с другом, ты будешь держать их в узде.
— Хитро, — усмехнулся Лиходол.
— Но сейчас от тебя надо только одно — стать князем.
— Хорошо, я сделаю то, о чём ты говоришь, только где мне взять зелье, которое сделает меня князем?
— Вот оно, — достал Карилис маленькую позолоченную скляночку. — Капнешь в кубок, да налив в него напиток, поднесёшь отцу. И всё.
— А можно, чтобы кто-то ещё это сделал? — не решаясь взять страшный сосуд, промямлил Лиходол.
— Если хочешь всё в тайне оставить, то сам делай. Любые помощники могут дело испортить или проболтаться.
— Я понял, — понурил голову Лиходол, пряча склянку в кошель. — Сделаю.
Уйдя от тестя, Лиходол послал слугу с наказом передать отцу, что есть серьёзный разговор, и просил, чтобы он вечером пожаловал к нему в хоромы на ужин.
Встречен князь был, как и положено, в светлице, усажен за накрытый стол, и Лиходол вышел, чтобы самолично принести отцу заморского вина. Налил себе, отцу, и откупорив склянку с зельем, поднёс её к отцовому кубку, но так и не смог вылить содержимое. Перед ним как морок побежали картины. Вот отец подбрасывает его высоко, аж к самому солнцу, а маленький Лиходол как птица машет руками и ничего не боится, ибо знает, что ловкий отец поймает его хоть и у самой земли! Вот на коня его сажает, вот бою учит! Вот дарит боевой меч! Вот в походе ловит щитом стрелу, что едва не вонзилась сыну в не защищённый железом глаз… Опустилась рука Лиходола. Закрыл он зелье и опять убрал в кошель. Нет, ничего он отцу не скажет и не сделает. Взял он поднос с кубками, но в этот момент вошла Домокла.
— Я поднесу князю угощение, — сказала, беря поднос из рук мужа. — Так почётнее будет.
Её чёрные глаза сверлили Лиходола, пронзая насквозь. Укоряя, обвиняя за слабость, за малодушие, и он понял, что она знала всё и спустилась только для того, чтобы проконтролировать выполнение воли её отца. Нет, дурой она не была, а коварство её было под стать Карилисову. Такая жена не даст пропасть, даже если тестюшка вдруг покинет этот мир, а в силу того, что он ей нужен, чтобы через него прибрать власть над этими землями, и не блеща настоящей женской красотой, будет верна ему до конца своих дней… или пока дети не вырастут. Лиходол в первый раз взглянул на жену с интересом. Она всё так же стояла, держа поднос с кубками, и буравила его глазами. Под этим взглядом он не смог удержаться, достал склянку, открыл и вылил её содержимое в отцов кубок. Домокла даже не глянула на это, смотря только мужу в глаза, а когда он спрятал склянку, наклонила голову в лёгком поклоне:
— Дозволь, муж мой, поднести угощение батюшке твоему?
— Поднеси, — еле выдавил из себя Лиходол.
Он как во сне вошёл в светлицу вместе с женой, взял с подноса свой кубок, а Домокла поднесла второй князю:
— Испей, господин наш!
— Благодарю, сноха, за почёт оказанный! — улыбнулся Горобой, беря кубок. — За твоё здравие пью! Да чтобы всё у вас всегда получалось!
Лиходолу так и хотелось выбить проклятый кубок из отцовых рук, крикнуть, обнять родные сильные плечи, но ноги будто в пол вросли, а онемевший язык так и не смог шевельнуться во рту.
Князь, осушив кубок до дна, вернул его на поднос, поморщился и принялся за закуски…
К вечеру следующего дня прибежал слуга и сообщил, что князю недужится и поэтому Лиходол должен вместо него быть на суде, который состоится рано утром на центральной площади. Только сейчас Лиходол до конца осознал, что обратной дороги уже нет, и ему стало страшно.
Ворон долго думы думал, в других Мирах летал, но вот встрепенулся на своём суку и огляделся по сторонам. Нет, тут близко всё тихо. Значит, что-то серьёзное в Мире случилось. Что? Посмотрел он на Небо, на Землю, на лес, раскинул взор свой на всю округу да увидел, что пусто в доме Горобоя! Нет его в этом Мире!
— Эх, Лиходол! Что ж натворил ты, глупый? Родную кровь предал да народу своему беду принёс! Думаешь, что сам править будешь, да не ведаешь, что тобой крутить станут, а когда не понадобишься больше, так отцову участь и разделишь! Родовида надо известить, пусть к войне готовится. Вон и Рысь с Любляной и Косолапкой идут, как раз вовремя! Пять лет мальчонке исполнилось, пора его воинскому делу начинать обучать. С лесом он уже освоился, со зверями тоже. Знает Рысь, как детей воспитать! Но кто-то ещё скачет… да не поймёшь сразу, то ли свои, то ли чужие? И много их!
— Здрав будь, Ворон! — наклонил голову Рысь, а Любляна с Косолапкой поклонились в пояс. — Снова мы к тебе за советом!
— Совет мой на сей раз прост будет — уходите отсюда быстрее! Скачут сюда люди недобрые да дело злое затевают!
— Какое зло в святом месте сотвориться может?
— Разное… Эх, поздно уже! Окружили! Ты подними-ка ко мне Косолапку, а сами спрячьтесь.
Поднял Рысь сына на дерево, подождал, когда тот повыше заберётся да в листве скроется, и едва отошёл от ствола, как выскочило на поляну больше сотни конных, среди них Лиходол с десятком верных кметей и Прядота с родичем своим ханом Карканом с воинами степными.
— Вот не думал тут темноту дремучую встретить! — воскликнул, горяча коня, Лиходол. — Ты что тут делаешь, шиш болотный?
— А то не твоего ума дело, — отвечал Рысь. — Никому не запрещено с Вещим дружить да уму-разуму у него учиться. А спроси его, воин, что твой Ворон думает о своей дальнейшей судьбе?
— Что ответить ему, Вещий? — повернулся Рысь к Ворону.
— Ответь, что не буду я в неволе, забавной зверюшкой служить! — ответил Ворон, и Рысь подивившись так и передал князю.
Удивились всадники, загомонили, но остановил их Лиходол, руку подняв:
— Ну, это мы ещё посмотрим. Схватите его, и этих лесных с собой прихватите, будут толмачить нам, что эта птаха говорить станет!
Кинулись воины к Ворону и к Рысю, да не тут-то было, трое из них мигом с жизнью простились, а остальные отступили, в кольцо Рыся с Любляной взяв.
— Хороша ты у меня, жёнушка, и деток рожать, и ворога бить! — похвалил жену Рысь, держа наготове боевой топор, которым только что раскроил голову нападавшему воину, а другому грудь распластал вместе с доспехом. — Радостно с тобой умереть будет!
— И мне, муж мой, радостно умереть с тобою, врагов лютых
