Обрезок трубы выпал из Лейкиной руки. И лампа тоже. Но не разбилась — просто потухла. В подвале стало совсем темно. Но за мгновение до этого Лейка успела увидеть, как «собака» медленно поднимается… на задние лапы, и еще — понять, что это никакая не собака!
В следующий миг Лейка пронзительно завизжала…
Она визжала, наверное, минуту, зажмурившись, не переводя дыхания…
Потом судорожно вдохнула и завизжала снова…
А потом вспыхнул огонек — и Лейка увидела, что чудовище с собачьей головой… Нет, не с собачьей! Не бывает у собак таких страшных морд!.. Что это чудовище еще ужасней, чем показалось Лейке.
И оно поставило на пол непонятно как зажженную лампу, нависло над сидящей на полу Лейкой и зарычало глухо и страшно…
Лейка зажмурилась и снова завизжала. Еще громче прежнего.
Ее не разорвали на куски.
И она не очнулась на койке психиатрической больницы.
Когда Лейка открыла глаза, то обнаружила, что лежит, свернувшись калачиком, на бетонном полу, метрах в двух от нее стоит керосиновая лампа, а за лампой сидит на корточках воплотившийся кошмар голливудских ужастиков, при этом острые колени «кошмара» торчат вперед, передние лапы упираются в пол, спина изгибается горбом, а заросшая шерстью морда (или лицо?) лежит на коленях.
Чудовище рыкнуло еще раз. В сознании Лейки что-то переключилось (до этого момента она просто не могла осознать, что в этом страшном рыке может быть смысл), и она поняла. Чудовище разговаривало. Более того, оно обращалось к Лейке. И — совершенно невозможно! — оно обращалось к ней по-шведски!
Это было настолько невозможно, что Лейка вдруг приняла все происходящее как должное.
И села. И перестала бояться. Нет, не перестала, просто страх превзошел какой-то предел, после которого сознание перестало его воспринимать.
«Не бойся, маленький человек!» — вот что прорычало чудовище.
— Кто ты? — тоже по-шведски проговорила Лейка. Она не очень надеялась, что чудовище поймет. Оно и не поняло. Прорычало что-то невразумительное, но требовательное.
Волосатая лапа с длинными толстыми пальцами на удивление бережно дотронулась до щеки Лейки. Лейка не отшатнулась. Она бы не успела. Движения существа были невероятно быстрыми. Дотронулось и в следующий миг отпрыгнуло назад, оказавшись рядом с лежащим человеком, тронуло его лапой, затем сделало такое движение, словно вспарывало лежащему грудь и вырывало внутренности. И поманило Лейку: иди сюда!
Лейка отчаянно замотала головой. Потом, напряженно подыскивая подходящие шведские слова, выдавила:
— Я не кушать человек.
Чудовище рыкнуло, выразив непонимание.
— Я не кушать человек! — повторила Лейка, дополняя слова жестами. — Не кушать его! Нет!
Чудовище замерло. Затем распахнуло пасть во всю ширину и издало кашляющий рев.
«Сожрет, — совсем отрешенно подумала Лейка. — Этого сожрет и меня за компанию. Господи, я в тебя не верю, но сделай так, чтобы это был сон!»
Чудовище подпрыгнуло метра на два, ударившись спиной о трубы на потолке. Трубы задрожали и загудели. Пол тоже задрожал: чудовище колотило по нему ручищами, рычало и подвывало.
Потом наконец умолкло и, явно передразнивая Катю, замотало здоровенной башкой.
— Нет! — отчетливо повторило оно. — Нет, человек! Ты — человек. Он — не человек… (дальше Лейка не поняла). — Ты его кушать — нет! Ты его — жить!
И снова — приглашающий жест.
Лейка колебалась. Ей ужасно не хотелось приближаться к трупу. Но ее очумевшее от потрясений сознание подсказывало, что труп — это намного менее опасно, чем болтающая по-шведски помесь гориллы, леопарда и паука.
«Надо делать то, что он хочет», — подумала Лейка.
Она встала.
Чудовище заворчало. Кажется, одобрительно.
Лейка набралась храбрости и двинулась к лежащему.
Это был очень длинный путь. Лейка о многом успела подумать. В частности о том, что лежащий — не обязательно труп. Может быть, это живой человек, но без сознания.
Наконец путь в двадцать коротких шагов был пройден и Лейка оказалась рядом с лежащим.
И что дальше?
Она посмотрела на монстра (на лежащего она старалась не смотреть совсем). Монстр рыкнул, полыхнул глазами, ухватил Лейку за руку и прижал ее ладонь к животу лежащего. Живот был совершенно холодным и очень твердым. В памяти Лейки всплыли слова: «трупное окоченение». Еще она подумала: «Сейчас меня стошнит!» И тут нос ее уловил очень знакомый запах — запах сена и нагретого солнцем камня. И она наконец посмотрела вниз, на лежащего. Это был Карлссон.
Глава сорок вторая
Поцелуй мертвеца
Нанялся как-то молодой тролль на кладбище могильщиком.
А гнусный эльф решил над ним подшутить.
Переоделся призраком, череп на макушку привязал, внутрь зажженную свечку вставил. Подобрался к троллю, который могилу копал, — да как заухает.
Тролль глянул через плечо — и снова за работу.
Разочарованный эльф походил еще немного вокруг, понял, что тролля не напугать, да и двинулся к воротам.
А у самых ворот его тролль догнал и за шкирку — цап!
— Здесь, — говорит, — гуляй. Призракам за территорию выходить не положено.
Это был Карлссон, и он, несомненно, был мертв. Потому что был холодным. Потому что, присмотревшись внимательнее, Лейка увидела, что он — весь в черной запекшейся крови. Что голова его совсем разбита.
Но он был неправильным мертвецом. От мертвеца должно было сильно пахнуть… мертвецом. От Карлссона пахло сильнее, чем когда… Чем раньше. Но не трупным разложением. Запах был таким же, как у живого. Правда, был еще запах псины. Но это не от Карлссона — от монстра. Лейка смотрела на мертвого Карлссона — и не чувствовала отвращения. Только жалость.
Спустя минуту она подняла взгляд на чудовище.
«Что ты хочешь? — спросила она мысленно. — Зачем ты принес меня сюда?»
— Живи его! — рыкнул монстр. — Ты быть с ним. Он — жить. Он — жить, ты — жить!
Ничего себе требование! Или ты оживишь мертвого, или тебя прикончат!
— Он — не жить, я — не жить? — решила все-таки уточнить Лейка.
Чудовище мотнуло головой.
— Он — жить! Ты звать его дух!
Последнее слово Лейка не поняла — угадала.
Ей вспомнился фильм «Кукушка». Там финская шаманка тоже «звала» душу умирающего… Умирающего, а не мертвого. И Лейка — никакая не шаманка!
— Я не могу!
Оскаленная морда приблизилась к Лейкиному лицу, дохнула жаркой гнилью хищного зверя:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
