- Хорошо.
В машине Джуди показал, куда ехать. Он наблюдал за шоссе. Никто их не преследует. Он заставил Олбрайта несколько раз развернуться и после этого ехать на восток. Километров через тридцать показался большой дом у перекрестка. По знаку Джуди Олбрайт заехал на площадку и заглушил двигатель.
Они зашли в закусочную, и Джуди сел так, чтобы видеть дверь.
- Как вы сказали?
- Скрупул.
- И что это значит?
- "Скрупул" - это пароль файла в компьютерной системе Пентагона. Файл относится к вашему отделу. Это "Афина". Я дам вам все пароли к нему. Скопируйте файл "Афины" на дискету и отдайте мне.
- Весь файл? Все документы?
- Да. Может, они и не уместятся на одной дискете.
- Может быть. Что я от этого буду иметь?
- Сто штук.
Капитан 3-го ранга Чад Джуди недоверчиво взглянул на него, затем осмотрел зал. Подошел официант. Они потребовали пиво и меню.
- Что вам известно об этом файле? - спросил Джуди.
- Я вам не скажу. Достаточно того, что он мне нужен.
- Зачем?
- Вам следует знать только одно - он мне нужен за сто тысяч долларов.
- Не похоже, что он вам так уж сильно нужен.
- Во что вы оцениваете "сильно нужен"?
- Если вы решите, что готовы отдать за него четверть миллиона, тогда приходите ко мне. Половину авансом, половину при получении. Наличными. Мятыми двадцатками.
- Нет. Это чересчур... нет! Джуди раскрыл меню.
- Я, наверное, возьму чизбургер с ветчиной. А вы?
- Обыкновенный гамбургер.
Джуди кивнул и стал незаметно оглядывать зал в ожидании официанта.
Когда они, справившись с едой, пили кофе, Олбрайт спросил:
- Если я дам вам пятьдесят сегодня и пятьдесят в понедельник, когда я получу дискеты?
- Когда вы принесете остальные деньги?
- В следующий понедельник.
- Вот тогда будут вам и дискеты.
***
В семь часов Луис Камачо позвонил своим. Ответила Салли.
- Привет. Ты уже там?
- О, Луис. Здесь будет хорошо. Мои старики немного удивились, но очень рады видеть нас.
- Ладно. Все будет нормально.
- Что ты делал днем? Что ты ел на обед? Три или четыре минуты они обсуждали состояние продуктовых запасов в доме, потом Камачо пожелал ей спокойной ночи.
Через полтора часа зазвонил телефон.
- Он едет домой, - доложил Дрейфус.
- Кто был с ним?
- Не знаю. Мы сфотографировали их в инфракрасных лучах на мосту Чесапик-Бей. Фотограф не обещает, что снимок получится. Они въехали в столичный округ и ненадолго останавливались в Блейденсберге. Потом объект высадил пассажира у станции метро, и тот исчез прежде, чем наш человек успел зайти в зал. Объект едет в вашу сторону. Минут через пять будет дома.
- Пошлите кого-нибудь к дому Чада Джуди. Может, он заметит, как тот возвращается. И возьмите список номеров машин, стоявших у того бара, где объект подобрал пассажира. Пропустите их через компьютер.
- Есть, шеф. Что еще?
- Когда будет готов снимок?
- Завтра.
- Ладно.
- Я пометил, где они находились на стоянке. Может быть, завтра придем с ордером и сделаем обыск.
- Сегодня вечером или завтра объект будет много разговаривать по телефону.
Будьте начеку.
- Вы уверены, что он начинает активные действия?
- Ему некуда деться. Он должен или ставить мат, или сдаваться.
- Держите пистолет под рукой.
***
В воскресенье утром Луис Камачо красил скамейки во дворе, когда Харлан Олбрайт окликнул его через забор. Он зашел в калитку и уселся на стуле.
- У меня есть еще одна кисть, если хотите помочь. Олбрайт хмыкнул и отхлебнул кофе.
- Кто сказал, что Том Сойер умер? Извините. У меня утром кое-какие дела. Он взглянул на дом. - Где Салли?
- Уехала к матери. - Камачо красил ножку стола, не поднимая головы.
- Вот как?
- Женщины, - пробурчал Камачо.
- М-да. На неделю, на две?
- Не знаю.
- Примерно так, что ли?
- Ну да.
- А мальчик?
- С ней. Он уже сто лет не был у бабушки с дедушкой. Конечно, не хотел ехать.
Олбрайт наблюдал, как Камачо красит стол. Краска стекала ему на пальцы, и он вытирал их о траву.
- Знаете, днем может быть дождь.
- Вот так мне везет.
- Почему бы вам не сложить вещички и не отправиться наконец домой?
Камачо сунул кисть в ведро и распрямился. Он пристально посмотрел на Олбрайта, пытаясь прочесть его мысли.
- Вы имеете в виду - в Россию?
- Ну да. Сколько вы здесь? Двадцать восемь или двадцать девять лет?
- Тридцать один.
