плюхнулся на землю — пуля, едва не сбив фуражку, пронеслась над его головой. Слева у берега, метрах в ста пятидесяти, кто-то вел бой. Безостановочно, захлебываясь, работал ручной пулемет. В ответ звучали редкие выстрелы. Кто-то отбивался из последних сил.
— Там Макарыч с Теленковым, — сказал Вихрев. — Надо выручать.
По команде Лопухова рассредоточились. Короткими перебежками приблизились к месту боя. Теперь пулемет бил уже совсем рядом. Слышалась даже чужая речь. Они зашли с тыла, положение их было исключительно выгодным. Правда, трудность заключалась в том, что можно было запросто угодить под «свою» же пулю, равно как и Теленков с Макаровым тоже рисковали оказаться под огнем своих. Но фланги противника были прикрыты — слева река, справа болотце, — так что выбирать особенно не приходилось. Лопухов вынул из чехла армейский нож. Денисов и Вихрев проделали то же самое, Теперь надо было ползком вплотную сблизиться с пулеметным расчетом и бесшумно уничтожить его. После этого, уже не таясь, открыть огонь по флангам.
Горячему по натуре Вихреву этот план был явно по душе. Он полз, ловко извиваясь в высокой траве, затихал, когда в перестрелке наступала пауза, и снова полз. Вот уже видны в рассветной мгле спины румынских солдат, их ядовито-зеленые френчи, немецкого образца шапки с двумя пуговицами на околыше, разбросанные по сторонам тяжелые армейские ботинки. Подошвы у них — сплошь в круглых пупырышках, как в присосках. Это последнее, что врезалось в его память. Лопухов взмахнул рукой, и он, неслышно приподнявшись над землей, бросился на второго номера. Враг дернулся всем телом, и у Вихрева все поплыло перед глазами.
Очнулся он от того, что Денисов хлестал его по щекам и что-то выговаривал. Рядом в руках Лопухова беззвучно, словно контуженный, дергался немецкий пулемет. Потом, когда Денисов уже бинтовал Макарову плечо, к нему вернулись звуки и ощущение происходящего.
— …Неужели война? — спрашивал у кого-то Лопухов и сам же отвечал: — Да нет, не может быть! Кишка тонка!
— Потерпи, Макарыч, больней не будет, — говорил Денисов. Бинт на плече Макарова быстро набухал кровью, и Вихрев отвернулся.
3
Шквал огня обрушился на заставу. Казалось, небо вдруг разверзлось среди ночи и осыпалось на землю огненным дождем. Все пространство от деревянного моста, включая двор и все три опорных пункта, кипело от разрывов мин, ружейно-пулеметного огня. В сонное тело земли впивались металл и смерть.
Война!
Тужлов готовил себя к этой мысли, к ее возможности, и то, что происходило сейчас, не могло его обмануть, тем не менее все в нем протестовало против случившегося, сознание с лихорадочной настойчивостью цеплялось за малейшую надежду, за тот обман, пусть даже иллюзорный, который все еще грезится человеку, пока он не свыкся с неизбежностью.
Добежать от командирского флигеля до заставы — секундное дело. Но это ничтожное пространство земли, истерзанное взрывами и прошитое пулями, значило теперь для него очень многое. Это был тот барьер, который отсекал от него все, что связывало его с прежней мирной жизнью. Он уже знал, что там, по другую сторону, будет тяжело, будут смерть, горе, слезы матерей, вдов и сирот, но на порог заставы ступил твердый и решительный человек, в одно мгновение познавший и трагедию случившегося, и ответственность за будущее.
Навстречу ему спешил дежурный Кайгородов.
— Товарищ старший лейтенант, нападение на заставу! Застава поднята «В ружье!».
— Ясно. Приказываю занять опорные пункты по боевому расчету! Дайте сигнал нарядам на границу — «Нападение на заставу!».
В канцелярии лейтенант Дутов нервно крутил ручку телефонного аппарата.
— На проводе комендатура! — доложил он начальнику заставы.
Тужлов взял трубку и услышал далекий, едва доносившийся до него голос капитана Агаркова. Здание заставы сотрясалось от близких разрывов, в окнах дребезжали осколки разбитого стекла. Воздух беспрепятственно врывался в канцелярию, принося с собой сладко-приторный запах тола. В трубке хрипело, клокотало, и из всего разговора с комендантом участка старший лейтенант понял всего три слова: «Держись… Константинов… помощь…» На этом связь оборвалась.
Огонь по заставе не ослабевал. Двор простреливался вдоль и поперек. Снаряды проносились над самой головой и глухо лопались в плавнях за заставой. Мины ложились кучно и довольно прицельно. Надсадный их вой стоном стоял в ушах, помимо воли гнул к земле. Беспомощно метались по двору лошади. Видно, снаряд или мина разрушили конюшню, и они оказались на свободе. Бессловесные скорбные тени натыкались на ограду и вновь неслись под выстрелы и разрывы навстречу своей гибели. Чем можно было помочь им сейчас? Коновод Курбатов рванулся было на выручку, но окрик Тужлова вернул его назад. Начальник заставы и Дутов залегли за выступом полуразрушенной кирпичной стены у самого здания заставы и силились хотя бы в общих чертах разобраться в обстановке. Люди военные, они не задавали друг другу лишних вопросов.
Командир отделения Михальков доложил, что ход сообщения разрушен и путь к дзоту-1 и окопу у деревянного моста отрезан. Ответных выстрелов в той стороне не было слышно. Судя по всему, противнику удалось сбить наше охранение на мосту и вклиниться на территорию заставы в районе дзота «Северный», который значился в системе обороны под номером один. Значит, в этом месте он и пытается развить успех. Сейчас только темнота и нерешительность сдерживали его. Сам собой напрашивался ответный ход: быстрая, решительная контратака и захват дзота «Северный» с последующей стабилизацией обороны всеми опорными пунктами заставы. Потом можно будет подумать и о захвате моста. А то, что в конечном итоге мост станет решающим объектом в предстоящих боях, не вызывало теперь ни малейших сомнений, поскольку, судя по всему, противник имел более серьезные намерения, чем захват или уничтожение заставы. Это подтверждала и перестрелка на флангах, которую Тужлов уже безошибочно выделял из общего шума боя.
— Будем атаковать, — сказал начальник заставы. — Гриша, Григорий Яковлевич, возьми станковый пулемет и немедленно выдвигайся в дзот-2. Огнем третьего и четвертого отделений поддержишь нас с фланга. Старшина до возвращения Бузыцкова с границы будет командовать дзотом-3. Его задача — обеспечить заставу боеприпасами, не допустить обхода нас с фланга и тыла. С отделениями Михалькова и Шеина попытаюсь отбить «Северный».
— Есть! — Дутов с группой пограничников неслышно исчез в траншее.
В небо взвились четыре красные ракеты. Это Кайгородов продублировал сигнал «Нападение на заставу!».
Надо было подумать о связи, боеприпасах, секретной документации, воде, пище, о раненых, которых еще нет, но которые непременно появятся, о том, чтобы перевести из флигеля в укрытие Тоню с Толиком и Барбарой, если с ними до этой минуты ничего не случилось, но… уже не было времени всем этим заниматься. И Тужлов приказал приготовиться к атаке.
Сумерки быстро редели, будто
