Рурк просмотрел листки с напоминаниями на своем столе. Сегодня дороги завалило снегом, и дела решались медленно. Полицейский департамент работал в урезанном режиме. Один из помощников отца приглашал Рурка на ежегодный обед в честь Дня президента, который устраивал сенатор. На самом деле Дрэйтон Макнайт давал роскошный обед стоимостью 500 долларов за блюдо с целью найти новые источники финансирования. Рядом с этим приглашением лежало письмо от матери, в котором она послушно повторяла приглашение отца. Рурк виделся с родителями редко. Раны, нанесенные в детстве, так и не зажили. Рурк смял оба приглашения и отправил их в мусорную корзину. Помимо прочего были и сообщения от двух женщин — Минди и Сьерры, с которыми Рурк встречался некоторое время назад.
Нет. Не встречался. Каждую из своих женщин Рурк цеплял в баре Нью-Йорка, а через неделю сажал на поезд и отправлял обратно домой. С технической стороны это, возможно, и было свиданием. Рурк не помнил, чтобы он давал кому-либо из этих женщин свой телефон, но особо настойчивые каким-то образом умудрялись его разыскать. Рурк выкинул в корзину и эти листки. Он не ходил на вторые свидания.
И что печалило Рурка больше всего, с тех пор как ему пришлось открыть сердце Дженни, он не ходил и на первые.
В последнее время Рурк был праведнее монаха. Неприятное состояние. Но не такое неприятное, как бессмысленный секс. Раньше Рурк представлял, что это доставляет ему удовольствие, но в последнее время больше не мог лгать себе.
«Пригласи ее», — сказал Рурк самому себе.
Он уже пробовал, но она отказалась.
«Пригласи ее снова».
Но это чертовски унизительно. Готов ли он снова получить отказ?
Не успев ответить на собственный вопрос, Рурк взял телефон. После третьего звонка она ответила.
— Алло, — произнесла Дженни веселым голосом нараспев.
— Это я, — сказал Рурк, повернувшись к людям в приемной за стеклом. Ему нравилось, что на его лице редко отображались эмоции, но, когда дело доходило да Дженни, Рурк уже не был ни в чем уверен. Потом он задержал дыхание, гадая, узнала ли Дженни, кто звонит.
— О… привет, Рурк.
Что ж, узнала. Но ее интонация сменилась с игриво-щебечущей на настороженную.
— Извини, что помешал, — произнес Рурк.
Дженни рассмеялась.
— Я жду звонка от мистера Грира. Моего агента. Боже, можешь себе представить? У меня есть литературный агент! Точнее, будет, если я все же сумею написать эту книгу.
— Конечно, я в это верю.
— Правда? Ты не просто так это говоришь?
— Я не понимаю, что в этом такого. Ты напишешь прекрасную книгу, которая станет бестселлером. Ты сказала мне это, когда тебе было… сколько? Одиннадцать лет?
— Ты все еще в это веришь? — Голос Дженни смягчился. — Ох, Рурк.
Из-за этого «ох, Рурк» ему захотелось срочно скрыться из поля зрения наблюдателей. Рурк сел за стол и развернулся в кресле лицом к стене.
— Слушай, я тут подумал…
Черт! Ну почему это так сложно? «Не хочешь поужинать со мной?» Один простой маленький вопрос.
— Так о чем ты подумал? — напомнила Дженни.
— Ты… э-э… у тебя все там в порядке?
— Конечно, — ответила Дженни. — Все замечательно. Сегодня самый лучший день для работы над книгой.
Сердце Рурка пропустило один удар. Похоже, Дженни абсолютно счастлива вдали от него. Должно быть, жизнь в его доме была для нее настоящей мукой.
— Сегодня все дороги завалены снегом. Я хотел убедиться, что тебе ничего не нужно.
— А здесь всегда полно снега. И мне это очень нравится. — Она вздохнула в трубку и тоскливо продолжила: — Я нахожусь наедине с собой и вспоминаю кое-что из прошлого…
«О нас?» — подумал Рурк, но не спросил.
В дверь постучали, и Рурк повернулся в кресле. В кабинет без приглашения зашла Нина Романо. Рурк взглянул на ее напряженное и испуганное лицо и сказал Дженни:
— Мне нужно отойти. Я тебе перезвоню.
Спасибо, Нина, подумал Рурк. Он получил возможность закончить этот разговор, не выставив себя полным идиотом.
Нина ограничилась лишь беглым взглядом.
— Дженни? — поинтересовалась она, кивнув на телефон.
Черт, это так очевидно?
— Что случилось? — спросил Рурк, игнорируя вопрос.
— Я знаю, куда уходят деньги. Их ворует Мэттью Алджер.
Рурку потребовалось некоторое время, чтобы осознать сказанное Ниной.
— Городской бюджет, — произнес он.
Нина кивнула и бросила на стол распечатанные документы.
— Он поступил очень умно. Перевел деньги из специального и лимитированного фонда в общий, а потом брал их оттуда. Ох, еще он забирал деньги, поступившие после судебных разбирательств по поводу транспортных нарушений, а потом помечал в записях, что наказанием послужили общественные работы. У него не было никакого права делать эти записи! — Нина говорила быстро и с жаром. — Ублюдок! Не могу дождаться, когда…
— Пока не говори ничего Алджеру.
— Слишком поздно.
Нина отошла от двери и жестом пригласила Мэттью Алджера в кабинет. Она бросила на него уничтожающий взгляд.
— Рурк считает, что я не должна была ничего тебе говорить, — прошипела она. — Уверена, что он прав, но должна признаться, у меня нет никакого опыта в работе с ворами-чиновниками. Ты первый.
— Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.
Классика, подумал Рурк. Эти слова он каждый день слышал на работе, и в большинстве случаев они оказывались лживыми. Алджер лгал. Рурк знал это по его бегающим глазам, по положению руки, которая прикрывала другую.
— Ты арестуешь его? — спросила Нина.
Господи, спаси от людей, пытающихся «помочь» ему делать свое дело.
— Мы свяжемся с финансовым ревизором, — ответил Рурк, делая пометку на бумаге. — Немедленно.
Нина схватила документы.
— Но как же…
Зазвонил телефон. Рурк вытянул шею, чтобы посмотреть в приемную.
— Да?
— К вам трое детей, шеф, — сообщил ассистент.
Рурк взглянул на Алджера.
— Мы закончили. — Он перевел взгляд на телефон. — Пусть войдут.
В том, что пришли дети, не было ничего необычного. Благодаря молодежному движению многие местные дети считали Рурка тем, к кому можно обратиться за помощью.
Рурк поднялся и открыл дверь. К его удивлению, в кабинет вошли Зак Алджер, Соннет Романо и Дэзи Беллами. Они были одеты по-походному, за спинами лязгали прицепленные к рюкзакам снегоступы, на щеках горел румянец от холода. Алджер тоже явно удивился. Он свирепо посмотрел на Зака и спросил:
— Ты куда-то вляпался?
Рурк понимал, что Нина не станет обвинять Алджера в присутствии детей. Ради самих же детей.
