Райнаром, – человечек с пробкой вместо головы поднялся и заковылял к серафиму, перебирая ложками, как костылями. Доковыляв, он отдал ему честь.
– Ну как тебе? – спросила я, обрадовавшись, что смогла продемонстрировать Рэмолу тщетность его подозрений: големы забирают уйму энергии, об исчезновении которой серафим так беспокоился. Они вполне могут быть теми самыми опытами, о которых я ему соврала пару часов назад.
Но реакция серафима оказалась далека от моих ожиданий. Глаза Рэмола, обычно прищуренные, сейчас распахнулись и стали похожи на два тусклых круглых фонарика. Он сам как будто окаменел.
– Неужели никогда не видел такого? – я совсем не поняла удивления серафима. – Мне говорили, ты умеешь создавать живых существ из глины, так чем тебе так удивителен простой голем?
Рэмол ничего не ответил, но посмотрел на меня таким безнадежным взглядом, как будто я сделала что-то немыслимое.
– Как ты это называешь?… – тихо спросил он. В его голосе пока не было угрозы, но я сердцем почуяла, что что-то не так.
– Голем… – я оставила человечка и на всякий случай отошла подальше от серафима. Без моей магии голем мгновенно рассыпался.
– Голем? – переспросил Рэмол, чуть расправив крылья – дурной знак.
– Да, меня научил этому один преподаватель из академии, – испуганно ответила я, отходя еще дальше.
Сердце бешено колотилось, я всем нутром ощущала, что говорю с бомбой… допущу ошибку, и он убьет меня прямо здесь!… Но что я сделала не так?… Чего такого в простой игрушке!?…
– Разве это плохо? В академии все таких делают… это же просто игрушка, безделица, – произнесла я дрожащим голосом, не в силах совладать со страхом.
– Игрушки… – эхом повторил серафим. С этим словом из него как будто ушли все силы: крылья опустились, плечи ссутулились, светящиеся глаза закрылись. Серафим осторожно опустился на стул, как будто не мог стоять. – Просто игрушки… ну, конечно.
– Я чем дело? – спросила я, не рискуя подходить ближе. – Я не понимаю!
– И кому ты продавала этих големов? – спросил серафим изменившимся голосом. – Отвечай!
– Да кому они нужны? Я каждый раз их разбирала, а иногда просто выкидывала. Спроси у кого хочешь: на заднем дворе нашего старого дома их десятки валяются… – я говорила чистую правду.
– Ну да… – Рэмол оперся на свои крылья, откидываясь назад. – Конечно…
– Тебе плохо? – то, как изогнулся серафим, показалось мне очень странным. Он ведь мог сломать себе что-нибудь, лежа на раскладушке из собственных крыльев.
– Да, – тяжело выдохнул Рэмол, закрывая локтем глаза. Его голос продолжал меняться, теперь я поняла, что было не так: он начинал звенеть, как у Арланда в моменты сильного гнева. – Уходи… Выйди отсюда, заночуй где-нибудь еще… Просто сделай так, чтобы я не видел тебя, пока не улечу отсюда!
Под конец со мной словно говорил не один серафим, а сотня демонов, живущих в теле небесного! Я знала, что это может значить, поэтому стрелой вылетела из своего шатра, моля богов, чтобы Рэмол справился с тем, что я по дурости в нем разбудила.
Было за полночь, на улице не осталось ни души. Я побежала, не разбирая дороги, и наткнулась на шатер старейшины… вокруг него росли пышные кусты.
Не раздумывая ни секунды, я как до смерти напуганное животное забилась под длинные ветви и, чуть ли не скуля от ужаса, просидела там до рассвета, обхватив колени.
Потом я не выдержала, и уснула.
Когда я проснулась, солнце было уже высоко в небе и отмечало три часа дня. Серафим должен был уже улететь.
На глазах у удивленных кентавров, я вылезла из кустов, которые полностью меня закрывали, и направилась к себе в шатер, прихрамывая на затекшую за ночь правую ногу.
В шатре я опустилась на свою кровать и обхватила руками голову.
Картина внешнего мира, открывшаяся мне вчера, заполняла все мои мысли. Страх и отчаяние перед обстоятельствами за ночь раздумий только усилились, казалось, я вся состояла из этих отвратительных чувств. Они опустошали, мешали думать, превращали меня в жалкое подобие трусливой мыши – хотя даже та имеет больше храбрости!
Я одна в лагере врагов, против меня встало целое государство, мой покровитель – единственный, кто мог бы меня спасти от всего этого, – вот-вот отвернется от меня, рядом нет никого, кто мог бы меня защитить… во всем мире нет того, кто мог бы защитить меня от грозящей расправы.
Эти мысли ужасали, но они были преувеличением, они отражали реальность. В любой момент за мной могли прийти, любой пустяк может стоить мне жизни… как вчерашний голем, вызвавший столько ярости у серафима, который никогда в жизни не повышал на меня голоса!
Я кинулась на кровать, обхватив колени, желая исчезнуть отсюда. У меня не было сил даже плакать, я только бессмысленно дрожала, не пытаясь остановить проносящиеся в голове картины своего будущего.
Одна из таких картин застыла в моей голове. Я закрывала глаза и видела Рэмола. Он возвышается надо мной, все заслоняют его расправленные крылья, глаза светятся решимостью, без тени злости или ненависти, плечи напряжены, из рук льется ослепляющий свет, за которым таится густая, вечная тьма…
Вздрогнув, я вскочила с кровати и, чтобы вымести из головы этот ужас, ушла в кабинет, где принялась ходить из стороны в сторону, цепляясь глазами за каждый предмет. Я пыталась занять свои мысли, чтобы в них больше не лезли эти жуткие картины.
На глаза попались части разрушенного голема.
Опираясь на это удивительное наблюдение, а за тем на воспоминания, мысли вдруг, как упряжка послушных лошадей, пустились по стезе разума.
И что могло так разозлить серафима в этой маленькой глупой игрушке? И она ли так повлияла на него? Может, он увидел еще что-то? Но что? В моем кабинете нет ничего, что могло бы его насторожить. Все запретные ингредиенты, которые чудом попали ко мне в руки во время путешествий и которые могли бы быть зацепкой для Рэмола, я храню в бездонной сумке, отрезанной от этой реальности, и никто кроме меня их оттуда не вытащит, будь он хоть трижды серафим.
Чтобы удостовериться в этом, я вытащила сумку, закрыла глаза и сунула внутрь руку. Межреальный карман открылся сам собой, мне в руку легла коробка с яйцами дракона, склянкой с железой и всем остальным.
Осмотрев рюкзак, я обнаружила, что ничего не было тронуто, все лежало на прежних местах.
– Значит, не нашел, – прошептала я, чувствуя, как от облегчения у меня голова идет кругом. – Я совсем вымоталась… так я ничего не добьюсь.
Чтобы восстановить душевные силы, я решила поглотить немного из одного