- Вот-вот. Не пора ли домой?
- Да я ведь уже разучился говорить по-русски. Когда я слышу русскую речь, мне приходится напрягаться, чтобы уловить смысл, а потом долго обдумывать ответ. Больше двадцати пяти лет я мыслю по-английски. Еще кофе?
- Давайте.
Луис взял у него чашку и зашел в дом. Через минуту он вернулся с двумя чашками. Оба молча пили кофе. На дереве чирикали птицы. Камачо сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух. Как уехать? Ему здесь нравится - и место, и люди.
Олбрайт нарушил молчание:
- Вы действительно уверены, что Каплинджер - это "Минотавр"?
Луис задумался.
- Вполне возможно, - наконец, вымолвил он. - Он подходит. У него доступ ко всем делам, он был на том самом приеме три года назад, когда послу опустили первое письмо в карман. Он крайний эгоист, обожает власть. Вполне подходит.
- Но почему? Камачо пожал плечами:
- Составьте список всех возможных причин и пройдитесь по нему. Выберите ту, что вам нравится.
- Я это сделал. И знаете что? Я подозреваю, что настоящая причина в мой список не попала.
- Почему удачно женившийся мужчина цепляет проституток на улице? Почему пожилой человек крадет пару сотен долларов из кассы?
- Это причина в списке была. Крыша поехала. Но я так не думаю.
- Это случается сплошь и рядом. - Камачо допил кофе, отставил чашку и снова взялся за кисть.
- Рейс Аллен Каплинджер, - произнес по слогам имя Олбрайт. - Шестьдесят три года. Состояние оценивается в сто тридцать два миллиона долларов. Сын аптекаря.
Вырос в Сент-Поле. Дважды женат. Вторая жена умерла от инфаркта шесть лет назад. С тех пор не женился, хотя живет с секретаршей, которая работает у него пятнадцать лет. Спит с ней примерно раз в месяц на протяжении десяти лет. Ей сорок два, никогда не была замужем, довольно привлекательна, восемь лет назад ей удаляли полипы в прямой кишке. Каплинджер коллекционирует искусство индейцев, платит огромные деньги, иногда ему достаются хорошие вещи, иногда дрянь. Покупает по собственному вкусу, не обращаясь к экспертам. Собрал все книги, когда-либо написанные о Макартуре, и лучшую мемориальную коллекцию о нем. Что еще? Ах, да. Имеет двух взрослых дочерей, двух собак и "ягуар" пятнадцатилетней давности. Его поместье находится в Западной Вирджинии, близ Мидлберга. Всю свою министерскую зарплату отдает на благотворительные цели.
- В колледже был застигнут в облаве с проститутками, исключался на целый семестр, - добавил Камачо, не отрывая глаз от кисти.
- Да, и это. Грехи молодости. - Олбрайт выплеснул гущу на траву и поставил чашку на колени.
- Так что, доктор Фрейд, неужели Каллинджер уже перешел грань? Вступил в сожительство с матушкой Россией?
Олбрайт встал, положил чашку и побрел к калитке. Через полчаса Камачо услышал, как он заводит мотор и выезжает на улицу.
***
Олбрайт заехал в магазин "Уол-Март" близ Лорела. Потолкавшись минут десять, он позвонил из автомата у входа. Никто ему не ответил. Он выждал ровно минуту и снова набрал номер. На третий раз абонент взял трубку.
Олбрайт говорил около минуты. Его собеседник не произнес ни слова. Затем Олбрайт повесил трубку, вернулся в магазин и еще полчаса покрутился у прилавков.
Выйдя из магазина, он целый час бесцельно разъезжал. В Бертонсвилле заправился и купил банку содовой воды "Доктор Пеппер". Выпил ее, направляясь на север по шоссе № 29, тщательно стер тряпкой отпечатки пальцев с банки.
На подъезде к границе округа Колумбия он съехал на трассу № 32, сделал незаконный левый разворот на верхнем уровне развязки и спустился на то же шоссе № 29, проверился в зеркале заднего вида и направился на юг. Никто его не преследовал. Ни вертолетов, ни легких самолетов он не заметил. На шоссе № 216 он свернул направо в самый последний момент, как раз когда уже зажигался зеленый свет.
Теперь он очутился на проселочной дороге. Заглянул в зеркало. Какая-то машина свернула с 29-го на эту дорогу, но направилась на север. Раньше он ее не замечал. Теперь ему попадались только встречные автомобили.
Фултон был небольшим поселком - несколько ферм, церковь, крохотная почта и несколько магазинчиков - в двух километрах к западу от шоссе № 29. Здесь Олбрайт свернул налево, на Известковую дорогу. Узкая лента асфальта петляла, следуя изгибам речушки. Вдалеке от дороги среди широких лугов стояли красивые дома. Заборы прятались за высокими деревьями, в густой траве паслись лошади.
Машина, шедшая позади него от 29-го шоссе, свернула налево, на Бассейную дорогу, и направилась по склону невысокого холма в соседний округ.
