разругались, скорее утратили последние точки соприкосновения.
Он не без причины подозревал, что мы врем ему по поводу произошедших в Драконьих Зубах событиях. Ну а уж у нас, причин подозревать в чем-то нехорошем его, было более чем предостаточно.
Впрочем, меня это вполне устраивало. Наши, с конспирацией по прежнему не дружили, да и не считали необходимым скрывать свои подвиги от окружающих, или таиться в собственном доме, которым мы уже давно стали считать «Морского Гуся».
И конечно же, жреческая братия, находясь на тесной скорлупке небольшого судна, прекрасно могла слышать множество фактов несоответствующих моей версии, «едва сами спаслись». Но слышать — это одно, да еще и произнесенное на языке, где знакомым казалось лишь одно слово из двадцати. А вот точно знать…
Точно знать, можно было бы только разговорив кого-нибудь из наших вояк и выведав у него точную информацию. Но, думаю, наши скорее бы стали разговаривать с тараканом из трюма, чем с кем-нибудь из людей Фаршаада. …А слухи и догадки, как говорится, к делу не пришьешь.
Да и не собирался я больше иметь никаких дел с Храмом. Если раньше мы были им нужны хотя бы для того чтобы натравить на конкурентов, то теперь мы для них лишь разменная монетка в разборках с аиотееками.
…Или, скорее — в торговле. Потому что жрецы эти хреновы, похоже являются истинными интернационалистами, — им пофигу кто их крышует, лишь бы жизнь была сытной и беззаботной.
А разменные монетки обычно не отличаются долгой и счастливой жизнью.
— Вот и Аоэрооэо. — Сказал я нашему проводнику-куратору, когда показались высокие крыши этого Великого Города. — Куда будем выгружать подарки Храму?
— У нас тут есть особая пристань. — Изображая холодность и надменность, ответил он мне. — Пусть правят ближе к левому берегу, я покажу тебе где это.
Показал. …Храмовая пристань, и впрямь, была весьма оживленным местом, куда подходили и речные плоскодонки, и солидные морские суда. И судя по снующим туда-сюда грузчикам, а также обилию мешков, тюков, кувшинов и ларей, сложенных на берегу в ожидании доставки на склады, «добытое» нашей экспедицией «богатство», и впрямь, было лишь ничтожнейшей капелькой в океане торгового оборота, идущего под знаком «солнышка».
Нам пришлось стоять часов пять, не меньше, только чтобы дождаться своей очереди подойти к причалу. …Впрочем, умелые грузики опустошили наши трюмы, (те что мы позволили), буквально в считанные минуты. — Что ни говори, а дело это тут было отлажено получше иного хронометра. Кабы мы занимались погрузкой-разгрузкой, у нас бы на это ушло бы часа три-четыре.
— Ну вот и все Фаршаад. — Сказал я, уже стоящему на мостках жрецу. — Мы выполнили просьбу Храма… И мне грустно. Не от того, что мы с тобой расстаемся. А от того, что когда-то встретились. Можешь так и передать учителю Догоситааку, «Пришедшие из-за Моря люди, сильно разочарованны тем, что мудрецы, тратят свою мудрость на недостойные вещи». А еще скажи им, что завтра, мы будем ждать нашего друга, которого он взялся лечить, возле тех самый сараев, у которых мы встретились. Потому что сами мы не хотим переступать порог дома, где так плохо относятся к гостям.
А еще скажи, что потом мы уйдем в море, ибо нам плохо жить под одной крышей с теми, кто посылает своих гостей на смерть, даже не предупредив их об опасности!
Мы и правда пошли к тем самым сараям, где уже имели сомнительное удовольствие вкусить местного гостеприимства. …Ну а куда же нам еще было идти. …До темноты.
Правда, причаливать к берегу не стали, бросив якорь в метрах тридцати от него, после чего, выставив охрану завалились спать.
А вечером…
Все-таки хорошо иметь в команде такого человека как Ясьяяак! В том плане, что он кажется был знаком лично, с каждой камышинкой в этой дельте!
Так что, он нас и вывел в море. Сказать что это было легко? Не скажу! Сказать что сложно? Тоже не посмею. Потому что я просто не понимаю, Как… Как вообще они с Дор’чином смогли это сделать. Как смогли в полной темноте, тихонько пройти мимо постов охраны, как миновали все мели, не столкнулись со стоящими на реке судами.
Знаю только, что я, как и все наша команда, вкалывал до седьмого пота, и бегом выполнял каждое их указание. Но, кажется, обошлось — никто нас не заметил и не погнался вслед. Впрочем, учитывая что без «шнуркового документа», выдаваемого таможенными властями, ни в одном местном порту нам места бы не нашлось, — возможно все эти предосторожности и были излишними. …Ну да, как говорится, лучше перебдить!
— Что ж, друг Ясьяяак. — Не без грусти сказал я ему, когда «Морской Гусь» заколыхался на широкой волне морского прибоя. — Ты сделал все о чем мы с тобой договаривались, так что теперь ты свободен. …Вернее, ты стал свободным еще раньше, когда взял копье, и встал с нами бок о бок, против общего врага. Так что теперь я обязан предложить тебе выбор, уйти, или остаться с нами. …Да, я понимаю, у тебя тут семья, да и весь твой род нуждается в тебе. Поэтому, возьми подарок от нас, ты это заслужил!
А это вот, лично от меня. — Это сильный талисман, который защитит тебя от любого колдовства. …Знай, что отныне никто, даже самые высшие жрецы Храма, будут над тобой не властны!
А если вдруг так случится, что жизнь на этом берегу станет для тебя слишком тяжелой, ты можешь переплыть к нам… У нас хватит места для тебя и всей твоей родни.
Ищи Ирокезию, на Том берегу, тебе каждый скажет где это. А еще, ты можешь говорить что друг Вождя Лга’нхи, и Шамана Дебила, каждому кто носит такой же гребень как и мы. И просить у них помощи.
С этими словами, изрядный кошелечек золота, и кусок выделанной шкуры с надписью «Ясьяяак — мой друг. Шаман Дебил.», перекочевал к нашему капитану.
Затем к нему поочередно подошли все ирокезы, и каждый одарил его чем-то из своих запасов. Такова уж традиция, одарить уходящего, чем-нибудь полезным. Кто давал ему золото, кто одежду, или кусок ткани. …Лга’нхи вон, даже на бронзовый кинжал
