также более чем двумя десятками пленных. Среди них было даже семеро кенгов. К чести последних, никто из них сам не сдался, все оказались в плену из-за полученных ран. Несмотря на скоротечность боя и безоговорочный успех, наши потери были серьезными: более трех десятков убитых и полсотни раненых. В основном, это оказались ополченцы, полные боевого куража, но не имевшие воинской выучки и хорошего оружия.
Пока войска собирали трофеи и оказывали первую помощь раненым, я отыскал носилки с Теплым Ветром, крепко обнял парня и велел рассказывать, как же так замечательно вышло, что они появились здесь в самый драматичный момент.
— Мне так стыдно за свой первый поход, владыка, — начал издалека командир гарнизона Крыла. — Тогда у меня было так много людей, я уверился в легкой победе… командовал как попало, а они… они расколошматили нас, как детей. И разбежались все, как испуганные дети… Почти все. Меня с поля битвы вынесли наши, золотые. Ходить я не мог, ноги перебиты, и меня несли на плечах до самой Горловины. Там еще несколько ополченцев к нам присоединились. Связали носилки и понесли меня в Крыло. Но я, как только полностью в сознание пришел, велел стоять. Полдня до селения оставалось, и мы разбили лагерь прямо в поле. Тогда в моем «воинстве» даже полусотни не было. Кочи нас поддержал, прислал еды, оружия, какое-никакое пополнение. Дело понятное, он решил, что лучше врага бить в голом месте, чем допускать его до Крыла. Ну, я и стал собирать беглецов, снова создавать войско… Правда, боюсь, ничего бы у меня не вышло, если бы не он.
И Теплый Ветер кивнул в сторону Шаманыша. Тот ходил между раненых и помогал по мере сил: в основном, окуривал дымком из фигурной чаши — изгонял болезнетворных духов. Оказывается, жрец был беглецом первой волны и участвовал в ополчении Теплого Ветра. Прямо наравне со всеми пошел в бой. С какой-то кривой палкой в руках… и верой в Золотого Змея Земли.
— Его спасли другие ополченцы и тоже принесли в лагерь на носилках. Красный Хохолок получил страшную рану в голову: там под повязкой всё разворочено, правый глаз вытек… Но череп уцелел. Лечили мы жреца, как могли. Несколько дней он валялся в горячке, а потом очнулся и тут же начал кричать. О том, что Змей Земли в беде, что ему нужна наша помощь. Громко кричал, увлеченно! Все, кто его слышали, даже помышлять о бегстве перестали. А Хохолок окреп, встал, начал собирать воинов и вещал им о том, что сдаваться нельзя, что только победителей Змей наградит в ином мире…
Глаза у командира ополченцев затуманились. Видимо, и его зацепили речи Шаманыша.
— Стало наше войско потихоньку расти. Пришли несколько отрядов из самых дальних селений. Я, честно говоря, не знал, что делать. Не уверен был после прошлого разгрома. Хотя бы, Крыло защитить. Но враг на Серую Воду всё не шел. А Кочи уже прямо говорил, что мы очень много проедаем. И ты, владыка, взаперти сидел, окруженный врагами. Я всё искал в себе храбрость, чтобы пойти в новый поход — и тут ваши приходят из Аграбы! Говорят, побили половину пурепеча, но вторая вот-вот вернется. Я тут же всех поднял и повел вниз по реке — лодок у нас не было. Вот так и пришли. А почему так вовремя? Ну, не иначе Змей помог.
Тихий Ветер открыто улыбался. Ему хорошо! Его мир прост и понятен. А мне вот что думать?!
«Что думать, червяк?» — вопрошал я своего личного бога, а в ответ слышал только легкое глумливое хихиканье.
Наступившую ночь мы снова провели в бывшем лагере уже разбитого Апачетаме. Потому что еще до конца не верилось, что всё закончилось. Ждали удара, ждали какого-то подвоха. Караулы расставлены всюду — моё войско отдыхало словно чуткий олень, готовый бежать по первому сигналу, а не как сытый ягуар, переваривающий растерзанную добычу.
Но всё было тихо, никто на нас не напал. Даже отчаянный лазутчик не пытался пробраться к моему навесу, чтобы перерезать глотку проклятому Недоноску. Утром первым делом мы распрощались с ополченцами Теплого Ветра. Причина такой спешки банальна: нам тупо нечем было кормить такую ораву. Даже завтрак им в дорогу не дали. Но, к слову, те и сами спешили вернуться по домам: для простых крестьян война слишком затянулась.
Ополченцы собрали своих раненых и пообещали тут же направить беженцев из Излучного домой. Я отдельно попросил Теплого Ветра передать просьбу Кочи: срочно прислать нам зерна, хотя бы, мешков двадцать-тридцать, на первое время.
Ополченцы ушли, а мы занялись новым делом. И первую скрипку здесь вёл Шаманыш, который с самого утра не отходил от меня, бешено вращал левым глазом и увлеченно вещал. А я понимал, что он предлагает очень даже полезное дело.
Лагерь мальчишки-орла вновь стал центром притяжения всех сил. Именно сюда до обеда все свободные воины сносили любой найденный сухой лес. Шаманыш с несколькими помощниками выкладывал из них десятки кострищ: концентрическими кругами вокруг знамени с Золотым Змеем. На это время я с несколькими мастерами уединился в Аграбе, но на похороны пришел. Здесь же собрались все свободные от дежурств воины и немногие мирные жители, что оставались в Излучном.
Красный Хохолок отключил свою безумную ярость, речь его стала пронзительной, надрывной и трогательной.
— Здесь пали лучшие сыны нашего народа! — говорил он, стоя перед горками костров. Где упокоились почти полсотни мертвецов с последних сражений. — Они пришли сюда из разных мест, чтобы защитить нашего бога, нашего владыку, нашу свободу. Родовая земля их находятся в долгих днях пути отсюда. Есть тут и безроды, у коих нет священного очага, чтобы оберегать его после смерти. Но все они пали ради великого дела! И Золотой Змей говорит, что вся четланская земля — это их родовая земля. Так пусть же они упокоятся прямо здесь, в том месте, где совершили свой подвиг. Пусть черепа воинов защищают не один очаг, а все очаги нашего народа!
Новый обряд. Новые слова. И, похоже, новая святыня рождалась прямо на моих глазах.
Черные и золотые выходили с факелами и поджигали костер за костром. По счастью, день был сухим и солнечным, хворост и поленья занимались отлично. В последний момент Шаманыш вынес из центра стяг со Змеем.
Погребальные костры пылали долго. Над Излучным пошел явный горелый запах плоти… Примерно, через пару часов жар спал, и люди начали сгребать угли, пепел и кости в общую кучу. Шаманыш обходил и тщательно собирал
