Я сидел между хозяйкой и миссис Скруп, остальные были далеки от нашего разговора. Арчибальд неожиданно оказался неразговорчивым, Скруп на другой стороне стола развлекал невинную мисс Смит в розовом боа выдуманными историями об Африке. Нас с леди Регнолл никто не тревожил. Однажды так уже случилось за этим столом.
— Разве не странно, что мы снова сидим за этим столом спустя столько лет? За одним лишь исключением — вы сидите на месте моей бедной матери. Когда тот ученый джентльмен убедил меня, что вы не просто живы, но находитесь в Англии, в то время как я считала вас погибшим, я была готова обнять его.
Я раздумывал над ответом, но ничего не сказал, хотя она, как обычно, прочитала мои мысли, потому что я увидел ее улыбку.
— Правда в том, — продолжала она, — что я единственный ребенок в семье, у меня нет настоящих друзей, хотя, конечно, вы знаете, — и посмотрела на украшения на груди, — у меня много знакомых.
— И поклонников, — закончил я за нее.
— Да, — ответила она, вспыхнув, — как у Пенелопы. Однако ни один из них не даст двух пенсов за меня, равно как и я за них. Правда в том, мистер Квотермейн, что никто и ничто не интересует меня, кроме места на кладбище вон там и египетских древностей.
— Да, вы понесли тяжелую утрату, — пробормотал я, глядя в другую сторону.
— Очень тяжелую, она опустошила мою жизнь. Хотя я не жалуюсь, потому что видела много добра в этой жизни. И не совсем правда, что ничего не интересует меня. Мне интересен Египет, хотя после того, что там случилось, я не думаю, что могу вернуться туда. Меня интересует вся Африка, — и, понизив голос, она добавила: — Я говорю так потому, что знаю, что вы правильно меня поймете, вы интересны мне, так было всегда с нашей первой встречи.
— Я? — воскликнул я, рассматривая свое собственное отражение в серебряном блюде, где выглядел более непривлекательно, чем обычно. — Вы очень добры, говоря это, но я не понимаю, почему именно я удостоился вашего внимания. Вы видели меня очень мало, леди Регнолл, кроме того долгого путешествия через пустыню, когда мы мало говорили. Вы тогда были помолвлены.
— Я знаю. И это самое странное, потому что я чувствую, что знаю вас долгие годы и знаю абсолютно все, что только может один человек знать о другом. Конечно, я знаю многое о вашей жизни от Харута и Джорджа.
— Харут был великим лгуном! — воскликнул я взволнованно.
— В самом деле? Мне казалось, что он всегда был болезненно правдив, хотя я понятия не имею, как он узнавал правду. В любом случае, — продолжала она, чуть подумав, — не думайте, что я знаю худшее о вас, потому что остальные так думали. Женщины, которые кажутся разными, имеют нечто общее. Если одной или двум из них нравится мужчина, остальным он тоже нравится, потому что нечто в нем самом обращено к универсальному женскому инстинкту. Я думаю, что мужчины другие в этом отношении.
— Может быть, потому что они более снисходительны и милосердны, — предположил я, — или просто они любят тех, кто любит их.
Она снова мило засмеялась и сказала:
— Однако все эти реплики не относятся к нам с вами. Мне кажется, что говорила вам об этом, когда под сенью кедра в стране кенда вы боялись, как бы я не схватила простуду, и это очень странно, но вы — другой, рядом с вами что-то во мне меняется.
— Вам повезло, — пробормотал я, все еще глядя в серебряное блюдо.
Она снова засмеялась.
— Вы помните траву тадуки? — спросила она. — У меня достаточно много ее наверху, и не так давно я немного вдохнула, совсем немного, ведь вы знаете, как это опасно.
— И что вы видели?
— Ничего существенного. Вопрос в том, что мы оба увидим?
— Ничего, — ответил я твердо. — Никакая сила не заставит меня попробовать это дьявольское зелье снова.
— Кроме меня, — проговорила она еле слышно. — Нет, не думайте, что вы покинете этот дом так скоро. Вы попросту не сможете уехать, в воскресенье нет поездов. Кроме того, вы не сделаете этого, если я вас не попрошу.
— В глазах всех птиц напрасно расставляется сеть[348], — процитировал я, непоколебимый, как скала.
— Неужели? Тогда почему я стольких уже поймала?
В этот момент бык Башана[349], я имею в виду Смита, начал что-то мычать хозяйке дома с другого конца стола, и наш разговор прекратился.
— Мой друг, — зашептал мне в ухо Скруп, пока мы ждали, чтобы женщины вышли, — мне кажется, что вы снова думаете о женитьбе. Что ж, выбор не такой плохой, — и он уставился на прекрасный силуэт леди Регнолл, которая исчезла за дверями вслед за остальными.
— Заткнитесь, идиот! — ответил я возмущенно.
— Почему? — невинно спросил он. — Женитьба достойна уважения, особенно если она последняя в жизни. Я помню, как говорил вам нечто много лет назад за этим же столом, когда вы только познакомились с ее светлостью. Но тогда рядом был Джордж, а теперь его нет.
Я не удостоил его ответом, схватил свой стакан и уселся между каноником и быком Башана.
Глава 3
АЛЛАН ДАЕТ СЛОВО
Мистер Эттерби-Смит при знакомстве оказался даже хуже, чем могла бы нарисовать самая недружелюбная фантазия. Это был джентльмен, в известной степени происходивший из хорошей семьи. Его настоящее имя было Эттерби, а добавка «Смит» сделана для того, чтобы защитить скромное состояние, доставшееся ему именно на этом условии. Его родство с лордом Регноллом было не такое близкое по линии матери. Что же касается прочего, то он жил на каком-то
