назад, предоставляя ему полный доступ.
— Мне немного больно, — с предыханием признаюсь я. — Но я в порядке.
Маркус подхватывает меня за ягодицы, садит к себе на колени, накрывает мою киску ладонью и шепчет:
— Нет-нет. Я должен искупить свою вину.
Его пальца медленно кружат вокруг клитора, нажимая на него и разжигая во мне желание. Тело хочет большего, хотя разум и требует остановиться.
— Дьявол, как же ты красива, — повторяет Маркус, ускоряясь. — Я серьезно запрещаю тебе носить одежду. Максимум — трусики и те твои топы-корсеты или полупрозрачные маечки, но больше ничего.
Чувствую на животе, как его член встал. Маркус и правда хочет еще. Не уверена, что выдержу все то, что было пару часов назад.
— Моя девочка уже намокла, — хрипит он возбужденным голосом. Я киваю, прикрыв глаза. — Ложись на стол, я позабочусь о тебе и твоей сладкой киске.
От грязных разговорчиков я окончательно возвращаю свои силы и ложусь на стол. Холодное дерево касается горячей кожи, когда я устраиваюсь поудобнее, чтобы видеть все, что будет делать Маркус. Он разводит мои ноги, садится между ними и губами проводить нить поцелуев от правого колена до распухшего и очень чувствительного места. Язык Маркуса проскальзывает между моих мокрых складок и проникает внутрь. Затем он движется к клитору, и губы мужчины жестко целуют его, посасывая и покусывая. Я чуть ли не визжу от блаженства. Маркус добавляет сначала два пальца, а потом в меня входит третий. Мужчина говорил о нежности, но, если честно, ею тут и не пахнет. И мне это нравится.
Маркус трахает меня языком и пальцами, пока я не дохожу до пика своего наслаждения. Громко кричу, тайно радуясь, что в доме больше никого нет. Конечности обмякают, и только Маркус удерживает меня от падения. Я прихожу в себя, когда он опускается и ласково целует меня в губы, схватив меня за ягодицы. Смотрю в его глаза, пытаясь понять, что он будет делать дальше. Мне не хватило, я хочу большего.
— Ты устала, Мередит, — говорит Маркус, собираясь отойти от меня. — Я отнесу тебя в спальню, и ты сможешь поспать.
Качаю головой и обхватываю его талию ногами, притягивая к себе. Поднимаюсь, обнимаю Маркуса за шею и охрипшим от крика голосом говорю:
— Я хочу еще. Хочу твой член внутри меня, хочу отсосать тебе, чтобы ты кончил мне в рот. Поспать успею завтра.
Маркус хмыкает и качает головой:
— Если мы продолжим, то боюсь, что захочу отшлепать эту чудесную попку или даже побывать в ней.
Сглатываю от возбуждения и от небольшого страха, потому что мы ни разу не пробовали анальный секс. Черт, в адекватном состоянии я бы вряд ли согласилась, но сейчас я очень хочу испытать новые ощущения. Маркус наклоняет голову, заглядывая в мои глаза, и стонет:
— Твои чертята в глазах очень многословны.
Я притягиваю его еще ближе, беру член в руку и, медленно водя по нему, говорю:
— Маркус Монтгомери, сейчас ты нальешь мне выпить, я сделаю тебе минет, а потом ты отведешь меня в спальню или на гребаный диван, отшлепаешь и возьмешь сзади. Либо так, как тебе захочется.
Сжимаю его член в подтверждение своих слов. Маркус рычит, когда я отпускаю его, и в итоге делает все, как я ему сказала.
* * *
— И земля осквернена под живущими на ней, ибо они преступили законы, изменили устав, нарушили вечный завет, — бормочет Маркус под ухо. — Нет, я не виноват… нет, отец! Прошу!
Я распахиваю глаза и вижу, как Маркус мотает головой с разные стороны и повторяет строку из Библии, что заставлял читать его отец, когда мальчик сидел в подвале. Ему снится кошмар. Раньше такого не было. Мое сердце скачет галопом: он вернулся в ужасное время, когда его пытал собственный отец, и испытывает все, что произошло тогда. Приподнимаюсь на локтях и тихонько толкаю Маркуса:
— Эй, проснись! Маркус, это сон. Ты со мной.
Мужчина не просыпается. Его спина выгибается, глаза зажмуриваются, а руки хватают края простыни. Я снова толкаю его, но бужу громче. Маркус резко садится, распахнув глаза, его грудь вздымается от участившегося дыхания. Поднимаюсь, беру его лицо в руки и повторяю:
— Ты в безопасности, Маркус. Ты со мной в Джексоне.
Маркусу требуется секунда, чтобы прийти в себя или что-то типа того. Он кидается на меня с поцелуем, скидывает с нас простынь и говорит:
— Я хочу тебя. Прямо сейчас.
Я даже не успеваю пискнуть, потому что он тут же входит в меня. Мы занимаемся сексом, а потом спим, едим и идем в душ.
Так проходят все следующие недели. Когда Маркусу снится кошмар, мы трахаемся. Тогда он успокаивается и продолжает спокойно спать. Я не успеваю даже одеться, а иногда и поесть. Если бы передозировка от секса была возможна, она бы у нас уже была. Мы пометили каждый сантиметр в доме, занялись этим в озере на дневной прогулке. Маркуса даже не смущали охранники, которые были где-то рядом и приглядывали за нами. Зато мы сходили на несколько свиданий: посмотрели «Молчание ягнят» в кинотеатре во время ночного киномарафона, поужинали в ресторане в Шайенне и устроили пикник в парке. Иногда все было хорошо, мы были нормальной парой. Только вот никто не видел, насколько мы одержимы друг другом наедине.
После отъезда Кайла Маркус был разбит, и кошмары — яркое тому подтверждение. Я хотела обсудить это с ним, но каждый разговор заканчивался одинаково: много секса в разных позах. Я чувствовала себя виноватой из-за его состояния, но мне становилось еще хуже, когда я понимала, что не могу отказать ему, потому что хотела секса не меньше, чем он. Нам больше не надо было скрываться, и это стало равносильно красной тряпке для быка. И в какой-то степени Маркус успокаивался, так что мы ничего не меняли в нашей жизни, пока не наступило сегодня.
День сборов в Нью-Йорк.
Лекси полетит со мной на частном самолете. Мы должны были переночевать сегодня и собирать все мои вещи, потому что она уже давно упаковала чемоданы, но пару дней назад она увидела, как Маркус лижет мне утром, когда я сидела на кухонном столе. Лекси была в шоке не только от зрелища, но и от ответа мужчины.
«Я ем свой десерт», — сказал он ей, потому подруга больше не переступает порог дома Маркуса.
Повторюсь, мы вели себя как одержимые. Нет, мы были одержимы друг другом. С одной стороны я не хочу уезжать в Нью-Йорк. Конечно, у меня есть свой
