Салли жалостно улыбнулась.
— Я могла бы объяснить это тебе, наверное, если бы очень постаралась. Было бы больше пользы, нежели бросаться краской. — Салли остановилась, словно комок к горлу подступил. — Но я убедила себя, что ты меня больше не любишь — и мне все равно. Так было легче.
Поль вздохнул.
— Я всегда любил тебя, но я не всегда это показывал. Я знаю, почему ты подумала, что я не люблю тебя. Можно, я объясню тебе все про Жюстин? Объяснение, которое я должен сделать столько лет спустя.
Салли кивнула.
— Я не любил ее, — медленно сказал Поль, — она мне очень нравилась. Зато она любила меня. Когда я женился на тебе, мне показалось несправедливым оставлять ее такой несчастной только потому, что я нашел свое счастье не с ней. Конечно, я давал ей денег, но ей не нужны были деньги, ей был нужен я. Я сказал себе, что все это никак не отразится на любви к тебе, что ты не должна это знать. Здесь все так делается, ты же знаешь. Думаю, даже тогда я чувствовал, что это неправильно. Прости, Господи, но я почувствовал облегчение, когда она умерла.
— И все-таки тебе тяжело говорить мне такие вещи, ведь так? — спросила Салли.
— Да. — Поль по-дружески улыбнулся ей. — Но я хочу твоего прощения. И я хочу твоей любви, если она еще теплится в тебе.
— Во мне всегда была моя любовь, — сказала Салли, — а простить не так уж сложно, как ты думаешь.
Подсознательно она понимала, что не нужно говорить про Адель Скаррон. Если Поль действительно говорил правду, мадемуазель Скаррон вскоре ждет неприятный сюрприз.
— Но тебе тоже придется кое за что меня простить. — Салли глубоко вздохнула.
— Если ты любишь меня, я прощу тебе все.
— Я надеюсь на это, — сказала Салли и посмотрела ему в глаза. — Я была неверна тебе.
«Если он сможет проглотить это, значит он действительно говорил правду», — подумала она.
Поль изменился в лице. Подобное никогда не приходило ему в голову. Неужели он совсем дурак? Салли, выкрав у него признание и прощение, теперь выглядела сурово, и он не мог найти в себе силы разозлиться. Была только грусть за бесцельно прожитые годы.
— Ты и сейчас мне изменяешь? — он мог вынести что угодно, только не это.
— Нет, — сказала Салли. — Теперь уже нет. И никогда больше.
— Это кто-то, кого я знаю? — спросил Поль.
Салли улыбнулась и соврала:
— Нет.
Желание очистить совесть до конца было велико, но весть об измене с Жильбером Беккерелем не принесет добра ни Полю, ни Дэнису.
— Нет, — повторила она, — ты не знаешь его.
Поль встал со стула и сел к ней на кровать.
— Наверное, это тоже была моя вина.
Салли покачала головой.
— Нет, не твоя. Моя. Поль, прости меня.
— Любимая моя. — голос Поля был голосом влюбленного юноши. — Любимая моя, я прощаю тебе все, раз мы по-прежнему любим друг друга.
Он наклонился к ней, и ей показалось, что его пропустили через молотилку, настолько уставшим выглядел он. Незнакомым.
— Я боялся, что ты умрешь. Я не могу представить себя без тебя. Или представить бы мог, но не пережил бы.
Салли притянула его к себе своей здоровой рукой, сама приблизилась к нему, ощущая его теплое дыхание.
— Мы еще никогда не говорили с тобой так, — сказала она. — Так откровенно. Если бы говорили так прежде, возможно, ничего этого и не было бы.
— Теперь мы всегда будем так говорить, — сказал Поль. — Я не буду давать тебе заснуть. Я никогда не думал, как много ты для меня значишь, как сильно я нуждаюсь в тебе. Я всегда любил тебя, и годы сделали меня частью тебя, я этого не знал.
С чувством победительницы Салли обняла его. Глаза ее сияли победным блеском.
— Где Мама Рэйчел? — прошептала она.
— Сидит в соседней комнате, как сторожевая собака, — сказал Поль.
Он вдруг понял, что пришло в голову Салли.
— Ты сведешь меня с ума.
Салли засмеялась.
— По крайней мере, тебя-то уж точно. Давай же.
Поль лег рядом с ней на кровать.
— А как же твоя больная рука? — спросил он, сверкая жаждущими глазами.
— Я справлюсь одной рукой, Поль, — парировала Салли. — Не бойся.
Честно говоря, она совсем не была уверена в успехе мероприятия, но нельзя же было сдаться, даже не попробовав. Слишком многое поставлено на карту. Если сейчас они с Полем займутся любовью, он больше никогда не вернется к Адели Скаррон. Салли даже не знала, был ли он близок с ней на самом деле, но готова была поклясться, что был.
Она встретила его губы своими и тихо застонала, когда он начал целовать ее.
Руки Поля путешествовали по ее ночной рубашке. Он испытывал чувство страха, не желая причинить ей боль, и в то же время хотел ее безумно. В голове мелькнула мысль, о том, кто проделывал с ней то же, что сейчас с ней проделывал он. Он решил, что ему совершенно все равно. Интересно, как он вообще мог вести себя так, будто Салли его собственность? Салли принадлежала сама себе. А сейчас она лежала в его объятиях потому, что любила, и это было намного приятнее.
Его губы прикоснулись к ее шее, а руки приподняли до пояса ночную рубашку, скрыв ее грудь в складках материи.
Поль уже не мог остановиться.
— Надо же, какое неудобное белье! Как, интересно, я могу ощутить тебя всю?
Салли вздохнула, но в глазах ее мелькнуло удивление.
— Это легко. Но ночная рубашка не снимется через эту руку.
Поль встал с кровати, сняв рубашку и брюки. Она с восторгом наблюдала за ним. Когда она здоровой рукой взялась за темно-вишневую спинку кровати, Поль осторожно вернулся к ней в кровать. Больная рука была подвязана одним из ее шелковых платков, и это только возбуждало его.
— Ты знаешь, мне кажется, мне не следовало бы это делать, — сказал Поль, но одного взгляда на него было достаточно, чтобы увидеть, как он на самом дел этого хотел.
— Просто осторожно и все, — прошептала она.
— Так осторожно, как два дикобраза, — заверил он, целуя ее шею и уши.
Как бы она хотела сейчас обвить его своими руками, прижать крепко-крепко к себе. Позже у нее еще будет такая возможность, и не одна, столько, сколько им захочется. Под обликом книжного паиньки в Поле скрывался страстный мужчина, и он всеми силами готов был это доказать, особенно если ничто им не мешало.
Поль просунул руки ей под ягодицы, нежно приподнимая ее, подготавливая. Еще более осторожно он раздвинул ей ноги и вошел в нее. Он был сильно напряжен, дыхание резко участилось. Она сразу поддалась его движениям, выгнула спину, широко раздвинув ноги.
— Ой! — Она прикусила губы, не от боли, от удовольствия. Ведь с ней был именно он, ее Поль.
Она ласково посмотрела на него сквозь бретельки ночной рубашки, попавшие ей на лицо.
Опасаясь сильно нажимать на Салли, Поль оперся о кровать руками. Он уже вошел во вкус происходящего и неотступно двигался к своей цели. Салли ни в чем не отставала от него, щеки ее пылали, тело горело. Поль на мгновение замер, склонился над ней, жарко поцеловал ее в губы и начал снова, поглощенный единством их чувств.
