— Так ты трахалась с Петтиджоном или нет? Отвечай!
— Нет! — выкрикнула она и добавила совсем тихо:
— Нет, клянусь тебе.
— Ты убила его? — Он сжал руками ее плечи и так низко наклонился к ней, что его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от ее головы. — Ответь мне честно на этот вопрос, и я прощу тебе любую ложь. Ты убила Люта Петтиджона?
Юджин отрицательно покачала головой:
— Нет, я его не убивала.
Он уперся кулаками в стену позади нее и, наклонившись еще ниже, коснулся щекой ее щеки. Его дыхание было горячим и таким громким, что заглушало даже шум дождя снаружи.
— Я хочу верить тебе…
— Это правда, я не убивала Петтиджона, — повторила Юджин. — Но не спрашивай меня больше ни о чем, потому что я все равно не смогу ответить…
— Но почему? Скажи хотя бы — почему?
— Потому что ответы причинили бы мне слишком сильную боль.
— Как? Я не понимаю…
— Прошу тебя, не заставляй меня. Это же мука мученическая… Я боюсь, что мое сердце просто разорвется пополам.
— Но своей ложью ты разбиваешь сердце мне.
— Пожалуйста, Хэммонд, если ты хоть немного уважаешь меня, избавь меня от… Я не хочу, чтобы ты во мне разочаровался. Я предпочла бы никогда больше с тобой не встречаться, чем позволить тебе знать…
— Что? Скажи мне!
Она решительно покачала головой, и Хэммонд понял, что продолжать давить на нее бессмысленно. К тому же после того, как он убедился, что Юджин не причастна к убийству Петтиджона, с его стороны было бы самым правильным оставить ее в покое и не лезть ей в душу.
— Это еще не все, — неожиданно добавила Юджин. — Назревает кризис, и мы можем оказаться по разные стороны барьера…
— Значит, твоя тайна все-таки имеет отношение к делу? — встрепенулся Хэммонд, хватаясь за ее слова, как за последнюю надежду.
— Я знала, что наша встреча все очень усложнит, и тем не менее допустила… Больше того, я хотела, чтобы это произошло. Даже на заправочной станции я еще могла сказать тебе “нет”, но.., не сказала.
Он слегка приподнял голову, чтобы видеть ее лицо.
— А если бы тебе представилась возможность переписать эту страницу заново…
— Это нечестно!
— ..Ты бы что-нибудь изменила?
Она долго выдерживала его взгляд, лишь еще одна слеза скатилась по ее щеке. Для Хэммонда это было достаточным ответом.
— Я тоже!.. — прошептал он. — Я тоже не стал бы ничего менять.
Мгновение спустя он обнял Юджин, и его жадный рот раздвинул ее губы. Вода капала с ее мокрых волос на его рубашку. Наконец они разжали объятия.
— Юджин…
— Хэммонд…
Они рассмеялись тому, что впервые назвали друг друга по имени и поцеловались с еще большей страстью. Распустив пояс ее халата, Хэммонд просунул руки под ткань и ласкал нежную кожу Юджин, исторгая из ее уст негромкие стоны.
Кровь стучала в ушах Хэммонда громче, чем низвергающиеся на крышу потоки дождя. Гулкие удары пульса заглушали не только все внешние звуки, но и робкий голос совести и здравого смысла. Когда они и вовсе замолчали, он подхватил Юджин на руки и перенес на постель. Уложив ее на простыни, Хэммонд, сгорая от нетерпения, сорвал с себя одежду и лег рядом. С губ его сорвался протяжный вздох, в котором смешались отчаяние и страсть.
— Я спала с тобой не ради алиби, Хэммонд…
Приподнявшись на руках, он заглянул ей в глаза:
— А ради чего?
— Ради тебя самого…
Хэммонд спрятал голову у нее на груди.
Высшей точки наслаждения они достигли одновременно.
* * *
Они лежали под одеялом, обнявшись. Юджин прижалась к нему, и Хэммонд с удовлетворением увидел, какое у нее счастливое лицо. Правда, глаза ее были закрыты, но губы слегка улыбались, и на щеках играли очаровательные ямочки. Она не спала, и Хэммонд, негромко рассмеявшись, поцеловал ее веки.
Юджин открыла глаза и посмотрела на него, потом выпростала из-под одеяла руку и провела кончиком пальца по его губам.
— О чем ты думаешь? — спросил Хэммонд.
— Я думала о том, как было бы здорово пойти с тобой куда-нибудь. Например, в ресторан или в кино… Чтобы вокруг было много народа и все-все нас видели. Чтобы я могла познакомить тебя со своими друзьями.
— Может быть, когда-нибудь так и будет.
— Может быть… — эхом повторила она, но в ее голосе звучало сомнение. — Я недавно в Чарлстоне, но кое-что знаю. Знаю местное общество… Мне известно, что здесь не жалуют чужаков.
— Меня это не волнует.
— Зато волнует большинство коренных чарлстонцев. В Чарлстоне, наверное, каждая семья ведет свою родословную если не от первых поселенцев, то по крайней мере от героев Гражданской войны.
— Один знаменитый чарлстонец, — правда, он был литературным персонажем — сказал: “Дорогая моя, мне теперь на это наплевать” [4]. И я готов подписаться под этими словами. Даже если бы мне было не наплевать, я бы все равно предпочел тебя всем женщинам нашего города. Я предпочел бы тебя любой красавице, пусть она даже ведет свою родословную от Евы.
— Любой? А Стефи Манделл?.. — Юджин рассмеялась, увидев выражение его лица. — Посмотрел бы ты на себя сейчас!
— Как ты узнала?
— Женская интуиция. Она мне сразу не понравилась, и я уверена, что это между нами взаимно. Нет, это не обычная неприязнь, которая возникает, наверное, между подозреваемым и следователем. Это совсем другое чувство, более глубокое и более примитивное, что ли… Сегодня, когда она едва не застукала нас в лифте, я поняла. Ведь вы были любовниками, правда?
— Вот именно — “были”. — Хэммонд специально выделил голосом последнее слово. — Мы встречались почти год, но потом…
— Как давно вы расстались?
— Два дня назад.
— Два дня? — в замешательстве переспросила Юджин. — То есть.., в это воскресенье? Он кивнул.
— Из-за.., из-за того, что случилось накануне?
— Ну, не совсем. Для меня наши отношения закончились уже довольно давно, но после… Когда я узнал тебя, мне окончательно стало ясно, что мы со Стефи не созданы друг для друга. — Он ласково провел рукой по ее волосам. — Несмотря на то, что ты — маленькая врушка, ты самая соблазнительная и желанная женщина в мире. И дело тут не только в твоей физической привлекательности…
— А в чем же?
— Ты умна.
— О, весьма! Кроме того, я люблю животных и вежлива со старшими.
— Ты веселая.
— А еще у меня спокойный, выдержанный характер.
— Ты покладиста, чистоплотна и, должно быть, замечательный врач.
— Я чувствовала, что в детстве ты был бойскаутом!
— Что было, то было.., так о чем я? Ах да, у тебя очень красивые груди!
— Ты же говорил, что дело не в физической привлекательности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
