Ее глаза светлели, когда она видела слабого Франциска, на лице которого остались следы от оспы; она радовалась, замечая, как мало ест Карл. Оба эти мальчика страдали отсутствием аппетита и одышкой.
Катрин наблюдала за детьми во время уроков. Они быстро росли. Юный Франциск, который был дофином, получил отдельные покои; скоро он сможет сделать то, что ему хотелось больше всего на свете — жениться на Марии Стюарт.
Он имел болезненный вид. Он проживет недолго. Однако… Нострадамус дал понять, что Франциск станет королем; братья Руджери подтвердили это. Может быть, на самом деле он здоровее, чем кажется. Сейчас Франциск имел отсутствующий вид; близость Марии волновала его. Он мечтал о браке; Мария, в отличие от Франциска, всегда была доброй, энергичной. Ей нравилось, что он обожает ее.
Все дети боялись Катрин — даже Мария. Чтобы добиться их послушания, королеве было достаточно бросить на детей один строгий взгляд.
Когда Мария повернулась, чтобы шепнуть что-то Франциску, Катрин произнесла резким тоном:
— А теперь, Мария, переведи мне это.
Мария начала легко и быстро переводить латинский текст. Она была такой умной и сообразительной, что Катрин не находила, к чему можно придраться! Франциск и Карл с восхищением смотрели на девочку.
Зачем они так слепо обожают ее? — думала Катрин. Неужели это будет всегда? Наверно, да. Девочка сама верила в это. Разрумянившаяся и возбужденная, она быстро добралась до последней фразы.
— Браво! — закричал Франциск.
— Тише, сын мой, — оборвала его Катрин. — Мария сделала одну ошибку.
— Нет! — возмутилась Мария.
— Да! — Катрин указала на погрешность перевода.
Мария рассердилась; Франциск и Карл тоже рассердились на мать. Даже Элизабет и Клаудия были на стороне Марии; но они скрыли это, поскольку боялись матери сильнее, чем мальчики.
— Ты хорошо справилась с заданием, — сказала Катрин, — но все же хуже, чем ты думаешь. Если бы ты не спешила так и больше старалась, ты бы выполнила его лучше. Не забывай — избыток самомнения приводит к несчастьям.
Девочка вспыхнула и снова перевела отрывок, на сей раз безупречно. Нельзя было отрицать, что у нее светлая голова.
— Спасибо. Старшие могут идти. Я послушаю Генриха и Марго.
Занимаясь с младшими детьми, она поглядывала на старших, которые шептались в углу. Франциск ловил каждое слово Марии, держал ее за руку; его глаза светились любовью к девочке. А Карл ненавидел старшего брата за то, что Мария достанется Франциску. Если бы Карл родился первым, этой чести удостоился бы он.
Бедные маленькие принцы! — подумала Катрин. Они рождены для зависти, страха, ненависти. Что касается Марии Стюарт, она была создана для того, чтобы приносить неприятности окружающим… и себе тоже. Девочке придется понять, что для других она не столь важная персона, как для самой себя.
Перед Катрин находились два ее самых любимых ребенка. Хоть ей иногда и казалось, что вся ее любовь целиком принадлежит двум Генрихам — большому и маленькому, все же она была привязана к своей умной и красивой маленькой дочери. Как приятно слушать трехлетнюю нахалку, любоваться ею, сознавать, что Марго — ее дочь.
Но ее внимание слова и снова переключалось на старших детей. Усадив Генриха на колени и обняв Марго, Катрин стала делать вид, что занята ими, а на самом деле слушала, о чем говорят у окна старшие.
Мария сидела на диване, Франциск — на стуле; он держал девочку за руку и смотрел на нее. Карл, вытянувшись на полу, также внимательно глядел на Марию. Клаудия и Элизабет сидели рядом на стульях.
Мария рассуждала о религии; Катрин нахмурилась, сочтя эту тему неподходящей.
В последние годы на землю Франции пролилось много крови. После казни портного Генрих поклялся, что больше никогда не станет свидетелем сожжения на костре. Однако это не помешало многим оказаться в огне. Камера для пыток редко пустовала; еретики заполняли суровую Бастилию, их стоны доносились из комнат, где проводили допросы. Тысячи узников боролись с крысами и голодом в подвалах Шатело. Одни подверглись колесованию и четвертованию, другим в распоротые животы заливали жидкий свинец. Кого-то медленно поджаривали на костре. Этим мученикам отрезали языки, чтобы зрители не могли услышать их песнопения и молитвы. Все это совершалось по приказу короля во имя Святой Церкви.
И теперь маленькая католичка Мария, просвещенная своими родственниками де Гизами, рассказывала принцам и принцессам обо всем этом.
Катрин подозвала их к себе, и они неохотно приблизились к ней.
— Говорить о таких вещах неприлично, — строго сказала она.
— О каких вещах неприлично говорить? — спросила Мария.
— Я хочу, чтобы вы знали — неприлично говорить о том, что неприятно.
— Мадам, — лукавым тоном произнесла Мария, — по-вашему, плохо, что эта страна избавляется от еретиков?
— Это не та тема, которую можно обсуждать детям. Вот все, что вам следует знать. Ступайте, и помните, что я запретила вам говорить об этом.
Они удалились, и Мария Стюарт принялась болтать о новом танце. Она явно хотела, чтобы королева слышала ее голос, полный презрительных нот. Это было возмутительно, тем более что два мальчика и две девочки восхищались ее дерзостью.
Катрин испытала желание положить наглую девчонку поперек стула и выпороть ее в присутствии других детей, чтобы они стали свидетелями ее унижения. Следует ли ей сделать это? Нет! Королева Франции не должна пороть будущую королеву.
Наступило время, которое Катрин любила больше всего — она собрала свой Круг. В такие часы она казалась себе настоящей королевой.
Король и Диана милостиво разрешили ей проводить такие вечера. Это было наградой для кроткой и покорной жены. Она объявила, что будет устраивать их, чтобы ближе знакомиться с мужчинами и женщинами двора. На этих встречах говорили на темы, связанные с культурой, участие в них было почетным, изгнание из Круга — позором.
Король часто посещал эти собрания, если не уезжал в Ане или на охоту. Он считал это своим долгом, Диана, как самая близкая к королеве дама, тоже присутствовала там. Иногда появлялся Монморанси, хотя он и говорил, что чувствует себя неловко в покоях дамы. Он утверждал, что любит беседовать с королевой о ее детях, в любви к которым он признавался. Катрин радовалась, видя у себя де Гизов, хотя она и побаивалась братьев, зная об их безудержном честолюбии и о том, что они оказывают влияние на Марию Стюарт. Катрин с болью думала о том, что Франциск становится послушным рабом Марии, являющейся оружием своих родственников-интриганов. Она молила Господа о том, чтобы прошло как можно больше лет, прежде чем Мария поднимется на трон. Король обладал отменным здоровьем, все его сыновья уступали ему б этом. Катрин часто вспоминала о том, что Франциск Первый и ее собственный отец умерли от одной и той же страшной болезни. Она и Генрих были здоровыми людьми. Что, если они, избежав этого недуга, передали его своим детям? Юные Франциск и Карл были болезненными мальчиками. Внезапно она улыбнулась. Ее любимый сын Генрих, похоже, здоровее своих братьев. Мысли Катрин вернулись к старой теме.
