и подталкивает к столику, пряча пистолет в брюках. Ноги каменеют, как и все тело. Сев, Квентин вежливо подзывает официантку и делает заказ на двоих. Девушка, ничего не подозревая, улыбается и уточняет по поводу еды. Я могла бы попросить у нее помощи, сказать, что мне угрожают, но скорее всего, Квентин застрелит и ее. Не хочу подвергать опасности невинных, поэтому мне следует играть по его правилам.
— Мередит, молчать невежливо, — Квентин упрекает меня, будто я маленький ребенок, которого надо воспитывать. — Можешь мне рассказать, как ты очутилась в постели моего сына, как последняя шлюха?
При упоминании моего возлюбленного сердце издает болезненный глухой удар в груди. Я приоткрываю рот, но что я могу сказать? В моей голове звучит только густая тишина.
— Нет ответа? — Квентин ядовито усмехается, сощурив глаза. — Я видел занимательное видео в твоем телефоне. Легла под мужчину, как твоя мать. Грязные порочные твари. Только страдания вас смогут излечить: мать сгорела, но ты так легко не отделаешься.
Мужчина начинает злиться: это видно по нарастающему безумию в его глазах. Спокойствие перерастает в ярость. Квентин настоящий хищник. Его движения грациозны и плавны, а взгляд следит за каждым вздохом жертвы. То есть меня. Я никогда не чувствовала вкус приближающейся смерти так близко: он горьковатый и пахнет землей. Но еще четко ощущаю аромат лимонов на языке. Руки
